Кто закажет реквием - Моргунов Владимир - Страница 75

— Я ничего не знаю, ни про чью гибель и знать не хочу, — в глазах ее вспыхнуло белое пламя, когда она вскинула их.

— Допустим. Но ты знаешь много такого, о чем хотел бы знать и я. Так вот, твое освобождение будет зависеть от того, насколько быстро я смогу найти свою дочь, а это в немалой степени будет зависеть от того, насколько полной информацией для ее розысков я буду располагать. Итак, я совсем недавно сделал заключение, которое, должен признаться, несколько потрясло меня: ты не просто очень похожа на Кристину, ты ее сестра. Это так? Ну, отвечай.

Девушка только кивнула в ответ. Она сидела на низком диванчике, обхватив колени руками, и смотрела в пол.

— Но Кристина до определенного времени и не подозревала, что у нее есть сестра? Возможно, она и сейчас об этом не знает?

Опять кивок.

— И кто же придумал весь этот дьявольский план с имитацией твоего похищения, с заводом, который существует на самом деле, но на котором тебя не было, с милицией, вступившей в преступный сговор с вашей... с вашей... ну, скажем так — группой? Я рискну высказать предположение, что это был человек, который должен был улететь вместе с тобой в Вену?

— Да, — еле слышно произнесла она. Беклемишев осторожно вернулся в гостиную, но дверь за собой только чуть притворил. Бирюков огляделся, нашел стул, присел на его краешек.

В комнате горел совсем крохотный ночничок, и узкое помещение с очень высокими потолками напоминало келью или каземат.

— Однако же богатая у него фантазия, — вздохнул Бирюков.

— Да, — Галина Проусова продолжала смотреть в пол. — Ведь он же сочинитель.

— Писатель?

— Вроде того. Он сочиняет сценарии для фильмов.

— И как, удачно? — Бирюков, будучи знакомым с восточным стилем мышления, усвоил одну истину: прямая не всегда является кратчайшим расстоянием между двумя точками.

— Да, по некоторым его сценариям даже поставили фильмы.

— А сценарии, наверное, приключенческие?

— Приключенческие.

— Тогда все понятно. А кем он тебе приходится, этот сценарист?

— Это мой отец, точнее — мой отчим.

— Что же, — пожал плечами Бирюков, — теперь мы находимся с ним в абсолютно одинаковом положении.

— Я знаю, — теперь она уже подняла голову, но смотрела не на Бирюкова, а куда-то поверх его головы. — Я кое-что знаю о вас.

— Понимаю, Уж он-то собирал информацию обо мне.

— Да. Он собрал достаточно много информации. И написал самый настоящий сценарий, даже не один, а несколько сценариев. Как он объяснял — для нескольких вариантов развития ситуации. — Бирюков все больше убеждался в преимуществе криволинейного пути.

— Но ведь он и сам до поры, до времени не подозревал о существовании Кристины?

— Нет, он знал, что она существует, но не знал, где именно она находится, то есть, где она живет.

— Так-так, — кивнул Бирюков. — И эту загадку ему помогли разгадать — это была женщина-прорицательница, не так ли?

— Да. Он приезжал в Россию уже в третий раз.

— Но разве так трудно было разыскать Кристину? Ведь у твоего отчима были имя и фамилия ее матери?

— Мать Кристины погибла.

— Правильно, два года назад. Но ведь еще тогда всем было известно, что Кристина осталась со мной.

— Мать Кристины погибла около девятнадцати лет назад.

— Что?! — Бирюков даже вздрогнул.

— Ничего. Мне об этом рассказывал Ян, — Галина равнодушно пожала плечами.

— Ага, это твой отчим?

— Да, это человек, который меня удочерил.

— Понимаю. Точнее, ничего пока не понимаю. У меня была жена. Я встретил ее пятнадцать лет назад — уже с ребенком, с маленькой девочкой, которую звали Кристиной. Виктория, то есть, моя будущая жена, рассказала мне о том, что она развелась с отцом Кристины около трех лет назад.

— Понятно, — впервые с начала разговора на ее губах появилась кривая улыбка. — И куда же он подевался?

— Кто? — Бирюков несколько опешил.

— Ну, отец Кристины?

— Не знаю. Не приставать же мне было с расспросами к жене. Честно говоря, меня это не очень интересовало. Я знал только, что они разъехались — то есть, даже не в одном городе разъехались по разным квартирам, а по разным городам. Виктория приехала в Южнороссийск. Когда я встретил тебя вчера утром, то заподозрил что-то неладное... Конечно, ты очень похожа на Кристину, в таких случаях говорят: как две капли воды. Но я, знавший Кристину на протяжении нескольких лет, все же некоторую разницу обнаружил: во внешности, в манере двигаться, в тембре голоса. Я, конечно, читал о том, что однояйцевые близнецы, разлученные в раннем детстве в силу каких-то обстоятельств, при встрече через много лет обнаруживают практически полное сходство во всем. И это несмотря на то, что один из них, к примеру все эти годы пил и курил, а другой воздерживался от всего. У этих близнецов якобы обнаруживали совершенно одинаковый уровень холестерина, билирубина и еще каких угодно веществ в крови, абсолютно одинаковое артериальное давление и прочее, прочее... Женщины были одинаково седыми, мужчины — одинаково лысыми.

Но, повторяю, между тобой и Кристиной разницу я обнаружил, И у меня, после того, как мне стало известно и кое-что еще, сразу же родилась версия, что за похищением Кристины стоит бывший муж Виктории, моей погибшей жены. Я решил, что Кристина ему понадобилась, например, для получения какого-то наследства.

— Никакого мужа не существовало. Во всяком случае, не он был отцом Кристины. Все было несколько сложнее. Жили-были достаточно давно муж и жена. Жена была русской по национальности, а по подданству — гражданкой Чехословацкой республики. Ее родители бежали от большевиков во время гражданской войны из России — случай не очень оригинальный. И эта женщина вышла замуж за чеха. И у них родилась в тридцать восьмом году дочь. Перед самой войной, перед тем, как Германия оттяпала Судеты. Люди надеялись на лучшее, как всегда, они любили друг друга, рожали детей... Девочку, которая родилась перед войной, назвали Властой.

Эта супружеская пара жила в Пльзени, в городе, который весной сорок пятого года освободили американцы. Но мы-то с вами знаем, как все закончилось для Чехословакии, правда?

В сорок восьмом году мать Власты и девочку насильно вывезли в Советский Союз, в Казахстан. Кому-то это, наверное, было нужно. Отца девочки туда же, то есть, в Казахстан, не пустили. И это, наверное, тоже кому-то было нужно.

В Казахстане мать Власты довольно скоро умерла, а сама она рано стала работать, рано вышла замуж. В восемнадцать лет она стала матерью. Дочь назвали Викторией — очень надо заметить, нехарактерным для того времени именем.

Итак, Власта с мужем жили да поживали, а через семнадцать лет после рождения первого ребенка задумали родить еще одного — к тому времени у них было достаточно устойчивое материальное положение, сами они были еще достаточно молоды и смотрели в будущее с оптимизмом. Начало застоя, как теперь выясняется, являлось для советских людей синонимом золотого века. Впереди и в самом деле было немало безоблачных лет — не считая, конечно, Афганистана.

У супругов родилась двойня, девочки. Это, возможно, несколько отличалось от их планов, но разве с судьбой поспоришь? Судьба через два неполных года обошлась с ними еще круче: они погибли на железнодорожном переезде, где на их автомобиль налетел поезд, товарный состав.

— Да, мне Виктория об этом рассказывала, — вырвалось у Бирюкова.

— Вот-вот, с Виктории все, можно сказать, и началось. Или для нее самой началась история. К тому времени отыскался — вернее, он сам отыскал свою семью, которую разыскивал все время — отец Власты. Ваш Брежнев тогда приоткрыл «железный занавес», и из Союза пошел поток переселенцев. Не такой уж мощный, по правде говоря, поток, разделившийся по направлениям — Израиль, Германия, Греция, Чехословакия. Дед вознамерился забрать всех троих внучек. Я не знаю всех подробностей, но старшая внучка, то есть, Виктория, в Чехословакию ехать не захотела, решительно не захотела. Она каким-то образом удочерила свою сестру Кристину, а меня деду удалось все же забрать. Раздел движимого имущества, короче, произошел.