Кто закажет реквием - Моргунов Владимир - Страница 6

Еще через четверть часа незнакомец отвез ее на вокзал, проводил в купе. Со стороны могло показаться, что это профессор консерватории отправляет самую способную свою ученицу на престижный конкурс исполнителей в столицу. Впрочем, как исполнительница она оказалась ученицей довольно способной.

* * *

К вечеру того же дня в городскую прокуратуру нагрянула группа товарищей. Группа предъявила удостоверения работников Генпрокуратуры Российской Федерации. Группа очень интересовалась обстоятельствами смерти Лобанова А. В., по документам — коммерческого директора «Стинвеста».

Днем в гостиницу несколько раз звонили из Москвы, интересовались сначала, где Лобанов, потом — как случилось так, что он уже никогда не сможет в Москву выехать, точнее, вылететь...

Группа товарищей заявила, что у Лобанова с собой был атташе-кейс с очень важными документами. После беглого ознакомления с протоколом осмотра места происшествия выяснилось, что вышеуказанный атташе-кейс отсутствует.

Все закрутилось явно быстрее, чем утром. В прокуратуру была доставлена дежурный администратор «Интуриста», которая вдруг отчетливо вспомнила, что Лобанов, получив ключи от номера и направляясь к лифту, нес в руке «чемоданчик такой небольшой, плоский, ну, «дипломат» приятного красного цвета». Уж очень цвет ей запомнился, да и кожа добротная, хорошая, богатый был чемоданчик.

Они были очень настойчивы, столичные служители щита и меча, до такой степени настойчивы, что администратор вспомнила еще и женщину, которая якобы направлялась к лифту вместе с Лобановым. Врать администратор не очень умела, то есть, ей не удавалось вранье таким серьезным людям, какими являлись визитеры из Москвы. Эта сорокапятилетняя тертая баба отчетливо сознавала, какая сила стоит за ними, поэтому ее оставили обычные наглость и самоуверенность, и врала она на редкость неубедительно, бездарно, хотя и очень старалась. Она чувствовала, что если скажет всю правду, выведет на Эвелину, а еще хуже — на того человека, который подсказал ей, что заезжему гостю в силу его привычек нужна очень «чистая, культурная женщина», то ей несдобровать. Ее отпустили, записав показания про женщину, сопровождавшую Лобанова к лифту, но администраторша чувствовала — ни капли не поверили, теперь затаскают.

Тут же был устроен разнос старшему инспектору уголовного розыска Корнееву, старшему следователю районной прокуратуры Кравцову, а судмедэксперта Милешкина столичные эмиссары вообще рекомендовали «гнать в три шеи» в присутствии последнего.

2

Дмитрий Горецкий назвал свое частное юридическое бюро «Лекс», то есть, в переводе с латыни «Закон». Горецкий посчитал, что если и его фирма получит очередное тысяче- или десятитысячпервое

название «Фемида», то умные люди будут вправе считать его пошляком. А если не слишком умные люди путают «Лекс» с «Алексом» (таких, кстати, оказалось очень много), то уж это их личное дело.

Горецкий начал служить закону или тому, что под этим словом подразумевалось, в должности следователя городской прокуратуры. Он дослужился даже до должности старшего следователя, но потом перешел на другую сторону баррикады — начал карьеру адвоката. Здесь он проработал намного дольше и добился гораздо более заметных успехов. За последние десять лет не было ни единого случая, чтобы Горецкий участвовал в деле по назначению. Нет, он всегда только приглашался, в соответствии с УПК, «самим обвиняемым, его законным представителем, родственниками или лицами по поручению или по просьбе обвиняемого.»

Конечно же, его очень просили, и родственники, и другие лица, он был просто нарасхват. Особенно в делах, связанных с хозяйственными преступлениями — на последних Горецкий, если воспринимать буквально избитую поговорку, съел слона, а не собаку.

Люди, так или иначе связанные по работе с хранением и распределением материальных ценностей, находили Горецкого сами, без участия вышеупомянутых родственников и других лиц, едва лишь замечали легкий сквознячок, дующий в их сторону, либо крошечное полупрозрачное облачко на горизонте, не дожидаясь, пока качнется буря. Директора крупных заводов, управляющие орсами, заведующие базами, завхозы НИИ, работники потребительской кооперации, даже врачи, попавшиеся на выдаче «липовых» больничных листов — все они ощущали участие Горецкого (оплачиваемое участие) и могли рассчитывать на самую квалифицированную юридическую помощь.

Как одичавшая собака является для человека куда более опасным хищником, чем дикий волк, ибо очень хорошо успела изучить психологию двуногого животного, так и Горецкий, знавший методы и способы собирания доказательств, сразу видел дыры, трещины и штопку «на живую нитку» в делах своих клиентов. Бэхаэсэсники были ничем не лучше следователей прокуратуры, они были хуже их. Поэтому и разрушить дело, состряпанное борцом с расхитителями социалистической собственности, было легче.

Занимаясь защитой крупных хозяйственников, Горецкий глубоко изучил структуру финансирования, поставок материалов, сырья, систему сбыта и другие вещи, без знания которых просто невозможно было противостоять настырным прокурорам, как и норовящим вместо халатности или превышения служебных полномочий «пришить» его клиентам умышленное хищение в особо крупных размерах. И он еще раз повторил — теперь уже куда более осмысленно — перефразированное им же изречение классика марксизма-ленинизма: «Социализм — это бардак.» Воровство, которым занимались его подопечные, было в большинстве случаев настолько примитивным и бездарным, что не поймать их мог только ленивый. Борцы с расхищением социалистической собственности не были особенно ленивы, потому что хотели кушать, по той же причине они передавали дело в суд далеко не на каждого своего подопечного, а только на тех, кто вовремя не поделился украденным или же был достаточно мелкой рыбешкой, с которой, существуй она на свободе, не удастся много «наварить».

И Горецкий открыл своего рода ликбез, объясняя своим будущим клиентам, заранее прибегшим к его услугам, или бывшим, которых он спас от срока, как в рамках существующих законов взять достаточно много и не отвечать за это по закону. За консультации он брал авансы, оговаривая заранее процент, причитающийся ему с будущего предприятия. Тех, кто поступал вероломно и этот процент зажиливал — а таких поначалу было достаточно много — Горецкий безжалостно вычеркивал, раз и навсегда, из списков своих клиентов. И они, эти ренегаты, воплотив в жизнь талантливые или даже гениальные проекты Горецкого, попадали под суд. Когда же отступники вновь бросались к стопам Дмитрия Эдуардовича, или же поручали сделать это членам семей, а также другим «законным представителям», член коллегии адвокатов сухо отвечал: «В данный момент я занят и буду занят еще достаточно долго.»

В узком кругу знакомых он комментировал этот факт так:

— Меня умиляет этот бизнес по-русски — нагло вырвать из рук кусок, отбежать за угол и, давясь, в спешке сожрать его, а потом вернуться к тому, у кого этот кусок вырван, и требовательно заглядывать в глаза в надежде получить новый кусок. Мудаки есть мудаки!

Неудивительно, что с началом эпохи Горбачева Дмитрий Эдуардович Горецкий организовал сначала кооперативную адвокатскую контору (диковато звучащее название, но тогда разрешали только такое), а уж позже — свой «Лекс».

В 1988 году бывший обкомовский предводитель коммунистического союза молодежи Владимир Поляков организовал фирму «Тристан». И в референты он взял Горецкого, который к тому времени «Лекс» еще не открыл. Горецкому в данном случае даже не понадобилось разрабатывать проект будущего предприятия, включающего в себя с десяток или больше приемов юридически чистого изъятия денег у государства — идея предприятия принадлежала самому Полякову. А идея эта была, выражаясь словами классика пролетарской поэзии, простой, как мычание. Друг Полякова по комсомольской юности Владимир Бурейко занимал пост генерального директора НПО «Электроприбор», включавшего в свой состав три завода и НИИ с опытным производством. Друзья комсомольцы стали просто перепродавать драгоценные и цветные металлы, другое сырье. Из «Электроприбора» золото, серебро, вольфрам, никель, хром, медь переправлялись в «Тристан», а уже оттуда — куда угодно, но главным образом за границу, поскольку у «Тристана» уже существовала лицензия на такой вид деятельности. Эту лицензию Поляков получил самым первым в области.