Единственный (Изумрудный шелк твоих глаз) (СИ) - "Emerald" - Страница 7

Но год назад удача зеленоглазого подростка повернулась к нему задом. Не повезло ему — придя в очередной раз в замок, мальчик наткнулся на пьяных дружков Крэйна. Те, увидев свеженького Дарующего и не разобравшись, кто перед ними, решили его поиметь…

Арэль невольно передернулся, вспомнив ощущение полного бессилия, когда его одновременно скрутили и магией и силой. Когда чужие руки жадно шарили и мяли его тело. Он даже кричать не мог, скованный магией проклятого Суринэля — Безымянного воина-жреца Темной Волчицы. Да он умереть готов был от ужаса, когда его ягодицы с силой развели, и во внутрь стало проталкиваться что-то огромное и обжигающее болью.

Тогда его неожиданно спас сам Крэйн, разметавший гогочущих дружков. Вот только потом тяжело дышавший от ярости князь посмотрел на все еще связанного мальчишку и… нагнул его сам, отымев по-полной.

Арэль не помнил подробностей, к счастью отрубившись в самом начале насилия над его телом. И, к сожалению. Ибо будь он в сознании, то сумел бы отползти с пути пьяньчуг, решивших чуть позже устроить скачки. Вот так и оказалась его левая стопа раздроблена копытом лошади, а кости и мышцы перемолоты едва не в кашу. И что самое страшное — находясь без сознания, мальчик не мог контролировать собственную регенерацию. И повреждения срослись неправильно, жутко перекрутив кости, мышцы и сухожилия.

Его тогда нашел старый лекарь и притащил домой. Ногу пришлось ломать заново и складывать едва ли не по кусочкам. Но было уже поздно — боль и хромота остались с юным оборотнем навсегда. К счастью, Варос Занор Карин любил кинутого на его воспитание мальчишку как родного. Крэйн просчитался, посчитав, что старый Хранящий жизнь, некогда разругавшийся с прадедом Арэля и сбежавший из дворца, громко хлопнув дверью, будет жестоко относиться к правнуку бывшего любовника. Варос все эти годы угрюмо жил на окраине города не потому, что не желал видеть Мираннов. А потому, что винил лишь себя в том, что обидел любимого подозрением в неверности и не успел получить его прощения до того, как его князь скончался.

Глухую тоску и горе старика Крэйн принял за ненависть к правящему клану и отдал ему на воспитание годовалого Арэля, оторванного от матери. Но Карин обожал маленького Посредника, хотя на людях всячески демонстрировал свою неприязнь, опасаясь, что малыша у него отберут, чтобы передать в жестокие руки других воспитателей.

Именно Варос обучил наследника всему, что должен знать будущий князь — грамоте, этикету, законам, торговле. Кому как не бывшему советнику князя было отвечать за воспитание юного княжича. Но вот спасти воспитанника от домогательств Крэйна старый лекарь не сумел. После того случая, убедившись, что ненавистный щенок выживет, князь стал регулярно брать его на ложе, не дожидаясь времени взросления юного Дарующего. А на осторожное предложение лекаря вызвать мага, чтобы поправить искалеченную ногу ребенка, цинично ответил, что так даже лучше — никуда не сбежит. А спустя год время было упущено — теперь ни один маг не смог бы исправить закрепившееся повреждение.

Кто бы другой на месте Арэля, испугавшись насилия и постоянных унижений, превратился бы в овощ, хнычущий по всякому поводу — мальчик уже успел навидаться таких Дарующих и Хранящих в гареме князя — но только не сам Арэль. Обладая гибким восприятием и сильной волей, юный княжич всего лишь закрылся от мира, за исключением самых близких ему людей. Привык скрываться, прятать яркие глаза за рваной челкой темно-серого цвета. И всей душой возненавидел своего насильника. Именно тогда Арэль впервые познал, что такое ненависть: обжигающая, иссушающая душу. И что такое терпение — ибо не с его силами бросать вызов могущественному Защищающему. И нужно терпение… бесконечное терпение, чтобы выжить. И отомстить за все и сразу!

Вот только Крэйну было наплевать на чувства его пленника. Он регулярно брал его на ложе, и Арэль уже привык просто лежать, пережидая нетерпеливо-резкие движения в своем теле. А потом вставать и молча уходить, продолжая изыскивать способы для мести.

И только ежедневные прогулки в лес спасали мальчишку от того, чтобы просто не сойти с ума от кипящих внутри него страстей и эмоций. Прогулки да редкие свидания с матерью, которую не выпускали за территорию ее башни-тюрьмы. Так что с княгиней мальчик мог видеться лишь через узкое окошко, через которое не пролезть, лишь руку протянуть… коснуться мокрой от слез щеки.

…Нога, наконец, отдохнула, и можно было возвращаться домой. Сегодня обещала прийти старая Язоррь — помочь с накопившимся шелком. У Вароса за домом в утепленном сарае жили два травяных паука, ростом с телят. Слава богам, домашние духи, зачарованные на верность, обиходили этих прожор. Травы для них было нужно много, да не абы какой, а самой сочной, с заливного луга. Но сами пауки были уже слишком старыми — шелка давали много, но нити становились все более грубыми и толстыми. На продажу заморским купцам такой шелк не шел совершенно. Но для домашних нужд его хватало. Впрочем, Варос и не собирался заводить более молодых пауков. Ему как лекарю и так со всей округе несли все необходимое. А полученный шелк вполне годился для плащей, домашней одежды и крепкого полотна. Вот только разбирать клейкие нити никто в их семье не любил. Но было нужно.

Обреченно вздохнув, Арэль поднялся на ноги, подхватив свою корзинку. И захромал в сторону видевшегося вдалеке дома.

Язоррь уже возилась около сарая, вместе с Варосом вываривая мотки шелка. Клейковина с нитей отходила неохотно. И старый лекарь сыпал в бурлящий котел порошки из трав, что помогли бы очистить шелк и заодно его прокрасить до темно-зеленого цвета.

Войдя во двор, Арэль недовольно покрутил носом от едкого запаха и обреченно побрел за палкой — мешать мотки. Но неожиданно Варос вдруг завопил на него визгливым голосом:

— Ты где шляешься, бездельник! Почему я должен выполнять за тебя твою работу!

Все ясно — за калиткой кто-то чужой нарисовался.

Арэль, привычно забормотав что-то оправдательное, осторожно скосил взгляд в сторону забора. Великий Волк! Принесла же нелегкая Суринэля. Опять Крэйну неймется, иначе не прислал бы своего цепного пса, обошелся обычным стражником. Или… что-то с мамой?! Вроде рожать еще не срок…

— Иди сюда! — Грохнул над ухом бас Безымянного. Судя по голосу, Суринэль весьма недоволен своим поручением. Еще бы! Его, воина-мага, посылать за каким-то щенком-Дарующим!

— Сделай лицо попроще… — шепнула Язоррь, сильно наклоняясь над котлом. — У тебя желваки катаются…

Вовремя, надо сказать — лапа Безымянного уже сграбастала подростка за волосы, дергая на себя.

— Ну! Долго я буду тебя ждать? — Рявкнул Суринэль в запрокинутое к нему лицо Арэля. Слезы мальчишки, выступившие у него на глазах от боли, явно понравились взрослому оборотню. Хмыкнув, Безымянный наклонился и языком длинно слизнул все-таки скользнувшую по гладкой щеке слезинку. И тут же задышал чаще.

— Какой ты… — прошептал он Арэлю, масляно блестя темными глазками из-под нависших надбровных дуг. Ну, урод! Черты лица словно топором рубили, а все туда же — за молоденькими Дарующими гоняться!

— Сладкий… — Пошло облизал толстые губы Безымянный. Черные волосы неопрятно стянуты в хвост, туго натягивая кожу на висках, что только добавляло жути смуглому лицу жреца-мага. — Плохо тебя князь трахает. До сих пор выглядишь так невинно… так нетронуто. Жаль, что тогда мне не достался. Я бы расстарался ради столь тугой попки. Мммм…

Арэль попытался увернуться от лапающего его Безымянного. Ему удалось даже немного вырваться, спрятав лицо в руках. Но Суринэль был настойчив и все-таки урвал свой обычный поцелуй, засунув мальчишке глубоко в рот язык, да так, что волчонок не мог даже кусаться.

— Действительно сладкий, — констатировал он, утираясь рукавом, пока Арэль, кашляя и отплевываясь, рванул к бочке с дождевой водой — умыться и прополоскать рот. — Видно варенье где-то спер. Давай за мной, малыш. И не заставляй себя ждать, а то получишь раньше Крэйна.