Детские игры - Немировский Борис - Страница 8

– За то, морда твоя поповская, что по дороге ходишь, а сбор дорожный не платишь!

Команда одобрительно зашумела. «Бурные аплодисменты, – подумал отец Кевин, – прерываемые репликами из зала…» Реплики же последовали такие:

– Веррна говоришь, Сдох! («Кто сдох?»– мимолётно удивился отец Кевин, но потом сообразил, что это благородная кличка славного атамана)

– Так его! Мы здесь, понимаешь, это.., а он не платит, понимаешь!

– Вишь ты, чего народ-то говорит, – довольно и как-то даже ласково пророкотал громила Сдох, – плати, папаша, подорожный сбор, не то костей тут щас у нас не соберёшь!

– Да Господь с тобой, чадушко! – замахал на него руками монах, а про себя с удовольствием повторил: «Ха, чадушко!!!»

– Откуда у странника Божия деньги возьмутся? – Зрительный зал активно выразил неодобрение. Мордатое чадушко подняло волосатую лапищу. Вопли и свист смолкли. Костолом назидательно загудел:

– Неправду говоришь, батюшка, грех тебе. Не родился ещё на свет Божий таков монах, что не подкрепит веру свою доброй монетой. В другой раз тебя спрашиваю – добром отдашь али поступить с тобою не по-Божески?

«Где-то я всё это уже читал», – задумался отец Кевин. Электронная память услужливо подсказала: Шарль де Костёр[1] , «Приключения Жиль Бласа из Сантильяны». Однако предаться размышлениям на тему сравнительного анализа литератур ему не дали. Главарь расценил его молчание, как некоторые колебания и, соответственно, как вызов собственным ораторским способностям.

– Ну гляди, поп, – решил он несколько подкрепить свои аргументы, – раз ты по-хорошему не хотишь, будем по-плохому говорить.

Отец Кевин приготовился изображать из себя избиваемого старичка на потеху немногочисленной публике. Его пластистальному корпусу пинки и удары были, конечно же, не страшны, однако стало по-человечески противно. Но эндшпиль партии стал развиваться совершенно неожиданно. Из-за широченной спины атамана вдруг выскочил хлипкий мужичонка с кустистой реденькой бородёнкой и совершенно безумными глазами. «Седьмой», – подивился отец Кевин и машинально припомнил: «– Го-гу-га! – закричал Савка Буцис, – извини меня, Бенчик, я опоздал…»

– Дай мне, Сдох! – срывающимся фальцетом завопил мужичок, размахивая огромными вилами. Он был явно не в себе. Атаман, кажется, несколько даже испугался такого порыва. Во всяком случае, он проворно обхватил психопата за пояс и ошарашено грохнул:

– Остынь, Убивец! Не бери грех на душу…

Но маленький Убивец был, по-видимому, невменяем. На губах его показалась пена, он с нечеловеческой энергией стал выдираться из рук главаря, не переставая при этом визжать:

– Ы-ы! У-убью… Щас как у-убью!! Этого щас как у-убью!!!

«М-да, – подумал отец Кевин. – Пропала моя личина. Прийдётся объяснять ребятушкам, почему это об меня вилы ломаются…». Впрочем, была тут, конечно же, и приятная сторона процесса. Всегда приятно растолковать Нехорошим Дядям, что они недостаточно нехороши для данного конкретного случая. Однако следовало это сделать так, чтобы происшествие хотя бы поработало на легенду. «Приступим, господа, – процедил д»Артаньян, широко улыбаясь ухмылкой Остапа Бендера…»

– Стойте, несчастные! На колени и молитесь, ибо преисполнилась чаша терпения Небес!

– Во шпарит! – восхищённо заметил один бандюга вполголоса, – Прям те как с амвона…

Воцарилась изумлённая тишина. Даже ненормальный Убивец перестал подвывать и прислушался. По широченной роже Сдоха волной разливалось умиление. Он всем своим видом как бы говорил: « – Давай-давай, папашка, потрепись-ка малёхо… покуда даю!» И отец Кевин постарался его не разочаровать: – Покайтесь, грешники, ибо мне доверил Господь наш прервать ваши зловонные жизни…

– Ну, будет, – резко оборвал старшой. Видимо, словечко «зловонные» лежало слишком близко к настоящему положению вещей.

– Побаловались, и хватит. Гони монету, дед, не то, вишь – не удержу молодца…

Заплёванный молодец снова начал всхрапывать. Слышно было, как один разбойник вполголоса поясняет другому:

– Он тожа маненько свихнутый, видать, навроде Убивца, только на Боге…

Отец Кевин замолчал и потащил из ножен меч. Громилы широко заулыбались, словно танкисты, увидавшие противника с водяным пистолетом наперевес.

– Поосторожней с железякой-то, дедунюшка, – удивительно добрым, приторным каким-то голосом заговорил Сдох, доставая из-за пояса свой гладиус. – Поранишься ещё ненароком. Хотя тебе так и так помирать время…

– Зрите погибель вашу! – заорал в ответ отец Кевин и щёлкнул переключателем…

Грешно злорадствовать над тёмными людьми, однако картина потешила самолюбие священника. Пятеро из семи мужиков как стояли, так и рухнули в дорожную грязь на колени, спрятав глаза от нестерпимого сияния, главарь застыл, судорожно сжав в ручищах астматически хрипящего Убивца, который, кажется, только по этой причине не смог прореагировать должным образом. Отец Кевин ещё раз взмахнул светящейся полосой, оставляя на земле широкую оплавленную борозду, и выключил излучатель. Снова он держал в руке не оружие архангела, а просто меч.

– Так-то, дети мои, – проворчал он тоном ниже, – Сказано – покайтесь, значит, покайтесь. А вы в драку лезете…

Волосатый главарь решил-таки тоже упасть на колени. При этом он выпустил полузадушенного психа, который не преминул мешком свалиться рядом. Видимо, сообразительный Сдох понял каким-то шестым чувством, что убивать его пока не собираются, и решился подать голос:

– Чудо! – загремел он трубным басом, от которого задрожали деревья и разнеслось по лесу гулкое эхо:

– У-удо, у-удо!!!

– На колени, богохульники! – продолжал он с энтузиазмом, хотя все, кроме несчастного Убивца, и без того уже стояли коленопреклонёнными.

– Помолимся за святого, явившегося нам в этой глуши, чтобы наставить на путь истинный!

Со стороны разбойников послышалось согласное бормотание.

– Я так понимаю, конфликт исчерпан? – хладнокровно поинтересовался монах, надеясь, что его сейчас не попросят на месте исцелить сумасшедшего. Однако этого не случилось. Неграмотные мужички не поняли ни слова и поэтому уверовали в чудо ещё больше. «Однако, пора заканчивать представление и убираться», – решил отец Кевин и напыщенно произнёс: