Авиация и космонавтика 2013 05 - Журнал Авиация и космонавтика - Страница 15

Что касается самого МиГа, то в конце 1941 года выпуск этих истребителей был прекращен. На это решение повлиял тот факт, что двигатель, установленный на МиГ-3, АМ-35А в несколько измененном виде — АМ-38 — устанавливался и на штурмовик Ил-2, который, в отличие от МиГа, реально доказал свою эффективность, а так же то, что истребитель МиГ-3 был сложен в управлении и не прощал ошибок. Как писал по этому поводу Г.Н. Захаров, командир 43-й ИАД: «МиГ» … был рассчитан только на хорошего летчика. Средний пилот на «МиГе» автоматически переходил в разряд слабых, а уж слабый просто не мог бы на нем летать». То же утверждал и А.И. Покрышкин: «В руках опытного летчика это была грозная боевая машина, но слабых МиГ пугал своей сложностью в пилотировании». К сожалению, большинство пилотов советских ВВС, имеющих после окончания авиашкол по 24–35 часа налета на боевых истребителях, трудно назвать хорошими летчиками. Таким образом, данное обстоятельство так же повлияло на снятие истребителя с производства. Хотя, как показала практика, опытные и хорошо подготовленные пилоты считали управляемость МиГа вполне отвечающей требованиям времени.

Истребитель МиГ-3 с двигателем АМ-38

Другим фактором, предопределившим поражение ВВС СССР в борьбе за господство в воздухе, было оснащение немецких самолетов компактными приемо-передающими радиостанциями FuG-7, которые облегчали взаимодействие в бою. В советской авиации радиостанции имелись практически исключительно на самолетах новых конструкций. До войны заводы устанавливали радиоприемники только на каждом пятнадцатом МиГе, с июля 1941 года — уже на всех МиГах, а передатчики на каждом третьем. Но и с них в частях радиостанции часто снимали, так как из-за плохой экранизации двигателей, металлизации фюзеляжей и некачественной настройки создавались помехи и шумы. Управление осуществлялось с помощью эволюций самолетов. В результате, у летчиков-истребителей выработался навык летать в плотных боевых порядках, что позволяло лучше следить за эволюциями самолета ведущего, но, как было доказано выше, стесняло маневр. По этой причине, в 1941 году было практически нереально эффективное эшелонирование самолетов по высоте, так как пилот терял визуальный контакт с ведущим, в результате, не мог оперативно реагировать на его команды. Как справедливо вопрошал генерал-майор Д. Кондратюк: «разве мог командир, управляющий своими летчиками при помощи жестикуляции и покачивания крыльями, рассредоточивать их по высоте и пространству… Нет, такой командир в бою походил на наседку, которая боится отпускать далеко от себя своих цыплят». Тем самым терялся один из наиболее эффективных способов построения, который обеспечивал как хорошую защиту в бою, так и нападение, благодаря наличию группы прикрытия, идущей с превышением над основной группой. В результате, у советских пилотов в 1941 году оставался только один способ получить преимущество в высоте и превышение над противником. Так, в книге «Тактика истребительной авиации» 1943 года выпуска, подчеркивалось: «…превышение имеет исключительно важное значение в воздушном бою. Как же его добиться? Естественным, казалось бы, должен быть ответ: летать как можно выше. Однако такой ответ не всегда будет правилен. В некоторых случаях истребитель, находящийся чересчур высоко, может легко прозевать противника, например, если самолет противника находится намного ниже. Наиболее целесообразным является порядок, эшелонированный по высоте». Это высказывание, безусловно, верное, но так как в 1941 году в силу вышеуказанных причин эшелонирование было невозможно, то единственным способом достижения превышения, было действие истребительной авиации на больших высотах. А высота — это стихия МиГа, именно там он раскрывал все свои лучшие качества, имел неоспоримые преимущества перед «мессершмиттом», и это позволило бы ему с успехом побороться за высоту, а значит и за господство в воздухе.

Аэродромы люфтваффе были максимально приближены к линии фронта, что сокращало время подлета к цели (т. е. авиация Германии реагировала на приказы значительно оперативнее, чем советская) и снижало расход горючего. Редко практиковалось патрулирование в районах расположения своих войск, зоны патрулирования обычно выносились на территорию противника, причем патрулирование проходило на высотах от 4000 до 6000 метров. При сопровождении своих бомбардировщиков применялось два способа истребительного прикрытия: когда в район удара высылалась группа истребителей, которая связывала боем патрулирующие советские истребители и оттягивала их от объекта удара еще до подхода бомбардировщиков, или осуществлялось непосредственное истребительное прикрытие бомбардировщиков (истребители разнесены по высоте и поддерживают повышенную скорость для отражения возможного нападения) на протяжении всего маршрута.

Надо отметить, что немецкие пилоты не слишком любили прикрывать бомбардировщики из-за утери в подобном случае инициативы, о чем свидетельствуют многочисленные воспоминания. Так Г.Шмоллер-Хальди, вспоминая битву за Англию, утверждал: «В нашу задачу входило обеспечение тесного сопровождения, что лично я ненавидел… Нам хотелось иметь преимущество в высоте и скорости, чтобы вступать в схватку с врагом при благоприятных условиях. А в данной ситуации инициатива принадлежала британцам, и уже они решали, когда и как атаковать». Возможно, этим и объясняется тот факт, засвидетельствованный многими советскими пилотами, что истребители люфтваффе легко отрывались от бомбардировщиков, в случае, если появлялась возможность сбить противника. В результате, наиболее распространенным методом прикрытия своих ударных самолетов был метод расчистки воздуха, который не сковывал инициативы немецких пилотов и позволял им вести успешные воздушные бои. Этот метод наиболее точно отражал взгляды командиров люфтваффе на использование истребительной авиации. Знаменитый немецкий ас А.Галланд по этому поводу говорил: «Задача истребителей — нападать, следить, охотиться и уничтожать врага. Только таким образом энергичный и искусный пилот может проявлять свои способности. Поручи ему трудное и ограниченное задание, лиши его напрочь инициативы, и тогда ты заберешь у него все лучшие и наиболее ценные качества, которыми он обладает: агрессивный дух, радость действия и охотничью страсть». Надо сказать, что предоставление истребителям как можно большей свободы действий, даже во вред надежности прикрытия своих войск и ударной авиации, было характерно для люфтваффе во все периоды и на всех театрах боевых действий, что и объясняет широкое распространение метода свободной охоты. И надо признать, что в первый год Великой Отечественной войны эта точка зрения полностью себя оправдала. Истребители люфтваффе внезапными атаками сокращали численность и без того понесшей колоссальные потери советской авиации в условиях, когда эвакуированные авиазаводы не могли быстро нарастить выпуск авиатехники. Тем самым, решая основную задачу по удержанию господства в воздухе, они попутно помогали обезопасить как свои наземные войска от ударов с воздуха, так и ударную авиацию, которой малочисленные и распыленные по всему фронту силы советской истребительной авиации не могли оказать серьезного сопротивления. А вот в последующие периоды войны данный метод не мог оказаться слишком успешным, так как из-за возросших возможностей авиационной промышленности СССР потери в авиатехнике ВВС Советского Союза, наносимые истребителями люфтваффе, уже не могли существенно повлиять на стратегическую ситуацию на фронте и тем самым надежно обезопасить как свои войска, так и ударную авиацию. В советской же авиации прикрытие собственных войск путем патрулирования над своей территорией являлось главным способом борьбы за господство в воздухе, причем истребители зачастую были жестко привязаны к прикрываемому району и должны были действовать на строго указанной высоте, что практически полностью сковывало инициативу и лишало надежды на успех в бою. Метод же «свободной охоты» в советских ВВС в начальный период войны практически не использовался.