Гурман - Варго Александр - Страница 14

Виктор не мог отвести взгляда от изуродованного рта мужчины. Вся глотка забита багрово-губчатой обгорелой кашей, будто из несчастного кто-то пытался крюками вытащить кишки.

Боков протянул руку, все еще не веря своим глазам. Обрывок толстой лески торчал прямо из глотки. Вот еще кусочек с оплавленным концом. Он застрял между потемневших зубов.

Виктор, едва сдерживая рвотные спазмы, наклонился. Из горла, прожженного паяльником, торчало что-то инородное, никак не похожее на фрагмент человеческого тела. Боков осторожно поддел этот предмет стволом пистолета. Странная штуковина мягко отслоилась от горелого мяса, и взору Виктора предстала блесна, темная от копоти.

Боков вернулся к первому трупу, который был привязан скотчем к инвалидной коляске. Он сразу узнал егеря. В отличие от распятого человека Федорычу относительно повезло. Ему просто проломили голову. Орудие убийства валялось рядом. Это был гвоздодер.

Но Бокова больше заинтересовал не он, а задняя часть рамы инвалидной коляски. На ней было несколько узелков с оборванными кончиками лески.

Виктор поднялся на ноги. Невзирая на то, что картина этой жуткой пытки стала ему ясна, мозг бывшего оперативника ни в какую не желал принимать такое положение вещей. Когда до него дошел чудовищный смысл изуверства, он только лишний раз испытал желание засунуть пальцы в рот и как следует проблеваться.

Распятого человека заставили проглотить блесны. Искать их было не нужно. Егерь, заядлый рыбак, хранил свои снасти здесь. Лески от них привязали к инвалидной коляске, в которую посадили Федорыча, мертвого или живого — теперь уже неважно. Коляску завели, егерь поехал.

Очевидно блесны намертво застряли в желудке. Лески не выдержали и попросту полопались, когда коляска рванула в противоположную сторону. После этого режиссер расстроился тем, что представление не удалось. В ход пошел паяльник, который быстро прожег этому мужику горло и теперь настойчиво проделывал туннель в животе бедолаги.

Кстати, кто это? На Живодера не похож. Тот костлявый, тем более был евнухом, а у этого крепыша все причиндалы на месте.

На полу валялась скомканная одежда, и Виктор переворошил ее. В кармане брюк он обнаружил пластиковую визитницу и вытащил из нее одну карточку. Имя и фамилия, блеснувшие золотистыми буквами, повергли его в ступор.

«Пирогов Александр Александрович. Генеральный директор ОАО «Стимул».

Он вложил карточку обратно и тщательно стер отпечатки пальцев с визитницы. Ему жутко хотелось закурить.

«Пирогов. Инвалидная коляска. Так ведь это сын местного олигарха, — рассуждал Виктор. — Алекс?.. Тот самый, которого Живодер сбросил в колодец. Неужели это он распят на стене?»

Боков уже не мог больше находиться в сарае и поспешил на улицу. В голове царила полная сумятица. Мысли и версии напоминали взбешенных пчел. Мозг отказывался делать сколько-нибудь вразумительные выводы.

«Какого хрена тут произошло?! Четыре трупа! Неужели эту мясорубку устроил Малышев? Нет, я отказываюсь в это верить. Без чьей-либо помощи он не смог бы сделать такое. Хотя бы подвесить Пирогова — он как минимум под центнер весит! А отрубить головы этим здоровякам?

В машине, следы которой я нашел в лесу, наверняка был Артур. Скорее всего, не один. Они убили здесь всех, а потом скрылись на том самом джипе, на котором сюда, вероятнее всего, прибыл Алекс со своей охраной».

От этой мысли бывшего опера бросило в жар. Это ведь было совсем недавно. Час назад, может, два.

Он слишком поздно услышал какое-то движение, а когда повернулся, увидел ствол, наставленный в грудь.

Рядом с мостом на обочине стояли три мотоцикла с высоченными рогатыми рулями. Эти хромированные агрегаты с проклепанными широкими сиденьями и кофрами с бахромой привлекали внимание многих автолюбителей. Те невольно снижали скорость, чтобы получше рассмотреть роскошных железных коней.

Неподалеку от мотоциклов прямо на траве расположилась колоритная троица — Гунн, Слон и Дантист. Слон рассказывал какой-то тупой анекдот, а Георгий озабоченно посматривал на часы. Гаучо уже давно должен был отзвониться.

В противовес Слону, Дантист был высок и худощав, с вечно бледным утомленным лицом, будто всю ночь изучал мануал по эксплуатации своего байка. Его жилистое тело почти до самых ног покрывали татуировки. Длинные волосы, сквозь которые уже давно пробивалась седина, были стянуты в конский хвост.

Дантист нравился Гунну хотя бы тем, что никогда не держал камня за пазухой и всегда говорил то, что думал. Он был одним из немногих, кто беседовал с Гунном на равных.

Роман получил кличку Дантист не за то, что имел какое-то отношение к стоматологии. Все куда прозаичнее. Ему просто выбили передние зубы в драке. Вообще-то Дантист умел работать кулаками, но тот день был явно не его. Он столкнулся с каким-то заезжим крепышом, и тот вырубил Рому с первого удара.

Впрочем, через неделю Дантист и несколько парней выследили боксера и отделали так, что беднягу увезли на «Скорой». Больше о нем в Каменске никто ничего не слышал.

Зубы Дантист так и не вставил. Нет, не потому, что не имел на это денег или времени. Просто ему было лень.

— Я сам разберусь с этим дерьмом, — сказал Гунн.

— Конечно. Только зачем ты нас сюда притащил? — осведомился Дантист.

— Вы же сами напрашивались. Слон просто мечтал поглазеть на моего конкурента, — сказал Гунн. — И потом, ситуация может сложиться разная. Хотя мне по фигу, я вас не держу.

Слон с наслаждением приложился к минералке и осушил почти полбутылки.

Потом он вытер бороду, смачно рыгнул и пробасил:

— Так не пойдет. То хочу, то не держу. Я не какой-нибудь сопляк, чтобы скакать туда-сюда.

Гунн покосился на брюхо Слона, на котором блестели капельки пота, и спросил:

— Ты туда диванную подушку зашил?

— Байкер без пуза — что базар без арбуза, — парировал Слон и заржал.

Он вытащил из кармана кожаной жилетки размякший шоколадный батончик, сорвал обертку и принялся жевать.

— Вот теперь я в шоколаде. А все остальное отстой, — промычал толстяк с набитым ртом.

— Конечно, отстой, — согласился Гунн. — Если бы ты тогда не свистнул, Катюха не свалилась бы в воду. Сейчас мы с вами тут не сидели бы.

— Гунн, здесь я с тобой не соглашусь, — снова подал голос Дантист. — Ты на взводе, на эмоциях. Тебе хочется схватить этого чушка и вытрясти из него дерьмо. Но это неправильно, он ни при чем. Подвернулась смазливая телочка, пацан к ней прилип. На его месте так поступил бы любой другой. Во всем, что произошло, виноват ты. Тебе просто нужно принять эту ситуацию, изменить отношение к ней. Иначе ты станешь посмешищем. За твоей спиной и так шушукаются. Мол, Гунн на клуб забил и болтается где-то в розовых облаках. Влюбился, как прыщавый студент, втрескался по самые уши. Мужик не должен себя так вести. Ты просто не можешь, точнее сказать, не хочешь смириться с потерей этой девки. Тебе нужно отвлечься. Она не лучше остальных, таких миллион.

Гунн молчал, хотя внутри у него все клокотало. Слова Дантиста били точно в десятку.

— Займи свой мозг, брат. Он не терпит вакуума, если ты не дебил, разумеется. Пока твоя черепушка забита всяким мусором, душевного кайфа тебе не видать. Наведи в башке порядок, выскреби осадок, заполни ее полезными вещами, — миролюбиво закончил Дантист.

Слон доел шоколадку и теперь вытирал толстые коричневые пальцы об траву. Он не любил заумных речей Дантиста, не совсем и не всегда их понимал, поэтому вся тирада прошла мимо его ушей.

— Я просто поговорю с ним, — наконец сказал Георгий.

Дантист сморщился так, будто вместо яблока ему подсунули лимон.

— Гунн, да он только от одного твоего вида описается. Как ты с ним говорить собрался?

— Может, мне фрак надеть? — зло бросил Гунн. — Предложить ему сигару?

В это время зазвонил телефон. Гунн торопливо приложил его к уху.

— Говори!

— Он будет у вас минут через семь-десять, — раздался голос Гаучо.