История Авиации 2002 06 - Журнал История авиации - Страница 48

МиГ-23МЛД из состава авиагруппы 1521-й базы. (Фото предоставлено с.Н.Пазыничем).

Однако моделирование ливанских эпизодов и проведённые авиагруппой 1521-й авиабазы ЛТУ показали, что безвыходных ситуаций в воздухе не бывает, а хоронить ближний манёвренный бой ещё рано. Анализ возможных приёмов уклонения от выпущенных ракет средней дальности показал, что манёвр уклонения сам по себе (без чётко поставленной последующей цели, помимо выхода из-под атаки) большого смысла не имеет, так как, после срыва захвата, противник почти наверняка попытается его восстановить и произведёт пуск уже с существенно меньшей дистанции. По этой причине манёвр, рассчитанный на уклонение от управляемых ракет средней дальности, будет только тогда эффективным, когда попавший под удар истребитель будет выведен не только из-под атаки, но одновременно исчезнет и из информационного поля противника. В данном случае, наряду со срывом захвата, РЛПК теряет цель и в режиме обзора, что ставит вражеского пилота в сложное положение. Помимо этого, при построении такого противоракетного манёвра необходимо стремиться сократить дистанцию до противника, что позволит быстро перейти в контратаку с меньшей дистанции. Последнее особенно ценно, поскольку после энергичного разворота даже с потерей высоты мгновенная скорость выходящего из-под атаки истребителя вряд-ли значительно возрастёт, а, скорее всего, даже снизиться, что самым естественным образом ухудшает стартовые условия для подготовленных к пуску ракет. К тому же, почти наверняка стрелять придётся снизу вверх, поскольку эффективно укрыться от взгляда РЛПК вражеского самолёта можно только на фоне земли и за естественными препятствиями (холмы, горы, ущелья).

Забегая несколько вперёд, необходимо отметить, что жизнеспособность подобной тактики была подтверждена впоследствии, когда на вооружение частей советской фронтовой истребительной авиации стали поступать самолёты 4-го поколения. В немалой степени благодаря владению подобными навыками, марыйцы, летавшие на МиГ- 23МЛД, неоднократно успешно «били» проверяемые полки, сражавшиеся на куда более совершенных МиГ-29(!), хотя исход поединков между этими машинами на первый взгляд был предопределён…

Наступивший 1984-й стал во многом рубежным как для 1521-й авиабазы, так и для советской фронтовой истребительной авиации в целом, начавшей в массовых количествах получать истребители 4-го поколения МиГ-29 и Су-27, не только не уступавшие американским F-15, F-16 и F-18, но и по целому ряду характеристик превосходящие машины «вероятного противника».

Надо заметить, что поступление на вооружение боевых комплексов с новыми возможностями заставило командование и авиационных медиков более внимательно отнестись к перегрузкам, которые приходилось переносить лётному составу в ходе вылетов на отработку 500-х упражнений. В частности, в регламентирующих документах было в директивном порядке указано, что один такой полёт, в ходе которого выполнялись манёвры с располагаемой перегрузкой в 7 и более единиц, можно было выполнять один раз в неделю, а длительный перерыв в таких полётах необходимо было восстанавливать постепенно повышая перегрузку от полёта к полёту.

В начале 1984 г. изменились и подходы в проведении проверок строевых частей. Теперь боевую задачу полку и тактический фон, на котором ему предстояло действовать, группа рекогносцировки получала от руководства 1521-й авиабазы только по прибытии (за два месяца до прибытия полка) в Мары. При этом боевая задача ставилась конкретно: что сделать, в каком районе и какой противник будет противодействовать. Одновременно с задачей рекогносцировочная группа получала условия, при которых поставленная боевая задача могла быть выполнена полностью, частично или не выполнена вовсе.

После возвращения рекогносцировочной группы в полк, его командир в соответствии с требованиями Боевого Устава определял способ решения полученной боевой задачи и её исполнителей. С этого момента и начиналась «подготовка к Марам», на которую раньше у некоторых полков уходил порой почти целый год. В ходе этой подготовки командир убеждался в объективности и выполнимости собственных решений и, таким образом, впервые действовал самостоятельно. Попытки старшего начальника навязать на этом этапе «подготовки к Марам» командиру своё решение обычно дискредитировали и начальника, и командира, провоцируя обоих на безответственность.

В последнем случае получалось как у неучей, сдающих экзамен. Тот, кто передал шпаргалку, экзамен не сдаёт и ему всё равно – поймёт его или нет тот, кто стоит у доски и кому адресована шпаргалка. Незнание того, что написано в шпаргалке, ставит неуча в смешное положение и порождает ситуацию, в которой ответить на извечные русские вопросы, кто виноват и что делать, невозможно.

По прибытии полка в Мары перед началом ЛТУ командир полка обычно докладывал свои решения на «боевые действия» начальнику базы, и тот, с точки зрения их выполнимости, утверждает или не утверждает их, требует их доработки в соответствии со своими замечаниями. «Противника» представляет командир авиагруппы 1521-й авиабазы, которому известно из решения командира прибывшего на проверку полка только решаемая последним боевая задача (например, организация сопровождения группы своих истребителей- бомбардировщиков), время и место выполнения поставленной ему на рекогносцировке боевой задачи, но неизвестен способ её решения. Командир авиагруппы тоже докладывает начальнику базы своё решение. Таким образом, оба решения (каждой из сторон) знает только начальник 1521-й базы, и на этой основе только он, являясь старшим тактическим командиром, в состоянии руководить действиями сторон в ходе ЛТУ, предвидеть ход развития ситуации в воздухе на шаг вперёд, обеспечивая безопасность полётов.

В том же году в сторону большей объективности были пересмотрены нормативы на получение оценок за решение тактических задач. Теперь методика оценки ЛТУ принципиально отличалась от изложенной в действующем Курсе боевой подготовки. В этом руководстве результаты ЛТУ оценивались по среднему баллу из суммы результатов боевых применений участников ЛТУ по числу лётчиков, выполнивших или не выполнивших условные стрельбы и бомбометания. В Марах общую оценку полку можно было получить только за степень выполнения боевой задачи.

Так, например, по курсу боевой подготовки фронтовой истребительной авиации перехват одиночного разведчика парой оценивался по среднему баллу фотострельбы ведущего и ведомого. Если оба, перехватив «следопыта», выполнили по зачётному пуску или очереди – паре ставилась оценка «отлично».

В Марах этого уже было недостаточно. На «пятёрку» паре можно было рассчитывать только в том случае, если оба истребителя «отстрелялись» по разведчику до входа последнего в район разведки. Оценка «хорошо» ставилась, если они оба результативно атаковали «противника» над районом разведки, и «тройка» – если уничтожали цель уже после выхода из района. Таким образом, не нарушая требований действующего Курса боевой подготовки, его нормативы оценки боевых применений как бы накладывались на тактическое содержание динамики «боевых» действий, т.е. оценивалась степень выполнения боевых задач.

По окончании проверки боевой выучки на авиабазе Мары составлялся довольно внушительный акт, в содержании которого, помимо особенностей выполнения задач и оценок за их выполнение, обязательно (на одной странице машинописного текста) руководством 1521-й базы формулировалась оценка способности лично командира полка принимать практические решения, организовывать боевые действия и управлять ими в динамике ЛТУ. Такую оценку на фактическом материале командир полка мог получить только в Марах, а «специалистов», оценивающих его командирские способности и морально-политический облик, было в то время хоть отбавляй. Объединяли всех этих оценщиков только два критерия – умение командира выполнять директивы и шифровки сверху и состояние воинской дисциплины в полку. Конечно же, учитывались и оценки, полученные в ходе различных проверок, проводимых в течение года, но, как и раньше, доминирующее положение занимала оценка, полученная в Марах. Она же свидетельствовала и о качестве работы командира истребительной дивизии и командующего объединением. Это было и их лицо, и они весьма принципиально относились к тому, как оно выглядело.