Победивший платит (СИ) - "Жоржетта" - Страница 109

На это я и надеюсь: что каждый из нас получит по заслугам, равно за доброе и злое.

Глава 28. Эрик.

Поистине неловко для мужчины лежать обнаженным и распластанным на животе, не имея возможности подняться, в то время как над его беспомощным телом... Ладно, в то время как над этим самым телом трудится излучатель и снуют эффекторы физиотерапевтической капсулы, поднимая мой хрупкий иммунитет на невиданную ранее высоту. Доктор Эрни давно отбыл к тому пациенту, чье здоровье внушает сейчас куда большее опасение - юному Лерою, - но его подручные выдерживают график лечения с педантичностью, достойной лучшего применения. Уверения, что я здоров, они, разумеется, пропускают мимо ушей.

Война войной, а полуторачасовой сеанс лечения - по расписанию. И делать во время него мне абсолютно нечего, кроме как терпеть и использовать на полную единственную незадействованную сейчас часть тела, а именно - голову.

Что может произойти послезавтра? Иллуми так показательно уверен в справедливости суда и моей невиновности, что я прикусываю язык при малейшем намерении задать ему прямой и ясный вопрос: "Ну и каковы мои шансы?". Пятьдесят процентов - то есть либо выиграю, либо проиграю? А если проиграю - что говорит их гемский высокий кодекс, дословно, о мерах наказания и прочей занимательной юриспруденции? Ставлю мысленную галочку: расспросить Дерреса. Про формальности. А про сам обычай суда и умонастроения судей, наверное, можно побеспокоить и Нару. У них двоих я, по крайней мере, могу надеяться получить развернутый ответ: от одного - по профессиональной привычке, от другого - по примечательной склонности наставлять и поучать. Хотя быть может, я переоцениваю доброжелательность старшего лорда. Не кажусь ли я старикану просто забавной игрушкой его воспитанника...?

Ой!

Щуп медицинского аппарата, словно угадав непочтительный вопрос, прижимает чувствительную точку на спине особо сильно, так что, икнув, я на мгновение сбиваюсь с мысли. Вот же чертова машинка...

То, что мне грозит высшая мера, я понимаю, и по всем правилам мне следовало бы трястись, но, к сожалению, ситуация слишком типовая. Я десять лет проходил под угрозой не дожить до завтра, а лечь где-нибудь в леске от цетского выстрела, и те из солдат, кто не избавился от слабости психовать перед боем, имели на такой исход больше шансов. Как там, "храбрец умирает только однажды, а трус - каждый раз"? Привычка - вторая натура; нервничать будем задним числом, когда опасность минует, а под пули принято идти со спокойным сердцем и высоко поднятой головой. Ясной, что немаловажно.

Значит, Нару и (или?) Деррес. И хорошо бы найти момент поговорить с каждым глазу на глаз, без Иллуми, не беспокоя моего Старшего выслушиванием щекотливых вопросов типа "Как у вас казнят преступников?" или "А если я все же выиграю дело, пострадает этот паршивец Лерой?" Что-то в этом роде мне Иллуми намекал: дескать, этот суд, разбирающий тяжбы внутри дома, не просто вынесет вердикт, несостоявшийся я убийца или нет, но непременно признает виноватым одного из нас двоих. Да, незавидное положение у отца семейства. Хотя, может, и пора вколотить в парня немного ума через ту часть тела, на которой сидят... Но этого я говорить Иллуми тоже не стану. Достаточно и того, что простейшая идиома "дать по шее" уже вызывала у него пару серьезных вопросов насчет "архаичного барраярского рукоприкладства".

Да, вопросы "что мне делать, если я проиграю и что, если выиграю" решить надо в общем виде до того, как все случиться. Не то поздно будет запирать ворота, когда лошадей уже уведут. К тому же мы с Иллуми склонны нагонять друг на друга вал совсем не свойственных нам в обычном состоянии эмоций, перетягивая метафорический канат на тему ответственности, безопасности и силы. И хоть мириться потом бывает очень приятно, но быстрому и трезвому мышлению это не способствует.

В любом случае эти выяснения отложатся до завтрашнего утра, когда Иллуми отбудет по делам. Сегодня уже вечер, мои медицинские испытания заканчиваются, и нам осталось только выпить чаю и расслабиться вдвоем в по-сибаритски мягкой постели...

Подойдя к нашим комнатам, я только кладу ладонь на клавишу двери, но в приоткрывшуюся щель в эту же самую секунду доносится возмущенный возглас, и я замираю, опустив руку. Это еще что за новости?

- ... Я сообщу вам, когда он захочет вас увидеть. Если захочет.

Голос Иллуми холоден и колок.

Какие-то семейные проблемы? И я, полагаю, там придусь совсем некстати. Пойти, что ли, посидеть в своей комнате, которую я все равно использую исключительно как склад не нужных мне в повседневной жизни вещей...

Несколько быстрых шагов - мой Старший в раздражении обычно прохаживается по комнате.

Эхом отзывается тонкий звяк посуды - словно кто-то резко поставил чашечку на блюдце, - и скрип кресла. У нас гости, а не просто ссора по комму?

- Я не навяжу свою компанию тому, кому она не доставит удовольствие, - возражает мягкий баритон, который кажется мне смутно знакомым. - Но я вижу, что Эрику приятно мое общество, и приглашение было написано его рукой.

Только теперь я узнаю этот голос. Майор Рау.

Беззвучно выругавшись, я считаю на пальцах дни. Ах да, верно. Серебряная лента и темный лепесток розы; глупая, невинная забава, устроенная нами всего позавчера в полнейшем неведении будущего.

- Я прошу вас умерить строгости, Эйри, - вкрадчивым голосом прибавляет майор. - Даже если юноша провинился перед вами своим свойственным барраярцам упорством, прошу вас, не лишайте его удовольствия видеть гостей. Уверяю вас, что моя дружелюбная опека составит для него похвальный контраст с вашей суровостью, и ваш деверь сам смягчит свой нрав.

А вот это уже становится интересным. Похоже, майор решил, что я заперт под замком без сладкого и права переписки? Пусть Иллуми сам выкручивается, а постою за дверью, послушаю. Хоть бы никто их слуг не застал меня в этом деликатном положении - привалившегося к косяку и с любопытным ухом, приложенным к дверной щели.

- Слухи о моей суровости сильно преувеличены, - сообщает Иллуми голосом до того жестким, что я подозреваю, что он сдерживает смех. - А опеки от вас он не потерпит, ручаюсь.

- Я бы мог показать ему город, - мечтательно тянет гем-майор, - и моя опека была бы столь куртуазна и ненавязчива, что, уверяю, ваш Эрик не обиделся бы.

Это он зря. После того, как меня выдернули в полицию, словно репку из грядки, умеренная в обычные дни паранойя Иллуми вовсе взлетела до небес. Предложение вывезти меня из дома он, боюсь, сейчас расценивает как посягательство не только на мою невинность, но еще и на безопасность. Однако эти соображения мой Старший оставляет при себе и прибегает, как ему, должно быть, кажется, к неотразимому аргументу:

- В романтической куртуазности с вашей стороны Эрик Форберг точно не заинтересован. Он занят.

Увы, безрезультатно.

- Барраярцы не так моногамны, как они это утверждают вслух, - назидательно и немного наивно возражает Рау, - поверьте моему опыту. Не знаю, что касается их женщин, но мужчины - точно. Не думаю, что Эрику стоит закрывать все возможности расширить свой круг знакомств только на основании того, что он говорит о барраярской верности...

Ах ты нахал! Клеить меня на глазах... нет, с открытого разрешения моего Старшего! Или у цетов так дела и устраиваются? Детей они выращивают в баночках, невинность тут не в цене, значит, можно и нужно прийти к главе семейства и уведомить, что имеешь желание одолжить его очаровательную младшую родственницу - или родственника - галантно потрахаться на пару вечеров? Я затыкаю ладонью рот, чтобы не расхохотаться. Ситуация настолько смешна, что даже не оскорбительна.