Детские игры - Немировский Борис - Страница 10

– Что это с тобой? Никак, окаменеть собрался?

А он на меня глядел, глядел, да вдруг как выпалит:

– А я знаю, кто вы! – да с таким видом, будто знает обо мне невесть что.

– Ну, раз знаешь, так скажи, – говорю, – а то ведь интересно.

– Вы, – чуть не подпрыгивает, – Рыцарь Серебряного Круга! – а глаза так и сверкают от радости. Чудак.

– Спасибо, открыл тайну. А я-то думал – король Бардук Третий, царство ему небесное…

Воззрился он на меня, как на чудо заморское, и заявляет:

– Так вас же нету!

– Как так нету? А кто это здесь стоит? Кто тебя на горбу таскал – Белый Призрак?

– Да нет! Вы-то есть. Рыцарей Серебряных нет! И Круга нет, так отец говорит. Вы – легенда этого мира.

Надо же, думаю, легенда мы. И что это он про «этот мир» говорит? Какой «этот мир», Срединный, что ли? А вслух говорю:

– Легенда? А кто же тогда вас, селян да торговцев, от нечисти бережёт?

– Так ведь и нечисти нету! Это всё сказки крестьянские! – и добавляет извиняющимся тоном: – Так отец говорит. Я-то всегда в вас верил.

Ну, спасибо за доверие. Но что же за отец у него, что нечисть сказкой считает? Её же тут полным-полно, только за ворота ночью выйди. Да и где сейчас его отец? Махнул я рукой на эти вопросы – не к спеху, узнаю в своё время.

– Ладно, братишка. Сказки так сказки. Давай-ка завтракать, потом пойду я в город и одёжку тебе справлю. А ты тем временем отмойся как следует, а то на водяного из торфяного болота похож. Банька во дворе.

Позавтракали мы и разошлись – я в город, он в баню. Я только слово с него взял, что не сбежит никуда; слова он не дал, сказал просто, что не сбежит. Мне больше ничего и не нужно – честного человека сразу видно, ему и клясться не нужно, как сказал, так и сделает.

Возвращаюсь к обеду – не узнать малыша!

– А куда, – говорю, – тот поросёнок делся? Да ты, оказывается, красавец! Лет через пять, попомни моё слово, от девок отбою не будет!

Ишь ты, засмущался. Я уж было думал, что он краснеть вообще не умеет. Наверное, под грязью заметно не было.

– Ну, Джино, поди-ка сюда. Примерь обновы.

С одеждой я угадал – впору пришлась, как по мерке шили. Сапоги великоваты, ну ничего, на вырост будут. Не новое всё, правда, но доброе – надолго хватит. Нам, Серебряным, всё бесплатно дают – защитники, как-никак, для того и живём, чтобы нечисть сказкой считали; а какой купец лучший товар за «спасибо» отдаст? У нас только с оружейниками уговор – лучшее оружие да доспехи для Круга предназначены. Они, впрочем, и не возражают – понимают, что для их же благополучия.

Крутится, значит, мальчонка перед зеркалом, никак оторваться не может. Небось, от рождения такого не носил. Смотрю я на него и думаю: «Что ж ты, Энглион, делаешь? Работа у тебя, сам знаешь, какая – редкий Рыцарь своей смертью умирает. Загубишь мальца, окаянный, как людям в глаза смотреть будешь?» Да только ничего уже не изменить – с судьбой не поспоришь, не тот случай. И значит, Рыцарь, твой теперь парень, ты за него отвечаешь – не говорить же ему: «Ну, сынок, оделся, обулся, ступай себе дальше, в новом камзоле милостыню просить…» Пришло, значит, время смену готовить; когда-то ведь и меня так подобрали на улице.

Повернулся я, вынул из-под лавки ещё пару свёртков. Говорю ему:

– Ну что, налюбовался? Красивый, красивый… – он прямо запыхтел, как дракон. – Погоди пыхтеть, иди сюда. Ты ещё не всё на себя надел, – и разворачиваю свёртки.

Он как увидел, что там лежит, так чуть дыхания не лишился. Немудрёно – о таком иные баронеты только мечтать могут.

– Погоди, – руки ему отвожу, – не торопись. Сначала на пару вопросов ответить нужно.

– Ага, – говорит, – ага.

А сам всё мне за спину заглядывает.

– Как твоё полное имя?

– Ингвальд Соронсон.

Ишь ты, а ведь имя благородное. Дворянский наследник из Соронсы, что ли? Бывал я в Соронсе. Дыра дырой, и пиво дрянное.

– Так вот, Ингвальд де Соронса, согласен ли ты стать моим, сэра Энглиона Батарди, Рыцаря Серебряного Круга, оруженосцем?

Помедлил он, понял, что не шучу я, и отвечает, звонко так:

– Да!

Честно говоря, у меня от сердца отлегло. Мог ведь и «нет» сказать, сдался я ему, понимаешь…

– Готов ли ты по первому зову спешить на борьбу со злом, в каком бы обличье оно не выступало?

– Да!

– Готов ли терпеливо сносить тяготы пути, повиноваться приказам своего Рыцаря, не бежать пред врагами?

– Да!

– Готов ли учиться у меня и Магистров Круга всему, чему тебя будут учить, не обращать полученные знания во зло и не разглашать то, что разглашению не подлежит?

– Да!

Ну, почти всё позади. Осталось последнее.

– Встань на левое колено, Ингвальд де Соронса, и протяни вперёд правую руку.

Взял я со стола чашу, вынул нож и полоснул себя по пальцу. Когда натекло немного крови, взял я его руку и осторожно лезвием палец придавливаю. Ничего. Жму сильнее – бесполезно. Не мечом же его по пальцу бить! А он смотрел-смотрел, потом левой рукой хлоп себя по лбу! Забыл, мол. И вдруг попало ему по пальцу – появился надрез. Хорошо, я вовремя руку отдёрнул, а то бы без пальца его оставил – давил-то уже сильно. Нацедил его крови в чашу, смешал со своей и в огонь выплеснул, как положено. Повернулся к нему и говорю:

– Встань, Ингвальд де Соронса! Нарекаю тебя отныне своим оруженосцем и младшим братом. Прими эти кольчугу, шлем и меч, да сохранят они твою жизнь и да будешь ты в них невредим!

Всё, исполнен обряд. Да только, если не ошибаюсь, он и без них будет невредим. Что за птица мой братишка, если и холодное железо его не берёт, и кровь в серебряной чаше не дымится? На защитное заклятие это похоже, вот что; да только не слышал я о таких заклятиях, которые в любой момент снять да наложить можно. И губами он не шевелил – я хорошо видел.

Покуда я так голову ломал, потемнело у меня в глазах и явился образ Магистра Ирлана. «Отправляйся на север, Рыцарь Энглион, за тридцать лиг, к деревне у Гнилого Брода. Прибыл посланник, просят нашей помощи.» Передал поручение и исчез. Джино на меня удивлённо смотрит – что это я в пустоту уставился и губами шевелю? Ладно, братишка, в своё время и это узнаешь, и ещё много чего.

А Джино поглядел-поглядел, да вдруг как выпалит: