Искра (СИ) - "Emerald" - Страница 127

И что самое главное — эта комната была предназначена целиком для одного Рэниари! Покои Эдмира были по соседству, соединенные со спальней мужа коротким коридором. Конечно, сомнительно, что принц-наследник будет уходить к себе, но так хотя бы создавалась иллюзия уединения.

Так и случилось…

Эдмир приходил к нему с закатом, заключал в объятия. Долго и нежно занимался с ним любовью. А потом засыпал, крепко прижав к своему большому и горячему телу. Но просыпался Рэниари всегда один — муж еще до рассвета уходил к себе.

Минимум слов, максимум молчания.

Единение жестов, взглядов, касаний. Совместные завтраки и обеды, прогулки по саду, поездка в горы. Купание в горячих источниках вблизи невероятно прозрачного горного озера, наполненного ледяной, но такой вкусной водой. Ужин при свечах у играющего огнем камина…

— Кто это все построил? — Как-то спросил Рэни, на миг очнувшись от очарования гор и маленького замка.

— Эльфы, — Эдмир наслаждался легкой терпкостью старого вина и любовался золотисто-оранжевыми отблесками огня на высоких скулах юного мужа. Слугам специально было приказано усаживать консорта около камина, на фоне старого гобелена, на котором был выткан ночной лес. На темном фоне, на самой грани света и тьмы красота Искры сияла особенно ярко: Рэниари словно светился в полумраке солнечными бликами и золотым богатством волос, обливая сидевшего напротив принца-наследника нежной прохладой аквамариновых глаз.

И мужчина, познавший за свою жизнь немало любовных побед, крупными глотками пил душистое вино, пытаясь унять медовый жар в чреслах. И думал о том, что скоро он вновь войдет в полумрак маленькой спальни, чтобы до утра безраздельно владеть столь желанным телом, и пить с нежных губ вино еще более терпкое и пьяное, чем сейчас рубиново мерцает в бокале.

— Никто не знает, сколько этому замку веков… а, может, и тысячелетий, — принц отставил опустевший бокал и с удовольствием придвинул к себе полную миску клубники с пушистым облаком сливок. — Наверное, пара тысячелетий, как минимум. Мои предки заняли крепость пять веков назад. Тогдашний глава рода, что привел свой народ сюда из-за гор, был очарован красотой этого места. Здесь он основал свою первую резиденцию. Отсюда покорял равнину внизу. И сюда же привез случайно пойманную эльфийку, сделав ее женой и матерью своих наследников. Это место очень любила и моя мама, королева Вэролия. В детстве я долго жил в замке, играл в саду, лазил по горам… И я рад, что поместье теперь принадлежит тебе. Его в нашем роду всегда дарили королевам и консортам. Хорошо, что тебе здесь нравится.

Вышколенные слуги беззвучными тенями скользили вокруг стола, ненавязчиво меняя приборы, где-то на периферии, за портьерами, маячило светлое лицо домоправителя Иллинара. Эдмир хорошо помнил, как некогда еще совсем юный мальчик дарил ему свою страсть, будучи личным слугой принца. Но потом наивный прежде красавчик подрос и распробовал те преимущества, что дарила близость к наследнику престола и место в его постели. Самонадеянный мальчишка зарвался, решив, что ему все позволено. Впрочем, Эдмир быстро выбил из сопляка дурь. И присмиревший любовник еще пару лет радовал его своим телом. А когда вырос и надоел, принц в благодарность за жаркие ночи сделал его главным над слугами в горном поместье. Головокружительная карьера для бывшего слуги младшего ранга, и весьма денежное место, позволяющее обеспечить старость.

Годы шли, и Эдмир давно забыл о брошенном любовнике. Принц искреннее удивился, когда увидел того во главе замка, тут же вспомнив, что сам назначил бывшего слугу на это место. Прежде тоненький и красивый мальчик вытянулся, возмужал и превратился в не менее красивого молодого мужчину, твердой рукой правившего вверенным поместьем. Пара капель эльфийской крови позволили ему не замечать пролетевшие годы и оставаться по-прежнему привлекательным.

Эдмир тогда радостно улыбнулся, довольный, что его бывший устроен. И тут же выкинул такую мелочь из головы, увлеченный супругом. Вот только сам Иллинар, оказывается, не забыл давнего покровителя. Тем же вечером он лично прибыл в спальню наследника, убедившись предварительно, что Эд располагается не в покоях юного мужа. И дал понять, что всегда готов для продолжения прежних отношений. Однако нарвался на холодный прием. Его высочество доступным и понятным языком, коим разъясняются пьяные стражники, вежливо объяснил отставленному любовнику, что тот давно забыт. И что если он и дальше будет упорствовать в своем стремлении вновь попасть в постель принца, и тем более хоть чем-то огорчит его мужа… то может в лучшем случае попрощаться с сытым местом. А в худшем — и с головой.

Иллинар оказался понятливым малым и все эти дни ничем не вызывал неудовольствие хозяев, безупречно выполняя предписанные домоправителю обязанности.

А Рэни словно плыл по течению, с головой погружаясь в тишину и покой, окружившие его. Юноше казалось, что когда-то давно… словно бы и не в этой жизни… он уже жил в горах, пил воду из прозрачных ручьев, бродил по горным склонам, срывай темные ягоды черники, что пахнут солнцем и пачкают сладким соком губы…

Наверное, сказалось детство, проведенное среди скал Цитадели.

Эдмир…

Юноше даже стало казаться, что между ними возможно примирение. Во всяком случае, в душе вновь просыпалось тепло. Вот только Рэни все чаще стал замечать, как муж все больше и больше хмурится, порываясь каждый раз что-то сказать. Но всякий раз обрывал начавшуюся фразу, только сжимал губы в узкую, зло изломанную линию. Рэниари заметил, что эти необъяснимые вспышки раздражения происходили, когда молодые люди по долгу своего положения принимали окрестных дворян, приезжавших в поместье засвидетельствовать почтение будущим правителям Хилдона.

Рэниари ничего не понимал. Он ведь не мог нанести мужу какую-либо обиду. Даже не флиртовал с гостями, ровно встречая каждого из них. Хотя и мужчины и женщины, сраженные красотой юного консорта, всячески давали ему понять, что не прочь пообщаться поближе. Хорошо хоть эти намеки звучали, когда старшего наследника не было рядом. Рэни приходилось прилагать немало усилий, чтобы ответить вежливым отказом и не настроить влюбленных идиотов против себя или мужа. Так что поводов для ревности, на его взгляд, не было никаких. Но Эдмир с каждым днем злился все больше, однако продолжал молчать. Только брал супруга в постели все яростнее, все жарче, словно клеймил своими поцелуями и долгим проникновением!

Единственными отдушинами для Рэниари оставались дом и сад, принимающие его с добротой и лаской. Эх, сложись все по другому, может он и радовался столь щедрому подарку. Но тяжелое, мрачное молчание Эдмира, не отрывавшего от него ревнивого взгляда, отравляло радость от окружающей красоты и выматывало до тошноты. А еще больше угнетало, что супруг ничего не говорит, а на попытки объясниться сразу начинает жадно, до боли в губах целовать, словно не желая ничего слышать.

Юноша терялся, не зная, что предпринять. Все-таки ему отчаянно не хватало жизненного опыта, чтобы повернуть ситуацию в нужную сторону. Как и все молодые Рэни отличался некоей прямолинейностью, хотя и понял уже, что подчас требуется быть гибким. Но так иногда хотелось рубануть сплеча! Все-таки семнадцатилетний консорт по меркам полуэльфов был совсем еще ребенком. Недаром покойный отец не желал отдавать его до двадцати пяти-тридцати лет в чужие руки.

Но долго так продолжаться не могло…

…Взрыв произошел в конце первой недели пребывания в замке…

Впрочем, вначале ничего не предвещало бури.

Эдмир и Рэниари сразу после обеда приняли делегацию местных лордов-правителей, что привезли принцам свои дары. Ответная вежливость обязывала хозяев замка развлечь гостей приятной беседой и легкими закусками. Визит был малым, а потому не требовал от их высочеств более пышного праздника. И вся тяжесть беседы упала на хрупкие плечи Рэни, как основного владельца замка. С чем юноша блестяще справился, очаровав гостей тонкой беседой. Недаром его с самого детства учили этому искусству.