Тысяча верных копий - Несбит Эдит - Страница 4

— Давай, — сказала королева. — Только вот принцессу нам уже не вернуть к жизни. О, если бы я только могла воскресить бедняжку! — и слезы закапали у нее сквозь бинты прямо в недоеденное яйцо, потому что разговор происходил за завтраком.

— Это правда? — вдруг спросил кто-то тоненьким голоском, хотя никого в комнате не было. Король и королева от страха прижались друг к другу, опрокинув на пол поднос с гренками.

— Правда? — повторил голосок. — Отвечайте, да или нет?

— Да, — насилу выдавила из себя королева. — Я не знаю, кто меня спрашивает, но это — правда, честное слово! Страшно подумать, как мы могли быть такими гадкими.

— Страшно подумать! — эхом отозвался король.

— В таком случае позовите сюда французскую гувернантку, — приказал невидимый голос.

— Позвони в звонок, дорогой, — сказала королева. — Я уверена, что это голос совести. Много раз я слышала про него, а теперь вот слышу его самого.

Король дернул за шнур с великолепной перламутровой ручкой, и тотчас явились десять безукоризненных слуг в зеленых и золотых камзолах.

— Попросите, пожалуйста, мадемуазель пожаловать сюда, — сказала королева. Десять безукоризненных слуг нашли гувернантку возле мраморного бассейна, где она кормила золотых рыбок, и почтительно согнули перед ней свои золоченые спины, передавая просьбу королевы. Гувернантка, которой никто не мог отказать в обязательности, не мешкая, отправилась в розовую столовую, где завтракали король с королевой, забинтованные почти до неузнаваемости.

— Слушаю вас, ваши величества, — произнесла она, сделав реверанс.

— Голос совести, — сказала королева, — велел мне послать за вами. Нет ли в ваших французских книжках какого-нибудь рецепта для воскрешения убитых принцесс? И если есть, то не можете ли вы перевести его нам?

— Один такой рецепт есть, — задумчиво произнесла принцесса, — и довольно простой. Возьмите короля, королеву и голос совести, поместите их в розовую столовую вместе с вареными яйцами, кофе и гренками. Добавьте целую французскую гувернантку. Король и королева должны быть заранее хорошенько исколоты и забинтованы, а голос совести должен быть очень отчетлив.

— И это все? — спросила королева.

— Почти, — ответила гувернантка. — Нужно только еще завязать королю и королеве глаза и так держать их до тех пор, пока голос совести не досчитает до пятидесяти пяти, но очень медленно.

— Будьте так добры, — попросила королева, — завяжите нам, пожалуйста, глаза салфетками. Только сложите их, если можно, монограммами внутрь, потому что царапины на наших лицах еще не зажили, а королевские монограммы очень твердые и жесткие — они вышиты мелким бисером по специальному заказу.

— Я буду очень осторожна, — заверила гувернантка.

Как только глаза короля и королевы оказались завязаны и голос совести начал считать: «раз, два, три, четыре», Озилиза быстро стала переодеваться. Она сняла нелепую шляпку и седой парик, а под пышным и безвкусным фиолетово-черным нарядом французской гувернантки у нее оказалось простое и изящное белое платье принцессы. Ненужный наряд она засунула в камин, шляпку — в ящик для угля, а парик затолкала прямо в кофейник. Как раз вовремя, потому что голос совести уже произносил:

— Пятьдесят три, пятьдесят четыре, пятьдесят пять!

Тут король и королева стащили свои повязки и увидели, что перед ними стоит

— живая и здоровая, с сияющими глазами и раскрасневшимися щеками — та самая принцесса, которая, как они думали, была убита тысячью стрел из тысячи тугих арбалетов.

Принцесса заговорила первой.

— Доброе утро, ваши величества, — сказала она. — Боюсь, что вам привиделся дурной сон. Мне тоже. Постараемся забыть о нем. Надеюсь, вы еще погостите немного в моем Замке. Я буду очень рада. Простите за причиненные вам неприятности.

— Они были заслуженными, — призналась королева. — Но теперь, когда мы услышали голос совести, мы мечтаем лишь о том, чтобы вы нас простили.

— Ни слова больше об этом! — прервала принцесса. — Позвольте, я заварю вам свежего чаю. И сварю еще яиц — ведь эти остыли. И гренки все рассыпались. Но мы приготовим завтрак заново. Ужасно жаль, что вы так исколоты. Сильно болит?

— Если ты поцелуешь их, — сказал незримый голос, который король и королева звали голосом совести, — то все царапины пройдут и больше болеть не будут.

— Вы разрешите? — спросила принцесса и поцеловала короля в ухо, а королеву

— в нос, потому что все остальное у них было забинтовано.

И в тот же миг все болячки исчезли.

Они чудесно позавтракали вместе. А потом, собрав придворных в тронный зал, король объявил, что, поскольку законная принцесса вернулась, он уезжает обратно в свое собственное королевство — поездом, в четверг после обеда.

Все были в восторге, началось веселье, на улицах вывесили флаги, зазвонили колокола — в общем, точь-в-точь, как мечталось принцессе в тот день, когда она вернулась домой с караваном верблюдов. Кстати сказать, все сокровища ей отдали назад до последней жемчужины, а также и верблюдов — целых и невредимых.

Принцесса проводила короля-захватчика и его королеву до вокзала, и прощание вышло очень теплым и дружеским. Видите ли, в глубине души они вовсе не были такими уж гадкими — король с королевой. Просто им раньше как-то не приходилось задумываться над своими поступками, а бессонница поневоле заставила их это сделать. И «голос совести» глубоко запечатлелся у них в сердце.

Сразу же после их отъезда была отправлена телеграмма:

Королю Озимандии, эсквайру, Чатсворт,

Дэламер Роуд, Тутинг,

Англия

Приезжайте немедленно. Замок свободен. Гости выехали. — ОЗИЛИЗА.

По приезде родителей принцесса все им рассказала, и они ее целовали и хвалили, и называли своей спасительницей и освободительницей всей страны.

— Ничего я такого не сделала, — возражала принцесса. — Это все Эриций придумал и…

Но ведь феи говорили, — прервал ее король, никогда не отличавшийся особенной догадливостью, — что королевство не удастся вернуть до тех пор, пока на помощь принцессе не придет тысяча копий, верных ей и только ей одной.

— Тысяча колючек в моей спине, — произнес чей-то тонкий голосок, — и все они до единой верны принцессе и только ей одной.

— Ой! — подпрыгнул король. — Что это такое? Голос — прямо из пустоты!

— Да, непросто будет к этому привыкнуть, — молвила королева. — Может, сделать золотую клетку для этого невидимого зверька? Но, откровенно говоря, мне бы очень хотелось, чтобы он стал видимым.

— И мне! — воскликнула принцесса. Видно, она пожелала этого очень сильно, потому что желание ее мгновенно исполнилось, и вот он появился перед их глазами — маленький ежик, утыканный колючками, с острой мордочкой, круглыми ушками и смешным вздернутым носиком.

Он смотрел на принцессу и молчал.

— Ну, скажи же что-нибудь, — попросила королева. — В жизни своей не видела говорящих ежей!

— По правде говоря, я очень огорчен, — сказал Эриций. — Ведь принцесса истратила на меня свое единственное в жизни заветное желание. Лучше бы она пожелала что-нибудь нужное для себя.

— Так это было мое заветное желание? — удивилась принцесса. — Я не знала этого, дорогой ежик. Иначе я пожелала бы, чтобы к тебе вернулся твой прежний вид.

— Ты бы увидела мертвого человека. Не забывай, что у меня в спине торчит тысяча острых жал; с такой ношей человеку невозможно оставаться живым.

Принцесса побледнела, слезы брызнули из ее глаз.

— Но ведь ты не можешь навсегда остаться ежом, — воскликнула она, — это нечестно! Я этого не перенесу! Мамочка! Батюшка! Беневола!

И в тот же миг Беневола возникла перед ними — маленькая сверкающая фигурка со стрекозиными крылышками, в венке из лунных лучей.

— Итак? — спросила она. — В чем дело?

— Дело в том, — плача отвечала принцесса, — что я истратила свое заветное желание, а он остался ежом. Неужели вы не можете ничего сделать?

— Я не могу, — сказала фея. — Но ты можешь. Ведь твои поцелуи обладают волшебной силой. Помнишь, как ты исцелила короля и королеву, заживив на их лицах все царапины от ежиных иголок?