История Авиации 2002 06 - Журнал История авиации - Страница 46

Итогом работы в 1971 г. 4-го ЦБПиПЛС и стала разработка и обкатка программы, содержанием которой стал набор боевых манёвров, применяемых в ближнем бою одиночным истребителем, парой и звеном, а также методика их освоения лётным составом частей фронтовой истребительной авиации. Одной из особенностей этой программы была подготовка офицеров боевого управления (ОБУ), на равных деливших с лётчиками ответственность за исход боя и поэтому готовившихся вместе с ними к каждому полёту на воздушный бой. Впервые офицер боевого управления активно участвовал в динамике боя на всех его этапах. Это обстоятельство позволило применять в бою манёвры с размыканием пар и Звеньев, при которых происходила временная потеря визуального контакта между лётчиками одного подразделения с последующим его восстановлением. ОБУ мог тактически грамотно управлять своим экипажем, ориентируя его по отношению к противнику и подсказывая наиболее целесообразные в динамике боя манёвры и направления их выполнения.

К этому времени как раз подоспели и средства обеспечения, среди которых главная роль принадлежала наземной РЛС П-40 (ещё называемой «дальномером»), которая, помимо значительной дальности обнаружения, ещё и очень быстро сканировала пространство, что обеспечивалось значительной скоростью вращения антенны в азимутальной плоскости. Это, в свою очередь, позволяло получить на индикаторах кругового обзора (ИКО), как сейчас бы сказали, почти «замороженное» изображение траекторий движения («дорожек») воздушных целей. Именно благодаря появлению П-40 началось развитие методов боевого управления воздушным боем с земли, и в Боевой Устав Истребительной Авиации было записано, что «за исход воздушного боя в равной степени отвечает экипаж и офицер боевого управления».

Таким образом, к середине 70-х годов ближний манёвренный бой приобрёл следующие новые черты:

– наличие или отсутствие тактического превосходства атакующего стало оцениваться не по возможности оказаться вблизи ближней границы области эффективной стрельбы за счёт преимуществ в манёвренности, а за счёт возможности атаковать ракетами энергично маневрирующего противника, при этом почти не маневрируя;

– непрерывный радиолокационный контроль за позиционным положением сторон на всех этапах боя;

– размыкание пар и звеньев с временной потерей визуального контакта между экипажами;

– активное участие ОБУ в динамике боя на всех его этапах и его ответственность за исход боя наравне с экипажем.

Впервые эта программа начала внедряться весной 1972 г. на сборах лётного состава в объединениях ВВС, тогда же она и получила своё экзотическое название «коррида».

Почему же всё-таки «коррида»?

Скорее всего потому, что восприятие лётным составом тех требований к индивидуальному пилотажу, которые являлись основным содержанием этих упражнений, были в некоторой степени сродни отношению зрителей к тореадору и тому, что он делал на арене. Ведь если полёты по программе «Кавказ» отличались от обычных прежде всего диапазоном условий пилотирования – малой высотой, предельными по значениям скоростью и перегрузкой, т. е. интенсивностью пилотирования, то основным критерием, по которым оценивались групповые полёты на пилотаж и воздушный бой по «500-м», а также принималось решение о выполнении задания, была интенсивность пилотирования каждого участника группового полёта.

Интенсивность пилотирования оценивалась по коэффициентам перегрузки и скорости, т.е. относительному времени пребыванию на манёврах, выполняемых с высокими перегрузками и скоростями (ny>4 и Vy >800 км/ч). На второе место ставилась полнота и последовательность (не пропустить и не нарушить очередность фигур высшего пилотажа и боевых манёвров) при выполнении задания. Кстати, лётчик, выполнявший манёвр с размыканием боевого порядка и не выдерживавший заданные параметры манёвра, как правило, становился виновником того, что пара или звено после размыкания просто не собиралась в прежний боевой порядок. Помимо интенсивности пилотирования, полёты по «500-м» сильно отличались от обычных заданий – все мастера воздушного боя должны были освоить фигуры высшего пилотажа (двойные фигуры одиночно и фигуры сложного пилотажа – в паре).

Как оценить эту нагрузку с точки зрения чисто физиологической? Во-первых, по 500-м упражнениям и в период сборов разрешалось выполнять не более трёх полётов в лётную смену, а лётных смен было три в неделю. В результате через месяц таких полётов лётчику в первый лётный день (вторник) летать по 500-м упражнениям очень хотелось, в четверг он летал уже без энтузиазма, а в субботу, если бы полёты по каким то причинам не состоялись, он жалеть бы об этом не стал!

В целом, программа 4-го ЦБПиПЛС содержала все черты подготовки лётчиков и офицеров боевого управления к самому сложному виду лётной подготовки истребителей. Отличительными чертами её были высокие требования к уровню личной техники пилотирования, интенсивности маневрирования, качеству выполнения групповых полётов и оценке. В частности, лётчик выполнял большинство фигур высшего пилотажа, причём в групповом полёте и в воздушном бою время пребывания на скорости 800 км/ч и более, а также перегрузке 4 и более единиц, должно было составлять не менее чем 60% и 40% от общего времени, затрачиваемого на выполнение всего комплекса пилотажа. В противном случае задание считалось невыполненным.

Реальность была такова, что 500-е упражнения заставили в рамках подготовки даже к одиночному свободному воздушному бою «рисовать» для каждого из противников по 15 – 20 вариантов начала и продолжения предстоящего боя. Боевая подготовка ВВС, придавая особое значение уровню тактической выучки лётного состава авиагруппы 1521-й базы, потребовала от каждого лётчика даже при полётах на личное совершенствование «рисовать» своё содержание зачётных полётов на боевое применение, не пользуясь стандартными и общедоступными разработками. Это и стало началом поворота в методике боевой подготовки.

Уже к началу 1972 г. все части фронтовой истребительной авиации имели подготовленных на МиГ-21 инструкторов по подготовке лётного состава к выполнению упражнений по программе воздушного боя. Безусловно, читатель вправе задать вопрос: а насколько изменился после прохождения «корриды» их собственный уровень боевой подготовки? Об этом можно писать долго и много, но одна черта характерна для таких лётчиков – им было всё равно в качестве кого летать в группе, а в качестве ведомого он мог летать на воздушный бой с любым, даже первым встречным лётчиком!

Пара или звено, освоившее «корриду», смело и уверенно размыкалось в динамике свободного манёвренного воздушного боя и прекрасно ориентировалось по отношению к друг другу даже при отсутствии визуального контакта друг с другом и «противником».

3* Для абсолютного большинства читателей, никак не связанных с практикой лётной работы, данная аксиома может показаться не убедительной. Однако те, кто имеет возможность играть в продвинутые компьютерные авиасимуляторы, вроде «Штурмовика Ил-2» подтвердят, что поскольку перед «вылетом» обсудить с компьютерными напарниками варианты маневрирования в различных ситуациях невозможно, то и вероятность банальных столкновений с ними в ходе «схватки» весьма высока.

Показуха в советских ВВС имела разные оттенки. Этот МиГ-23 снят не в каком-нибудь американском центре по изучению трофейной техники, как может показаться на первый взгляд, а в Советском Союзе на аэродроме Ак-Тепе (район Ашхабада), где базировался 152-й ИАП. Вся прелесть этого снимка заключается в том, что сделан он в период интенсивной и весьма напряжённой подготовки к Марам и именно в это время высшее командование определило этот истребительный авиаполк в качестве базы для съемки художественного фильма «Государственный обвинитель», в котором наши МиГ-23 играли роль американских «Фантомов» (Фото предоставлено Н.И.Осауленко).