Пурпур и яд - Немировский Александр Иосифович - Страница 24

На площади за дворцовыми воротами стояло несколько человек в варварских шароварах и капюшонах. Диофант старался идти так, словно прогуливался и дышал ночным воздухом. Но все равно он обратил на себя внимание.

– Горсть соли! – крикнул кто-то из варваров.

Не зная, как отозваться на этот пароль, Диофант побежал.

Отчаяние придавало ему силы. К счастью, его преследователи плохо знали Пантикапей. Никто не догадался перерезать беглецу путь в гавань.

Диофант оказался в лабиринте бревен, тюков, пифосов. Скользнув в один из проходов, он скрылся с глаз преследователей. Их беспорядочный топот и крики раздавались справа и слева. Видимо, скифы решили не обыскивать в темноте, а дождаться рассвета.

С горечью вспоминал Диофант события последних месяцев. Где тот роковой шаг, который привел его в этот пифос, пропахший вонючим маслом? «Победить и завоевать дружбу»– вот источник всех бед. Царь захотел одновременно быть другом эллинов и скифов. Лодка, в которую Диофант посадил эллинов и скифов, перевернулась. И он оказался за бортом. Под ним пучина.

Светало. Слышались голоса. Сейчас скифы будут здесь, а у Диофанта нет и оружия, чтобы встретить достойно смерть. Он, Диофант, победитель скифов и роксоланов, друг царя, будет схвачен, как беглый раб.

И в это мгновение Диофант увидел триеру, входящую в гавань.

«Вышла из мрака младая с устами пурпурными Эос», – вырвалось из уст Диофанта. Это было чудом, о котором можно сказать только словами Гомера. Корабль с парусами, окрашенными Эос, – его спасение.

Диофант выполз из своего пифоса и рванулся к берегу. Волны приняли его, и он поплыл по-милетски, неторопливо выбрасывая вперед руки. Он уже не слышал воплей скифов, понявших, что их враг ускользает от возмездия.

Архелай с трудом узнал в пловце, вытащенном на палубу, стратега понтийского войска. Вместо торжества, участником которого он должен был быть, он оказался свидетелем катастрофы.

Диофант дрожал всем телом.

– Скифы восстали, – бормотал он. – Это дело Савмака. Перисад убит. Нет Алкима! Божество отомстило за убийство посла.

Не зная, как утешить стратега, Архелай засунул пальцы в кожаный мешочек. На его ладони оказался золотой перстень со вставленным камнем.

– Это работа моего отца! – пояснил херсонесит. – Народ же поставил тебе медную статую с почетной надписью.

Диофант поднес перстень к глазам. Перед ним был вырезанный с удивительным мастерством профиль Митридата. Юношеское лицо выражало стремительный порыв и волю к победе.

– Мне придется объясняться с другим Митридатом, – молвил Диофант, сжимая перстень в кулаке. – Не с мальчиком, а с мужем! Как он отнесется к катастрофе в Пантикапее, к восстанию Савмака, к гибели Перисада? Ему завещано царство. Но где оно? Все мои планы развеяны, словно ворох осенних листьев от дыхания Борея,

ОЛФАК

Скала с деревцем на вершине напомнила Савмаку оленя, окаменевшего в ужасе перед внезапно открывшимся морем. Савмак ощутил себя таким же загнанным зверем. Побережье от Пантикапея до Мирмекия пусто. Даже лодки уведены моряками. Море встало стеной между сколотами и синдами. Но врагам, имевшим корабли, оно стлалось волнистой дорогой, соединяя Пантикапей со столицей Митридата – Синопой.

Мысли о Митридате приносили мучительное чувство раздвоенности. Савмак не мог себе представить, что Митридат, с которым он обменялся кровью, и человек, объявивший себя наследником Перисада, одно лицо. Нет! Эллины, эти хитрые торгаши, подменили его побратима другим Митридатом. И тот Митридат разослал своих лазутчиков по этим городам, подговорил кормчих увести корабли.

У фанагорийского берега показался челн. Гребец прилагал все усилия, чтобы пересечь пролив, но течение сносило его в открытое море. Видимо, он был новичком и не знал, что переплывать нужно выше, против Мирмекия. Савмак шел по берегу, указывая гребцу направление.

По тому, как он нетерпеливо взмахивал руками, ощущалось волнение. Савмак был уверен, что гонец везет ему ответ от царя синдов Олфака.

Когда лодка ткнулась носом в берег и гребец обернулся, Савмак узнал в нем царя синдов.

Да, это был сам Олфак! Савмак видел его в Пантикапее, куда он приезжал для встреч с Перисадом. Савмак не знал, о чем они говорили, оставаясь вдвоем, но так как Перисад называл синда лисой, можно было думать, что он умело отстаивал интересы своего степного народа.

– Фанагорийцы скрыли правду, – начал Олфак. – Твое письмо раскрыло мне глаза и позвало в путь. Ибо я понял, что настал для наших народов час борьбы.

– Ты прав! Он настал! – воскликнул Савмак. – Мы свергли Перисада и прогнали понтийцев, но нам не удержаться одним.

– Мои люди давно были бы с тобой, если бы не козни Митридата, – сказал Олфак. – Эллин не может быть другом.

– Митридат не эллин. Но эллины взяли над ним власть. Они держат его в руках, вертят им как хотят. Они построили Евпатории, чтобы угрожать сколотам, захватили и разрушили Неаполь. Мой брат призвал на помощь Тасия, но боги отвернулись от нас, и Палак ушел со своими людьми к порогам Борисфена, чтобы умилостивить души предков. И вот уже Папай даровал мне победу. И он соединил меня с тобой на страх врагам.

– Наши глаза и души с тобой, – сказал Олфак. – Но руки не могут тебе помочь, пока не будут готовы челны. Жди нас в следующую луну.

НЕОПТОЛЕМ

Евпатории предстал Неоптолему не нагромождением камней, каким он рассчитывал его увидеть, а настоящим городом с агорой и отходящими от нее улицами, с храмом, сверкающим белизною колонн, со стеной, замкнувшей перешеек наподобие металлической дуги. Видимо, скифы, захваченные в плен под Неаполем, недаром ели хлеб неволи.

Неоптолем едва сошел со сходен, как его окружили евпаторийцы. Воин в коринфском шлеме бросился к нему и стал его целовать.

– Это ты! – кричал он, не разжимая рук. – А по Синопе прошел слух, что тебя заколол Савмак.

Из дальнейших слов Неоптолем понял, что его принимают за Алкима.

– Ты знал моего брата! – воскликнул Неоптолем, с трудом сдерживая слезы. – Вы были, наверное, друзьями?

– Мы брали вместе Неаполь, – отозвался воин.

– Да не Архелай ли ты?

Воин кивнул головой.

– Я много слышал о тебе, – продолжал Неоптолем. – Ты перехитрил самого папу Харона. Но еще не родился тот, кто бы мог обмануть Харона, перевозчика в Аиде. Боги не возвращают умерших. За них можно лишь мстить, Теперь скажи мне, каковы новости во дворце?

– Новости! – протянул Архелай. – Изволь! Сестра и супруга царя Лаодика родила близнецов. Мальчику дали имя Фарнак, девочке – Клеопатра. Первенец Махар в Автоликии сел на коня. И я был среди тех, кто поддерживал его стремя.

– Погоди! – остановил Неоптолем. – Что с Диофантом? Где его войско?

– Я вытащил Диофанта из воды почти утопающего, – ответил Архелай. – Мы вместе отправились в Синопу. Вместе пришли во дворец. Диофанту удалось смягчить царский гнев. Я ему в этом помог, рассказав о коварстве скифов. Царь простил Диофанта и поручил ему войну с Савмаком. Весной он будет здесь.

– К весне Олфак переправится в Пантикапей. Силы Савмака удвоятся. Надо помешать им соединиться.

– Но как? – воскликнул Архелай. – У нас нет кораблей.

– За нас Посейдон, – загадочно ответил Неоптолем. – Он послал непогоду.