Единственный (Изумрудный шелк твоих глаз) (СИ) - "Emerald" - Страница 28

А тем временем Арэль, немного придя в себя, поднял голову и замер, во все глаза рассматривая представшего перед ним мужчину. Никогда еще он не видел столь красивого оборотня! Хорош и в звериной ипостаси и в человеческом облике. Просто мечта любого Дарующего! Сильный, яркий, с волевым подбородком, могучим разворотом плеч и сияющей белизной волос. По-настоящему золотые, удлиненные к вискам глаза, со снисходительным терпением смотрели на сжавшегося на земле несуразного волчонка. И от этого почему-то становилось тошно.

Арэль, ничего не знающей о настоящей любви и переживший только грубую похоть, с тоскливым замиранием в груди снизу вверх смотрел на возвышавшегося над ним мужчину. Того, кому готов был отдать всего себя. Вычерпать до дна душу, подарить сердце… Подарить тому, кому он безразличен. Разве может пожелать его этот статный красавец, на которого явно облизывается все окружение? Да нужен ему невзрачный хромоножка!

Лишь гордость удержала Арэля от того, чтобы не завыть тут же от тоски и непонятной боли в груди.

Чуть пошатываясь, волчонок упрямо выпрямился на четырех лапках, неуклюже встряхнулся и прижал остренькие ушки, когда комья земли полетели прямо на короля, одетого в дорогой охотничий костюм, блистающий ярким золотом. Но Габраэл лишь снисходительно усмехнулся, отряхнув грязь с камзола зажатыми в руке перчатками. Встрепанный, извазюканный волчонок был невероятно уморителен в своей попытке сохранить чувство собственного достоинства. К тому же король испытывал невольную вину за свой поступок. Этот искалеченный мальчишка почему-то напомнил мужчине его давно погибшего брата. Сиранн был таким же гордым и непримиримым.

Испытав вдруг странную теплоту и чувство невольного родства с незнакомым волчонком, Белый Вожак поднял ладонь в извечном жесте мира.

— Нда! — Усмехнулся он краешками губ. — Нехорошо вышло, малыш! Ладно, в качестве извинений довезу тебя, куда скажешь. И помогу устроиться в жизни. Согласен?

Мужики, убедившись, что юному лекарю ничего не грозит, кроме помощи, дружно потянулись в сторону деревни, торопясь засудить подвывающего от страха вора. А король посмотрел на все еще дрожавшего волчонка.

— Может, перекинешься? — Миролюбиво предложил он. Но мальчишка только головой помотал.

— Ааа… так ты в первый раз! — Догадался Габраэл. — Стесняешься?

— Господа! — Обратился он к столпившимся вокруг дворянам свиты. — Готовьте лошадей — мы возвращаемся в столицу.

— Порталами, государь? — Осмелился уточнить кто-то из придворных. Но король лишь досадливо дернул плечом.

— Обычной дорогой. — Отозвался он. — До Нилары всего-то три дня скачки. И распорядитесь, чтобы кто-нибудь из гвардейцев посадил мальчика с собой.

— Видишь, они все ушли, — вновь обратился Габраэл к насупленному подростку. Мужчина понимал колебания того: полный оборот в одежде был подвластен лишь взрослым оборотням. Дети перекидывались в чем на свет народились. — Да не стесняйся ты! Или… не знаешь как? Тебя еще не обучили?

Арэль смущенно кивнул. Он НЕ ЗНАЛ, что нужно делать дальше.

— Ну, это просто, — вдруг по-доброму улыбнулся король. Почему-то ему казалось естественным лично заниматься незнакомым оборвышем. — Просто вспомни, что значит быть человеком.

— …там… одежда… — только и сумел выдавить из себя Арэль, уже лишившись волчьей шкуры и сжимаясь на неуютной земле.

Окинув скептическим взглядом измазанное нечто с бурой челкой, занавесившей острое личико с непонятного цвета глазами, Габраэл без разговоров прошагал к вывернутой коряге и отыскал ворох сброшенной одежды. По штанам и тунике успели потоптаться все волки стаи, порядком их измяв и продырявив когтями. Один сапог так и не удалось найти. Но Арэль был и тому рад. Главным для него было срочно спрятать свои худые телеса от жалостливого взгляда короля. Распаковывать сумку в поисках смены белья юноша опасался — ни к чему другим смотреть на содержимое.

— Что-то больно маленький ты для двадцати лет, — пробормотал Габраэль, наблюдая, как к ним приближается кавалькада блестящих всадников. Арэль не стал спорить. Не удивительно, что его приняли за прошедшего первое совершеннолетие — оборот совершался после двадцати. Лишний камушек в фундамент его новой легенды об ученике лекаря.

А король скептически рассматривал молчаливого найденыша. Мальчишка был слишком мелкий, нескладный и худой. Даже не поймешь, кем станет в будущем: то ли Дарующим, то ли Хранящим. Но явно не Защищающим — слишком уж комплекция не та. Наверное, все-таки Дарующий… не рассматривать же парня более пристально. Но комплекция все-таки ближе к Дарующим.

Хотя… может и вытянется еще… кто этих детей разберет! Помнится, Сиранн в этом возрасте тоже был щепкой. Нет, брат все-таки был и повыше и покрепче…

— Ладно, — решил мужчина, беря за уздцы подведенную для него лошадь. — Поедешь с Вессином.

И вскочил в седло, давая отмашку на движение. Кони, приученные к оборотням, спокойно реагировали на витавший рядом с их хозяевами звериный дух. И разом перешли на рысь, радуясь возможности размяться.

…Для Арэля все вокруг было как во сне.

Казалось, его только-только выскребали из-под спасительной коряги. И вот он уже неуклюже подпрыгивает на широком крупе высокой лошади, изо всех сил цепляясь за плащ рыжего гвардейца. А сам Вессин раздраженно отпихивает его руки от себя, когда Арэль вцеплялся особенно сильно, боясь соскользнуть с идущей крупной рысью лошади. Юноша никогда раньше не садился в седло, а уж ездить совсем без него не мог даже и помыслить. Варос научил его всему, кроме вольтижировки. Не могли же они заниматься этим под самым носом Крэйна, да и не соответствовали такие занятия образу, что создавался в глазах княжеских соглядатаев — ненужного ребенка, навязанного князем старому лекарю.

Так что теперь приходилось неловко подпрыгивать за спиной гвардейца и цепляться за его плащ. И молить всех богов сразу, чтобы не рухнуть с такой высоты на проносящуюся под босыми ногами дорогу… тогда его просто затопчут другие кони.

Так что короткий перекус в придорожной таверне Арэль воспринял как благословение свыше. У него ломило все тело, болела голова и недавно полученные синяки, горло саднило и руки сводило судорогой. Не сказавший ни слова гвардеец с неопределенным (и весьма злобным!) ворчанием по одному разжал пальцы мальчишки и соскользнул на землю, не утруждаясь более заботой о навязанном ему оборвыше. Дальше и сам слезет, а ему надо успеть за распоряжениями к десятнику.

Так и оставшись сидеть на лошадином крупе, Арэль вцепился вместо исчезнувшего плаща в заднюю луку седла, опасливо косясь вниз и прикидывая, как ему с его больной ногой спускаться. Да еще и боевой конь, оставшись без хозяина, принялся угрожающе коситься на свой «груз». И кто знает, чем бы все закончилось, но тут вернувшийся гвардеец равнодушно сдернул мальчишку на землю, толкнув по направлению к кухне, откуда долетали вкусные запахи и слышался визгливый смех служанок.

— Не рассусоливай! — Буркнул солдат, прежде чем вновь скрыться в толпе. — Быстро перекуси и будь готов ехать дальше.

Арэль и не собирался рассусоливать. Есть хотелось просто зверски, но еще больше хотелось отлить и помыться. От него несло лошадиным потом: едкая вонь забивала горло, мешая дышать. А еще сильно болели натертые ноги — плохо защищенная полотняными штанами (порванными!), нежная внутренняя поверхность бедер оказалась натерта до кровавых волдырей.

С трудом, стараясь идти враскорячку, Арэль проковылял к колодцу и, наплевав на возможных свидетелей, принялся умываться. Благо лошадиных поилок было несколько, и туда накачивали свежую воду. К сожалению, оказалось, что часть содержимого сумки пропало: сверток с полученной в деревне едой и мешочек с лекарствами. Видимо, когда он волок суму, клапан расстегнулся и то, что лежало на верху, выпало. Пропал и кошелек с честно заработанными серебрушками.

Арэлю было до слез жалко денег и лекарств. Хорошо хоть золото и камни уцелели, спрятанные на самом дне сумки, но доставать их себе дороже — сразу возникнут ненужные вопросы. И мальчишка, как можно тщательнее промыв потертости, натянул чистую одежду и поковылял в сторону кухни попросить хоть вина — обработать кровавые волдыри на бедрах. Но толстый хозяин постоялого двора, занятый обиходом знатных гостей, даже не глянул на нищего мальчишку.