Феникс и ковер - Несбит Эдит - Страница 44

Однако Антея была безутешна.

— Это я во всем виновата, — убивалась она, — Я же знаю, как нужно по-настоящему штопать ковры. Но Роберт так торопил меня, что я схалтурила. Давайте скорее полетим домой, и я зашью его твоими итонскими штанами — вот уж, действительно, ничего крепче не бывает! — а потом мы отправим его за Робертом и Джейн

— Ну хорошо, — сказал Сирил, — но только твоя выходная куртка по крепости ничуть не уступит моим «итонам». Ладно, придется нам повременить с маминым подарком. Я желаю, чтобы…

— Погоди! — воскликнул Феникс. — Ковер пошел на посадку!

Действительно, так оно и было.

Ковер медленно, но неуклонно снижался, пока наконец не приземлился посреди тротуара на Дептфорд-Роуд. В двух футах от земли он наклонился одним концом, и Сирил с Антеей величественно, как королева с принцем-консортом по ступеням Виндзордского дворца, сошли по нему на мостовую. После этого ковер свернулся и спрятался за столбик ближайших ворот. Он сделал это так стремительно, что ни одна живая душа на Дептфорд-Роуд ничего не заметила. Едва Феникс успел с шуршанием зарыться в недра сирилова пальто, как над головами у детей раздался хорошо знакомый им голос:

— Вот тебе и на! А вы-то что тут делаете? Перед ними стоял не кто иной, как их веселый, добрый, щедрый и бесконечно любимый дядюшка Реджинальд.

— Вообще-то, мы собирались сходить в Гринвичский Дворец и узнать все насчет старика Нельсона, — сказал Сирил, открывая дяде Реджинальду ту часть правды, которую ему полагалось знать.

— А где же тогда остальные? — осведомился дядя Реджинальд.

— Вообще-то, я не знаю, — ответил (на этот раз абсолютно откровенно) Сирил.

— Ну ладно, — сказал дядя Реджинальд. — Мне надо бежать. В суде графста сейчас будет слушаться мое дело. Самое плохое в работе адвоката заключается в том, что никогда невозможно расслабиться — даже когда очень хочется. Эх, сгонять бы с вами в картинную галерею, а потом всем вместе пообедать в «Корабле»! Но увы, работа есть работа.

И тут дядюшка Реджи полез в карман.

— Но, раз я сам не могу развлечься — сказал он, — то это вовсе не значит, что вы должны отказывать себе в этом удовольствии. Вот, разделите эту монетку на четверых, и, клянусь честью, результат этого математического действия не обманет ваших ожиданий. Ладно, ведите себя хорошо — адью!

И, беззаботно помахав на прощание зонтом, веселый и щедрый дядюшка (на этот раз на нем был до нелепого солидный черный цилиндр) удалился по своим делам, оставив Сирила с Антеей обмениваться красноречивыми взглядами над подлежащим четырехкратному разделу совереном, весело посверкивавшим в ладони Сирила.

— Ого! — сказала Антея.

— Ага! — отвечал Сирил ей в тон.

— Угу! — выставил клюв из-под сирилова пальто Феникс.

— Это все наш милый старина ковер! — радостно воскликнул Сирил.

— Видите, как ловко он все устроил? — сказал Феникс, и в его голосе слышалось неподдельное восхищение. — Он выбрал самое простое и гениальное решение.

— О Господи, какая я все же свинья! — вдруг спохватилась совестливая Антея. — Я же совсем забыла о бедных Роберте и Джейн. Давайте скорее полетим домой, и я починю ковер.

Они быстро развернули ковер — им приходилось действовать с максимальной скрытностью, чтобы не привлечь внимание прогуливавшейся по Дептфорд-Стрит общественности — и погрузились на него, избегая приближаться к страшной дыре в его сердцевине. Затем Антея пожелала оказаться дома, что и было немедленно исполнено.

Щедрость замечательного дядюшки Реджинальда спасла сириловы «итоны» и антееву выходную куртку от печальной перспективы быть изрезанными на заплаты для ковра. Вместо того, оставив Антею сшивать воедино разошедшиеся края дыры, Сирил отправился в ближайшую лавку и купил там порядочный кусок американской клеенки, которой бережливые домохозяйки имеют обыкновение покрывать комоды и кухонные столы. Это был самый прочный материал, о котором Сирил только мог помыслить.

Затем они с Антеей принялись мастерить из клеенки подкладку для ковра и прошивать ее толстыми нитками. Эта работа заняла много времени, и Сирил, на которого отсутствие двух младших членов семьи производило весьма тягостное впечатление, начал всерьез подумывать о том, что Роберту с Джейн не так-то просто будет «прокатиться до дома на трамвае». Он изо всех сил старался помочь Антее, что, конечно, было очень любезно с его стороны, но, скажем прямо, приносило больше вреда, чем пользы.

Феникс молча наблюдал за трудовыми подвигами детей, но было видно, что им тоже постепенно овладевает беспокойство. Он то и дело потягивался, расправлял и складывал свои золотые крылья, становился то на одну, то на другую лапу и вообще вел себя как спринтер, ожидающий стартового выстрела. Наконец он сказал:

— Нет, я больше не могу выносить этого напряжения! Стоит только подумать о том, что мой верный Роберт, который положил мое яйцо в огонь и постоянно давал мне приют во внутреннем кармане своего норфолкского одеяния… О, нет! Надеюсь, вы извините меня…

— Да, конечно! — воскликнула Антея. — Нам нужно было раньше об этом догадаться.

Сирил открыл окно. Феникс взмахнул своими сияющими крыльями и в одно мгновение растворился в хмуром январском небе.

— Ну теперь-то все будет хорошо! — сказал Сирил, взял иголку, прицелился и изо всех сил вонзил ее себе в руку.

Конечно же, для меня не секрет, что все это время вам было не очень интересно читать про то, что делали Антея с Сирилом. На самом деле вы сгорали от нетерпения узнать, что произошло с Робертом и Джейн после того, как ковер вывалил их на освинцованную крышу дома под номером 705 по Эмерсхем-Роуд.

Но мне, видите ли, сначала нужно было рассказать именно о Сириле с Антеей. Признаться, меня не меньше вашего раздражает, что я не могу рассказывать одновременно обо всем, но такова уж нелегкая доля всех писателей — и читателей тоже.

Когда до Роберта дошло, что он больше не сидит на ковре, а лежит на холодных, мокрых, скользких и не очень чистых свинцовых пластинах чьей-то неведомой крыши, он выразился примерно в таком духе:

— Ну ничего себе!

Джейн же попросту разрыдалась.

— Ну же, успокойся, Киска, не будь такой несусветной плаксой! — успокаивал ее брат. — Все будет в порядке, вот увидишь.

Затем, как и предсказывал Сирил, он принялся оглядываться по сторонам, в надежде найти что-нибудь подходящее для сбрасывания на головы прохожим, до которых, ввиду большой высоты и присущей всем прохожим глухоты, докричаться не представлялось возможным. Как назло, ему ничего не попадалось под руку — на крыше не было ни камушка, не говоря уже о какой-нибудь завалящей черепушке. Свинцовые пластины были так плотно подогнаны друг к другу, даже и не собирались разлучаться. Однако, как всегда бывает в подобных случаях, гоняясь за одним, они нашли другое — а именно люк, ведущий, по всей видимости, непосредственно на чердак дома.

И на этом люке не было замка.

— Эй, Джейн! А ну-ка, кончай хныкать и иди сюда! — бодрым тоном обратился к сестре Роберт. — Помоги мне поднять этот люк. Если нам удастся пробраться в дом, то, если повезет, мы сможем дойти до самых дверей незамеченными. Давай — раз, два, три!

Они толкали крышку люка до тех пор, пока она не встала под прямым углом к крыше, а затем сунули головы в открывшееся под ними отверстие. Пока они, напрягая зрение, всматривались в царивший на чердаке полумрак, крышка предательским образом свалилась на свинцовую облицовку крыши. Вызванный этим событием грохот пробудил к жизни необычное и ужасное в данных обстоятельствах эхо — снизу, из темных чердачных недр, донесся душераздирающий женский вопль.

— Нас накрыли! — отчаянно прошептал Роберт. — Ну теперь-то мы точно влипли!

Их действительно «накрыли».

Чердак, на который они с таким вожделением обращали свои взоры, по совместительству служил кладовой. Там было полно разных коробок, сломанных стульев, старых каминных решеток, деревянных картинных рам и всякой прочей всячины, среди которой выделялись свисавшие со стен мешки, набитые лоскутками и шерстяными очесами.