Серый кардинал - Моргунов Владимир - Страница 70

— Хм, вопрос, что называется, интересный. Да, Петракова, владельца торгового дома тоже встряхивали, если пользоваться неофициальной терминологией. То есть, органы довольно бестактно вмешивались в его дела. А дела у него были масштабные, обороты миллиардные, он меценатствовал, благотворительностью занимался. Наверное, это кому-то и не понравилось. Но после «встряски» его дела как политика пошли вверх, он вошел во власть. Леонов тоже слегка преуспел в этом направлении — он член городского совета. Так что у него все впереди.

— В каком смысле? Он займет более высокую ступеньку в иерархии власти или его тоже пристрелят, как и Петракова?

— Скорее всего и то, и другое, — Епифанов был предельно серьезен.

— Хм, в данном случае в откровенности вам не откажешь. Вы, представитель закона, считаете закономерным факт, что человека ждет насильственная смерть, и не можете или не желаете эту смерть предотвратить.

— Видите ли, Евгений Федорович, у власти в этой стране по-прежнему не существует альтернативы. Даже люди с очень большими деньгами не чувствуют себя здесь достаточно комфортно. И Петраков, и Леонов — фигуры довольно заметные. Один не скрывал, другой не скрывает притязаний на власть. А за обретение власти надо платить. Нам с вами хотя бы это не грозит. Так что давайте пить чай.

Чайник как раз засвистел. Епифанов не спеша снял его с огня, не спеша прикрутил горелку. Потом аккуратно сполоснул заварной чайничек, аккуратно всыпал в него три ложечки заварки из зеленой пачки с изображенной на ней Канченджангой, залил заварку кипятком и накрыл чайничек тряпичной куклой.

7

Директор завода сельхозтехники Альберт Романович Солоницын вернулся в свой кабинет после недельного отсутствия. Пять дней он пробыл в Великобритании, на заводе, который помимо прочего выпускал садовый и огородный инвентарь. Связи в банковских кругах позволили Солоницыну взять достаточно солидный валютный кредит для закупки в Англии новой технологической линии. С англичанами предстояло рассчитываться достаточно долго, но Солоницын твердо усвоил для себя правило: чтобы зарабатывать деньги, надо их тратить.

Не успел он ознакомиться со всеми событиями, произошедшими в его отсутствие, как секретарша сообщила Альберту Романовичу, что звонят из какого-то акционерного общества.

— Хорошо, соедините, — буркнул Солоницын, вообще не слыхавший о таком АО.

— Альберт Романович, с приездом, — приятный мужской голос, но у Солоницына сразу же испортилось настроение.

— С кем я говорю? — спросил он, хотя прекрасно понимал, с кем говорит.

— Забываете деловых партнеров, Альберт Романович, — укоризненно произнес голос. — «Терра» это.

— О каком партнерстве может идти речь? — настроение Солоницына теперь было испорчено окончательно. — Я ни от кого не слышал ни о какой «Терре», разве только от вас. Не могу я иметь отношений с людьми, о которых не имею никакого представления.

— Ну-у... — пророкотала трубка. — Зря вы так, честное слово, зря. Нас многие знают.

— И этим многим вы тоже предлагаете торговать ворованным металлом, как и мне?

— Ай-ай-ай, Альберт Романович, зачем же такие домыслы высказывать, да еще по телефону? Почему же ворованным? Вашим, вашим металлом, кровным, так сказать. А мы беремся продать его с большой выгодой — с выгодой для себя и для вас, естественно.

— Слушайте, я ведь вам неоднократно объяснял: у меня металлургический завод, у меня машиностроительное производство. Я продукцию должен производить, а не сырьем спекулировать.

— Значит, вы отказываетесь с нами сотрудничать? — по голосу не чувствовалось, что собеседник слишком раздосадован, а тем более разочарован. Нет, это был тон провокатора, понимающего, что провокация удалась, и теперь приступающего к новому витку в отношениях с провоцируемым.

— Да, я отказываюсь с вами сотрудничать. Не звоните мне больше, не отвлекайте меня.

— Мы нанесем вам визит. По телефону и в самом деле как-то неудобно общаться.

— Не надо никаких визитов! — вспыхнул Солоницын. — Я не буду с вами разговаривать.

— Это вам сейчас так кажется, — словно сам рок говорил голосом собеседника. Неотвратимость чувствовалась в этом голосе.

Альберт Романович почувствовал, что растерян. Да, он не знает, как ему поступить. Что он может сейчас сделать? Позвонить в милицию? И что он скажет? Пришлите наряд, тут собираются приехать и предложить сомнительную сделку? Ему уже многие представители власти дали понять, что считают его сделки — чуть ли не все сделки — сомнительными в принципе.

Вот тебе и свобода, Солоницын. Плати за нее. Неужели стоит послушаться совета дочери и воспользоваться услугами ее знакомых — парней то ли из какой-то частной охраной фирмы, то ли еще из какого-то подобного формирования?

Визитеры не заставили себя долго ждать. Широкоплечие, крупные, с кобурами, выпирающими из-под пиджаков, они буквально снесли первый заслон из безоружных отставных военных, попытавшихся воспрепятствовать им на проходной.

Один из стариков с орденскими колодками хотел было потянуться к телефону, но был бит по руке ребром ладони и отброшен в угол.

— Тихо, нафталин! — почти весело скомандовал один из налетчиков и вынул из кармана револьвер.

Старички так и не поняли, был ли это настоящий револьвер, то есть, стреляющий боевыми патронами, или же это был револьвер газовый.

Двое налетчиков блокировали проходную, четверо быстро проследовали на второй этаж административного корпуса в приемную. Секретарша было бросилась им наперерез, но отлетела к столу и только благодаря ему удержалась от падения.

В кабинете Солоницына в это время находились главный инженер завода и главный технолог.

Солоницын сразу связал этот визит с предобеденным телефонным звонком. Не говоря ни слова, он подошел к двери, ведущей в комнату отдыха, и распахнул эту дверь. Оттуда вышли трое мужчин, одетые в одинаковые зеленоватые пятнистые комбинезоны. Они были бы полностью похожи на военных, но на ногах у них вместо высоких ботинок были кроссовки.

— Это еще что за шутки, бля?! — прорычал первый из вошедших, парень лет двадцати пяти, явно выше метра девяносто ростом и около центнера весом. Он уверенно шагнул навстречу троим нахалам, рассчитывая справиться с ними максимум шестью ударами. Они почувствуют, что значит противостоять мастеру спорта по боксу в первом тяжелом весе.

Первой целью, точнее, жертвой боксер выбрал красивого блондина, выдвинувшегося чуть больше других. Уверенно выстрелив левой, тяж уже собирался «отключить» блондина хуком правой, но вдруг согнулся пополам — блондин, нырнув вниз и молниеносно упав на левое колено, нанес своему высокому противнику сильнейший удар в пах. А удар пяткой в подбородок, который теперь уже не находился на недосягаемой высоте, заставил великана вскинуть голову, словно поднимающаяся после лежки лошадь, и неуклюже свалиться на пол, коснувшись его сначала задницей, а потом спиной.

Непонятно, кто больше опешил — директор с главным инженером и технологом, люди в летах, дравшиеся в последний раз, возможно, лет пятнадцать назад, когда о каратэ еще мало что знали, или остальные трое налетчиков. Их «таран» лежал навзничь, беспомощно раскинув могучие длани, и струйка крови вытекала из уголка его рта.

Второй из добровольных защитников директора, широкоплечий русый мужчина с заметными уже нитями седины на висках, на удивление легко подпрыгнул и ударил ногой в голову самого широкого и тяжелого на вид налетчика, похожего на борца-тяжеловеса. Тот падал долго, по пути прихватив с собой стул, технолога и инженера. Так они и рухнули вчетвером. Стул и налетчик остались лежать, инженер и технолог кое-как выпутались из сплетения живых и неживых предметов. У технолога при этом упражнении очки улетели куда-то под стол.

Да, все видел этот кабинет — и разносы, и присутствие членов Политбюро (тогда все туалеты в здании были забиты гвоздями-«сотками», никому из служащих не разрешалось покидать свою служебную комнату, в каждой из которых дежурило, как минимум, по одному «мальчику» специфического вида, а подъемный кран, находящийся неподалеку от административного корпуса, был наглухо приварен к мачте с помощью толстых арматурных прутьев). Еще в этом кабинете один из предшественников Солоницына любил устраивать грандиозные попойки. Предшественник этот правил во времена царствования густобрового генсека, поговаривали, что он еще и нечто типа группового секса здесь устраивал. Для очень, правда, ограниченного круга лиц.