Кто закажет реквием - Моргунов Владимир - Страница 26

И он, на секунду зажмурившись, ожидая, что острые осколки вот-вот врежутся в тело, качнувшись, словно маятник — сначала мощно оттолкнувшись ногой от стены, а потом начав безостановочное падение, полетел на невидимую преграду, выбросив вперед ногу.

И ничего страшного не случилось. Осколки стекла не ранили его. Не произошло и другой неприятности, которая, в принципе, представлялась вполне реальной — то есть, существовала вероятность вылета за перила лестницы. Но Бирюков только ушиб бедро о прутья ограждения. Боль была терпимой, а синяк, который появится впоследствии, в счет не шел.

— Все целы? — хрипло выдохнул Клюев, оказавшись на ступеньках чуть выше Бирюкова.

— Все, все! — раздалось в ответ.

— Впер-ред!

Яркий свет из распахнувшейся двери ударил по глазам, и два силуэта возникли на площадке.

— Что... — послышалось от одного из силуэтов, и в то же мгновение Клюев мощным боковым ударом уложил его на пол.

Следующий попытался ударить ногой рванувшегося вверх по лестнице Бирюкова, который еще не преодолел последние две-три ступеньки и представлял из себя, как казалось, неплохую мишень.

Но мощный блок подбросил ногу вверх, одновременно протянув ее вперед, а еще через долю секунды незадачливый каратист загрохотал вниз по ступенькам, пересчитывая их спиной и затылком. Только чудом он не вылетел в оконный проем. Впрочем, и так результат, кажется, ничем не отличался от падения на асфальт с высоты второго этажа.

После яркого света ничего не видно какое-то время в темноте. Неожиданно возникший после темноты яркий свет, конечно, бьет по глазам, но если это не направленный пучок света, то зрение даже обостряется, разве что веки слегка смыкаются рефлекторно.

Картина, открывшаяся взорам ворвавшихся в комнату на втором этаже детективов из «Инвереска», по силе эмоционального воздействия наверняка превосходила картину Репина «Не ждали» и заключительную немую сцену в спектакле по пьесе комического художника Гоголя.

В комнате как раз происходила выдача денег под расписку. Человек, прикативший из-за границы, получал вторую половину суммы, причитавшуюся за сделанную раньше работу.

Момент, что и говорить, был драматический. В открытом сейфе лежало еще тридцать две тысячи пятьсот долларов и «кассиру» очень не хотелось бы, чтобы кто-то из посторонних в этот сейф заглядывал, даже если эти посторонние свалились с потолка, на них маски, а в руках оружие. Поэтому он сделал чисто рефлекторное движение, пытаясь захлопнуть дверцу.

— В сторону! — послышалась команда. — Руки за голову!

Оставив Ненашева сторожить сейф и кассира с неизвестным, пытавшемся засунуть несколько пачек в большую сумку, стоявшую под столом, Клюев и Бирюков рванулись на третий этаж...

... — ему, похоже, удалось завладеть документами, закрепляющими некий договор.

О том, какой договор закрепляли документы, Брусу не суждено было узнать в следующее мгновенье. Потому что из коридора донесся страшный грохот, звон разбитого стекла, чуть позже — тяжелое хаканье и сдавленные крики.

Бирюков и Клюев наткнулись еще на одного охранника. Тот успел выхватить АКС, но Клюев дал короткую очередь, метя чуть выше направленного на него автоматного ствола. Расчет оказался верным, и прицел точным — АКС вывалился из простреленной в нескольких местах руки охранника. Но в самый последний момент, когда уже он почувствовал резкие удары по руке, охранник успел нажать на спусковой крючок, и страшные кувыркающиеся пули калибра 5,45 миллиметра затенькали по стенам и потолку коридора.

Клюеву и Бирюкову повезло — ни одно из смертоносных жал их не коснулось. Бирюков, вкладывая всю ярость (наверняка у этого сукиного сына, по виду — уголовника, было разрешение на ношение оружия, быть может даже и на этот АКС-74У, а ему, Бирюкову, в три узла надо завязаться, чтобы драного «макара» иметь) в удар, саданул охранника ногой под грудь — длинный, четко выполненный йоко-гери —

отчего тот, скользя по стене, отлетел на несколько метров и грохнулся затылком о кафельный пол.

Бирюков подхватил трофей и вслед за Клюевым, раскрывшим дверь ногой, ворвался в комнату, держа по автомату в каждой руке.

Брус перекатился через подлокотник кресла, полусогнувшись, бросился к небольшому столику, протянул руку к его дверце, но был остановлен грозным окриком:

— Стоять! Руки за голову!

Не веря, что все происходит в его доме-крепости, охраняемом тремя вооруженными стражниками, снабженном системой сигнализации, Брус полуобернулся и увидел человека в армейском камуфляжном комбинезоне, в черной маске, полностью скрывавшей лицо и голову, с узкой прорезью, в которой зло блестели глаза.

Дульный срез короткого автомата с откидным прикладом подействовал на Бруса посильнее, чем окрик. Он послушно поднял руки за голову. Его партнер, как более осторожный и благоразумный, уже раньше сделал это.

— На пол! — последовала новая команда. — На пол, суки!

И опять деловой партнер Бруса выполнил эту команду более четко и быстро. Он даже заранее раскинул ноги пошире, зная, что именно этого требуют бойцы спецподразделений — задержанному гораздо труднее перекатиться на спину и тем более подняться из такого положения.

Замешкавшегося Бруса человек в маске стимулировал ощутимыми ударами ног, обутых в тяжелые башмаки, по внутренней стороне ляжек.

Человек, положивший Бруса на пол, определил, что тот неспроста тянулся к столику-тумбе. Распахнув дверцу, он обнаружил там еще один новенький АКС-74У со вставленным в него рожком. Еще три рожка лежали рядом.

— Ах, падлы! — глухо сказал человек в маске, выдернул автомат из столика, вскинул его на плечо, а рожки один за другим уронил во вместительный накладной карман на брюках.

Другой тем временем подошел к столу, за которым только что сидели Брус и его партнер. Внимание второго человека в маске привлекли листки бумаги, разбросанные по гладкой поверхности стола, а также черный кейс, стоявший под столом...

7

16 сентября, четверг.

Южнороссийск.

Клюев позвoнил Епифанову.

— Мне надо бы встретиться с вами. Чем скорее, тем лучше.

— А встречаться будем напротив аптеки, как всегда? — пошутил старший следователь облпрокуратуры, напоминая о не таких уж давних событиях.

— Знаете, этот вариант может выглядеть более предпочтительным, — вполне серьезно ответил Клюев.

— Пожалейте старика, Евгений Федорович. Куда мне по вечерам шататься, — опять же шутливо взмолился Епифанов. — Ведь вы же, небось, вечером хотите встретиться?

— Я хочу с вами встретиться как можно быстрее, но желательно у вас дома.

— Хорошо, давайте-ка я сейчас соображу. В пятнадцать ноль-ноль годится?

— Годится, — Клюеву подходило любое время.

На сей раз следователь принял его в гостиной.

— У вас, наверное, уже привычка выработалась — на кухне серьезные разговоры вести? — лукаво спросил Епифанов. — Пора уже эту привычку оставить. Не могу же я принимать на кухне главу частного сыскного агентства. Леночка нам изобразит чай и что-нибудь еще к нему, пока супруга на службе.

Дочь Епифанова, девица лет шестнадцати-семнадцати, одетая в мягкие рейтузы, вызывающе обтягивающие ее молодую упругую попку, милостиво улыбнулась и отправилась «изображать» на кухню.

— Студентесса, — прокомментировал Епифанов. — Уже больше двух недель. Университет, юрфак. Не понимаю, зачем ей это нужно? Вполне современная девица, ее сверстники сейчас все в коммерсанты да в менеджеры себя готовят.

— Но вы-то, небось, не особенно ее отговаривали? — предположил Клюев.

— Ох, не особенно, — притворно вздохнул Епифанов. — Итак, что у вас стряслось серьезного?

— Вы полагаете, что у меня только серьезные дела случаются?

— А то как же? Вам на них везет, вас мелочи стороной обходят, — прищурился Епифанов. — Опять кто-то кого-то убил, а орудие убийства совершенно случайно у вас оказалось?