Кто закажет реквием - Моргунов Владимир - Страница 35

— Не успели, — ответила трубка. — Судя по всему, звонил профессионал. С «Губой» пойдут на контакт сегодня в прокуратуре.

— Хорошо, — Коржаков уже отключился от говорившего и набрал другой номер. — Сергеич, кто у тебя непосредственно «Губой» занимается? Понял. Надо крепко сесть «Губе» на хвост. Уже сейчас. С ним ищут контакта, хотят перехватить какое-то сообщение.

— Внутри его конторы это сделать сложновато, — засомневался голос.

— Надо, надо сделать! Все, мне некогда, еду за Президентом.

Степанков получил записку с почтой, о чем ему сообщили по внутреннему телефону, хотя и тот, конечно, мог прослушиваться.

Найдя нужный конверт, Генеральный Прокурор извлек из него листок плотной бумаги.

«Валентин Георгиевич!

У нас имеется документальный материал, подтверждающий связь ныне отстраненного от выполнения своих обязанностей первого вице-премьера В. Ф. Бурейко с целой сетью западных фирм и банков, имеющих устоявшуюся репутацию «отмывщиков» денег. Кроме того, существует оформленное соглашение между группой российских предпринимателей, возглавляемой непосредственно Бурейко, и так называемой промышленной группой, куда входили не только промышленники и банкиры, но также и ведущие политики, из числа которых несколько человек наверняка связаны с преступным бизнесом.

Встречу желательно провести сегодня вечером, от 18 до 20 часов на вашей даче.

Записку обязательно уничтожьте."»

21 сентября, вторник.

Москва, Кремль.

В тот день Президент принимал участие в совещании с руководителями исполнительной и представительной власти.

Сопровождающийего лично начальник охраны Коржаков сказал:

— У меня есть сведения, что Хасбулатов затевает какую-то крупную провокацию. Будет использоваться Степанков. В качестве главной ударной силы.

— А что именно затевается? — взгляд Президента выражал только хмурую озабоченность.

— Конкретно я пока не знаю, но судя по всему, опять начинается возня вокруг правительства.

Президент молча кивнул.

Спустя полчаса он дал согласие на досрочные перевыборы Президента России.

21 сентября, вторник.

Уже стемнело, когда Степанков вместе с охраной появился на своей даче.

У ворот его ждала «Волга» с потушенными фарами.

Из автомобиля навстречу Степанкову вышел высокий худощавый человек с чемоданчиком в руке.

— Здравствуйте, Валентин Георгиевич, — сказал незнакомец, протягивая руку. — Генерал-майор КГБ в отставке Данилов.

— Я вас помню, Валентин Георгиевич, — Степанков поздоровался с ним. — Вы были заместителем начальника информационного управления ПГУ, правильно? Я встретился с вами на Лубянке двадцать второго августа девяносто первого года.

— Все-таки это было двадцать третьего, — поправил его Данилов.

— Ну, куда мне тягаться с профессиональным разведчиком, — развел руки Степанков. — Прошу вас.

Они прошли во двор, а затем и в просторный дом, построенный из кирпича и сосновых бревен.

— Где мы расположимся? — спросил хозяин. — В кабинете?

— Можно и там, — согласился Данилов. — «Глушилка» у меня с собой и давно включена.

— Вы думаете, что меня и здесь слушают? — недоверчиво спросил Степанков.

— Я не думаю, Валентин Георгиевич, я это знаю. Удивительно, что они оставили вас в покое после обеда сегодня. Мне, конечно, не хотелось бы слишком сгущать краски, но все гораздо серьезнее, чем вы думаете. Но перейдем к главному, —

Данилов раскрыл чемоданчик и вынул оттуда небольшой плоский кейс, сделанный из легкого светлого сплава. — Вот, именно здесь находятся документы, подтверждающие существовавшее раньше предположение, что именно Бурейко является руководителем — я подчеркиваю: руководителем — организованного разграбления России. А еще здесь есть запись в высшей степени интересной беседы. Я не буду особенно интриговать вас и сразу назову имя собеседника Бурейко: Владимир Александрович Крючков. Да-да, не удивляйтесь. Эта беседа состоялась еще во времена существования Союза. Супер-демократ Бурейко и ультра-реакционер — ведь такое определение дали ему масс-медиа — Крючков, и они смогли договориться, как это ни покажется странным. Хотя что ж тут странного, в свое время коммунист Молотов смог прекрасно договориться с фашистом Риббентропом. Просто, наверное, как личность, Молотов немногим отличался от Риббентропа.

Должен напомнить вам, Валентин Георгиевич, что я рискую своей репутацией — и еще кое-чем — встречаясь с вами, а тем более, передавая такой вот материал. Поэтому прошу вас просто забыть о встрече со мной. Ведь я играю в команде противника — я за Коржакова официально играю.

Поспешите, у вас еще есть шанс придавить Бурейко. Кстати, здесь указаны и номера его заграничных банковских счетов. Хотя я и не совсем уверен, что это — полный их список.

— Да, — сказал Степанков, — если здесь подлинные документы...

— Извините, что перебиваю, но за подлинность их я ручаюсь.

— ... То возможность, как вы говорите, «придавить» Бурейко представляется воистину уникальная. Теперь-то уж ничего нельзя будет списать на рассеянность и халатность.

— Не боясь показаться назойливым, я бы рекомендовал вам поспешить.

— Почему вы так считаете?

— Извините, мне кажется, что вы их немного недооцениваете, — покачал головой Данилов.

Быстро попрощавшись, он ушел. Еще через пару минут послышался рокот мотора «Волги».

Степанков мог согласиться, что он и в самом деле несколько недооценил защищенность, прикрытость Бурейко. Но сейчас, имея в руках материалы, масса которых уже явно превысила критическую — а произошло это буквально за последние два дня — у него, Генерального Прокурора, имеются и все шансы свалить всесильного фаворита.

Степанков вспомнил последнюю реплику Данилова, едва вернулся на свою городскую квартиру.

Телевизор был включен. На его экране Президент обращался к гражданам России, объясняя, что означает на деле Указ № 1400 о поэтапной конституционной реформе, подписанной им только что.

И Генеральный Прокурор Российской Федерации подумал, что с сенсационным разоблачением Бурейко, пожалуй, придется повременить. На неопределенный срок.

То же самое обращение к народу слушали и смотрели на квартире Беклемишева.

— М-мда, — промычал хозяин. — Руслан Имраныч, конечно, порядочный мудак, но тут я ему где-то даже и сочувствую Ведь это явный удар ниже пояса.

10

Москва.

22 сентября, среда.

Кирилл был чем-то очень озабочен еще со вчерашнего вечера, поэтому укатил сегодня на своем «Джипе-чероки» ни свет, ни заря, часов в шесть.

Бирюков с Клюевым слышали, как уходил хозяин, но, поскольку у них не было определенной программы на сегодняшний день, кроме разве что смутного желания пойти к Белому дому и поглядеть, как же там развиваются события, то они поднялись примерно через час после ухода Кирилла.

Не спеша попив растворимого кофе и заев его оставшимся со вчерашнего вечера сыром, провинциальные пинкертоны покинули квартиру Беклемишева.

Кирилл еще с вечера оставил комплект ключей Клюеву, сказав, что сам он неизвестно когда вернется, и добавив с юмором висельника, что, может быть, не вернется вообще.

Выглянув в окно, сыскари из Южнороссийска определили, что погода сегодня намечается вполне сносная, так что засиживаться дома, тем более при наверняка уже развивающихся в белокаменной революционных событиях, было грех.

Едва они спустились на один лестничный марш, как откуда-то сверху сбежали два крепких молодых человека, чем-то неуловимопохожих друг на друга. Клюеву эта похожесть явно не понравилась, он хотел было сообразить, что же надо предпринять для того, чтобы молодые люди доставили им как можно меньше неприятностей, но тут снизу стали подниматься еще трое подтянутых парней с развитыми плечами, а за ними маячил четвертый.