Авиация и Время 2012 05 - Журнал Авиация и время - Страница 12

Н.В. Навроцкий, о котором пишет В. Г. Баранов, родился 4 декабря 1897г. (все даты по ст. стилю) в Херсонской губернии. Потомственный дворянин, православный. Окончил 4 класса Одесского коммерческого училища, Одесскую школу прапорщиков( 1915 г.), Военную авиационную школу со званием «военный летчик»( 1916г.). 11 марта 1917г. назначенвоенлетом 19-го КАО в составе 1-й боевой авиагруппы Юго-Западного фронта.

Описанный в статье В. Г. Баранова воздушный бой произошел 25 апреля 1917г. Прапорщик Н.В. Навроцкий на истребителе Nieuport XXI подбил австрийский разведчик Hansa-Brandenburg С. I (серийный № 63-54) из 25-й авиароты (Fliegerkompanie 25), расходовав всего 30 патронов. «Бранденбург» совершил вынужденную посадку около с. Олесино (ныне Козовского р-на Тернопольской обл.). Пилот капрал Хорачек и наблюдатель л-т фон Халупка были ранены и взяты в плен. Самолет отремонтировали и использовали в русском 4-м армейском авиаотряде. За этот успех приказом по VII армии № 1765 от 31 октября 1917 г. Н.В. Навроцкого наградили орденом Св. Гзоргия 4-й ст.

Категорически не восприняв приход большевиков к власти, Н.В. Навроцкий продолжил службу военным летчиком в белогвардейской Добровольческой армии. Получил чин поручика за боевые отличия. После поражения белых эмигрировал во Францию. Умер в Париже, похоронен на русском кладбище в Сент-Женевьев-де- Буа.

Публикацию подготовил Владлен Мараев/ Киев

13 июля 1939 года, в самый канун национального французского праздника, когда на всех перекрестках гремела музыка и в вихре танцев кружились пары, русские летчики в Париже хоронили своего боевого товарища, георгиевского кавалера, военного летчика поручика Николая Васильевича Навроцкого. Короток был жизненный путь Николая Васильевича, скоротечная чахотка скосила его на 41 году…

А двадцать два года тому назад, юный, радостно-гордый своими новенькими офицерскими погонами с черными авиационными орлами, он прибыл на фронт, зачисленный в 19-й авиационный отряд истребительной группы, которой командовал знаменитый «рыцарь-истребитель» ротмистр Александр Александрович Козаков, гордость русской авиации, кумир авиационной молодежи…

Навроцкий быстро освоился с отрядной жизнью. Все ему нравилось, все были по душе, и со своим «Ньюпором 21» он нянчился, как с ребенком, вечно возился возле него, проверяя, регулируя, чуть не сдувая с него пылинки… В первый свой день в отряде он летал с командиром своего отряда, доблестным капитаном Аргеевым, а потом точно заколодило, – в течение нескольких уже дней его почему-то не назначали в полет. Эта бездеятельность огорчала и тяготила его. Кругом все летали, над головами постоянно вызывающе рокотали моторы, а он все сидел на земле…

Так прошло еще несколько томительных дней безделья, и однажды, когда после завтрака Навроцкий задремал в саду, его разбудили голоса, раздававшиеся со всех сторон и повторявшие его фамилию на все лады: «Николай Васильевич, Навроцкий, Ваше высокоблагородие подпоручик Навроцкий, Вас командир требуют срочно»…

Навроцкий помчался к командиру. Навстречу ему попался капитан Аргеев. «Собирайтесь живо, надо вылететь, с фронта сообщают, что два немца перелетели наши линии. С Богом, покажите же себя достойным нашего славного 19 отряда… В воздухе, верно, встретитесь с самим командиром группы, он уже вылетел…»

Немцы… Наверное, будет бой… Сам Козаков в воздухе… – вихрем неслись эти мысли в голове юноши в то время, как он быстро одевал полетный костюм, каску. Еще мгновение – и он в самолете… Вот зашумел пропеллер, и аппарат сорвался с места.

– Ну молодой, покажите же себя… Спокойнее… Не зарывайтесь, – кричал вдогонку Аргеев, с невольной тревогой глядя вслед этому черноволосому мальчику…

Сон или явь… Неужели он, Коля Навроцкий, в воздухе, мчится навстречу врагам своей Родины, и быть может, суждено ему участвовать в одном бою с самим Козаковым… Боже, Боже… только бы не осрамиться, только бы не сдрейфить…

Легкие тучки бродят по небу… Все дальше уплывает из глаз земля. А немцев все нет как нет… Уж больше часа он в воздухе. Видно, сегодня не судьба.

Стал немного снижаться… Анероид показывает уже 2000 метров. И вдруг Навроцкий замечает аппарат, который находится от него на расстоянии метров с тысячу по прямой и немного ниже.

«Вот где встретил командира», – думает молодой офицер. – Значит, и он не нашел немцев. Подойду к нему, вместе и вернемся, не так будет обидно, что не встретил немцев»…

Сбавив газ, Навроцкий пошел на сближение к командиру… Между аппаратами оставалось не более 300-400 метров, когда бывший внизу самолет резко развернулся по направлению к окопам.

И ярко вырисовались на нем характерные черные кресты… Вся кровь хлынула в лицо Навроцкому… «Боже, помоги… Что бы не было – дай не осрамиться… Надо под хвост, как Козаков говорил и учил», – пронеслось лихорадочно в голове.

Метнулись в глаза разноцветные пятна в аппарате: не сразу отдал себе отчет Навроцкий, что это были белый свитер и черная каска пилота, зеленый свитер и желтая каска наблюдателя…

П. Аргеев (крайний слева) и А. Козаков (в центре) среди летчиков 1-й БАГ. Лето 1917 г.

Немец-наблюдатель лихорадочно установил пулемет и, взяв Навроцкого на мушку, открыл по нему жестокий огонь.

Запрокинув самолет, Навроцкий поспешно переменил обойму своего «Льюиса». Он знал, как неравны были их шансы. У немцев пулеметы снабжены огромным количеством пуль, а у «Льюиса» всего 47 в обойме.

«Под хвост. Под хвост… – звучат у него слова Козакова – его постоянный завет молодежи. – Под хвост…»

Он снова под хвостом…Короткая очередь из «Льюиса». О, как надо беречь патроны… их только 47.

Каким-то рывком вдруг взмыли к небу черные кресты, и тотчас немец стал круто снижаться…

«Уходит… Упустил… Сядет у себя… – в отчаянии кричало все в душе Навроцкого. – Ведь подбил же… Ведь это ясно видно… Вот, вот садится где попало… Ах, за ним бы… А вдруг это уже их территория… Сесть в плен… Ах, Господи… что же теперь…»

Едва смог взволнованный Навроцкий найти дорогу к себе. Отчаяние, что немец упущен, сменилось радостным сознанием, что сам он цел и невредим, что он уже боевой летчик, что сегодня же напишет о своем первом воздушном бое домой…

На аэродроме, волнуясь за новичка, были в сборе все вернувшиеся летчики и командир отряда.

– Ну, видели немца? – задал вопрос Аргеев, как только Навроцкий вышел из самолета.

– Так точно, видел!

– Ну и что же?

– Вступил в бой и сбил неприятельский самолет…

– Сбили? – в тоне Аргеева, старого воздушного волка, сбившего на западном фронте 9 неприятельских самолетов, прозвучала нотка сомнения. – И… что же с ним сталось?

– Сел на каком-то поле… Точно не могу сказать где, сам потерял во время боя ориентировку…

– Потеряли ориентировку, – повторил Аргеев и нахмурился. «Жаль, – подумал он. – Казался славным парнем, а оказывается «жучок»…

Весь еще под впечатлением пережитого, Навроцкий охотно делился со всеми своими впечатлениями, не замечая почти не скрываемого недоверия, которое звучало в тоне и светилось на лицах офицеров отряда.

– А в чем, говорите, были летчики? – еще раз переспросил Аргеев. – В желтом, зеленом и белом… Что же это они вырядились, точно попугаи?.. Сколько ни летал, таких маскарадов не видел, – злился командир, не переносивший «жучков» и никогда еще до сих пор не имевший их в отряде. И хмуро, не глядя на Навроцкого, бросил: «Что ж. Пишите донесение»…

Донесение Навроцкий написал. В этот вечер, усталый и все еще не успокоившийся от пережитых треволнений, печальный рано лег спать. А в собрании офицеры долго еще обсуждали этот воздушный бой, кто подтрунивал, кто возмущался… «Спустился на неизвестном поле… Ох, уж эти неизвестные поля»…

Утром Навроцкий проснулся оттого, что кто-то его бесцеремонно тормошил.