Феникс и ковер - Несбит Эдит - Страница 21

— Я знаю только «Дождик, дождик, прекрати», — сказала Антея, — но оно еще никогда не срабатывало.

— Возможно, вы неправильно его проговариваете, — усомнилась птица.

Антея с готовностью начала декламировать:

— Совершенно неправильно! — воскликнул Феникс. — Если вы всегда обращаетесь к нему так, то вполне понятно, почему оно не обращает на вас ни малейшего внимания. На самом деле нужно открыть окно и что есть мочи прокричать:

Следует быть предельно вежливыми с людьми, от которых вы чего-нибудь добиваетесь, и уж особенно с теми, от которых вы хотите на время избавиться. Да, вот еще что! Сегодня вам не повредит добавить еще четыре строки:

— Провалиться мне на этом месте, если это не настоящая поэзия! — убежденно заявил Сирил.

— Очень даже похоже, — сказал более осторожный Роберт.

— Я вынужден был вставить слово «чудесный», чтобы сохранить длину строки, — скромно заметил Феникс.

— Есть много других слов такой же длины.. — начала было Джейн, но остальные тут же пресекли ход ее мысли негодующим «Тс-с!»

Итак, дети открыли окно и изо всех сил проорали требуемое восьмистишье, причем Феникс орал чуть ли не громче всех. Правда, когда дети дошли до слова «чудесный», на него ни с того ни с сего напал жестокий приступ кашля, но он с лихвой наверстал упущенное на последних строках.

Дождь поразмыслил мин утку-другую, а потом, действительно, ушел.

— Вот что значит настоящая вежливость! — сказал Феникс и одним махом перепорхнул на подоконник, где принялся расправлять и складывать свои блистающие крылья, стараясь повернуться таким образом, чтобы каждому, даже самому маленькому золотому перышку вволю досталось солнца. А солнце, между тем, обрушило на город неистовый поток закатного багрянца, какой можно наблюдать только поздним летом или ранней осенью. Позднее люди говорили, что подобных декабрьских закатов в городе не было уже добрую сотню, а то и тысячу лет.

— А теперь, — сказала птица, — мы отправимся в город, и вы покажете мне один из моих храмов.

— Твоих храмов?

— Мне удалось вытянуть из ковра, что в вашей стране имеется огромное количество моих храмов.

— Как ты вообще мог что-либо вытянуть из ковра, если он не умеет говорить? — спросила Джейн.

Велика важность! — ответила птица — Из ковра можно много чего повытянуть. Вот вы, например, вытянули из него кучу индийских побрякушек для школьного базара, а я предпочитаю получать от него всяческую информацию. Помните, вы показывали мне папирус с моим портретом? Насколько я понял, на нем наличествовало название одной из улиц вашего города, на которой расположен величавый храм с порталом, украшенным моим резным каменным изображением. Если быть предельно точным, там еще имеется идентичная медная вывеска. Внутри храм просто кишит моими жрецами.

— Так это же компания страхования от пожаров, — сказал Роберт, — а никакой не храм, и эти люди вовсе не жрецы!

— Извини! — ледяным тоном произнес Феникс. — Ты, кажется, сам не знаешь, о чем говоришь. Это самый настоящий храм, и эти люди — жрецы.

— Давайте не будем попусту препираться, — сказала Антея. — А то все солнце упустим. Спорить ведь можно и на улице.

Феникс стремительно дал уговорить себя на то, чтобы устроить гнездышко во внутреннем кармане робертовой норфолкской куртки, и вся компания вывалила на улицу, залитую лучами уже сто, а то и тысячу лет невиданного в здешних местах заката. Кратчайший путь к храму Феникса пролегал по трамвайным путям, а потому все четверо весело забрались на крышу первого же попутного трамвая и вступили в оживленную беседу. Незнакомый с городом Феникс всю дорогу беспокойно ерзал под курткой у Роберта и не раз заинтересованно высовывал наружу клюв, а то и век голову.

Поездка получилась замечательная, и дети не могли нарадоваться, что у них нашлио деньги заплатить за нее. Дабы со всей полнотой ощутить магическую силу денег, они не слезали с крыши до самой последней остановки, да и там их пришлось ссаживать едва лъ не силой. Конечная остановка трамвая нахо дилась на углу Грейз-Инн-Роуд, и, слегке пораскинув мозгами, Сирил заявил, что, чем тащиться до «Феникса» вкруговую по главным улицам, лучше пройти напрямик — по переулкам да закоулкам, наподобие паутины связывавшим Феттер-Лейн и Ладгейт-Секес. Естественно, он крупно ошибался, как ему тут же и не преминул сказать Роберт. (Позднее Роберт еще несколько раз говорил ему то же самое, но уже совсем в других выражениях) Переулки да закоулки оказались на диво узкими, кривыми и грязными. Но самое главное — там было полно фабричных мальчишек и девчонок, возвращавшихся домой с работы и так неодобрительно посматривавших на ослепительно красные пальтишки и шляпки наших сестричек, что тем немедленно захотелось провалиться под землю или, по крайней мере, пойти другой дорогой. Вдобавок фабрич ные оказались чересчур остры на язык — они то и дело предлагали Джейн постричься, а Антею так и вообще склоняли к тому, чтобы обриться наголо. Обе девочки высокомерно отмалчивались, а Сирил с Робертом, у которых так и чесались языки дать достойный отпор хулиганам, как назло не могли придумать ничего по-настоящему ругательного. Завернув за очередной угол, Антея вдруг схватила Джейн за руку и быстро втолкнула ее под ближайшую арку, а оттуда — в темное чрево подъезда. Мальчики мгновенно последовали за ними, и в результате все четверо благополучно избежали новой встречи с гогочущей толпой юных пролетариев.

В глубине подъезда Антея позволила себе глубоко вздохнуть.

— Какой ужас! — сказала она. — Я и не думала, что такие люди бывают на самом деле.

— Да уж, попали в переделку. Но вы, девчонки, сами виноваты — нечего было расфуфыриваться во все самое лучшее.

— Мы решили, что, раз мы идем с Фениксом, то нужно создать ему подобающее окружение, — сказала Джейн.

— Совершенно верно! — тут же откликнулся Феникс и, высунув глову из-под куртки Роберта, поощрительно подмигнул девочкам.

Как выяснилось, это было очень большой неосторожностью с его стороны. Не успел он покончить со своими ужимками, как из-за балюстрады возвышавшейся позади них лест ницы протянулась чья-то давно не мытая рука и с ловкостью фокусника выудила золотую птицу у Роберта из-за пазухи. Затем чей-то грубый голос издевательски произнес:

— Чтоб я сдох, Эрб, если это не наш попка-попугайчик, которого мы потеряли на прошлой неделе. Огромное вам спасибочки, мэм, за заботу Он уж, поди, весь иссохся по родному гнезду.

Дети разом обернулись. В тени лестничного пролета стояли два здоровенных оборванца, каждый из которых по крайней мере в пять раз превосходил ростом Роберта с Сирилом вместе взятых. Тот, что был поздоровее и по-оборваннее, держал в руках Феникса.

— Немедленно отдайте птицу! — строго произнес Сирил. — Она наша.

— Спасибочки вам еще раз и до свидания, — продолжал несносный мальчишка ледяным тоном, в котором можно было без особого труда разглядеть десятка два ложек дегтя. — Эх, жаль, не могу дать вам двухпенсовик за труды — все что ни на есть денежки профукал на объявления в газетах. Уж так я ее искал, мою птичку ненаглядную, так искал! Вы уж заходите через год, так я вам заплачу, чтоб я сдох.

— Поберегись-ка, Айк! — озабоченно сказал его приятель. — У этого попки чего-то уж слишком здоровенный шнобель!