Третья истина - "Лина ТриЭС" - Страница 119

Хлеба будет маловато – это подсказывает Саше опыт общения не с Виконтом даже, а вообще с русскими людьми. Она всегда удивлялась: сколько в России едят хлеба! Этого кусочка, величиной с ладонь, ей хватило бы на два дня. Но ему, очевидно, нет…

– Так. Приступаем…

Вот если бы Саше предложили: хлопни в ладоши и превратишься в мальчишку, она бы перед хлопком мало о чем задумалась. Может, пару раз вздохнула бы о нарядах и прическах. Еще жалко было бы потерять снисходительность и шутливую галантность Виконта. Но с другой стороны – может, стал бы больше уважать? А то у него есть такой насмешливо- великодушный взгляд, что Саше становится стыдно не только за себя, но и за само существование женского пола!

Но кухня, кухня! Вот куда мальчишке Александру ход был бы заказан. Хотя во Франции и мужчины успешно готовят… Их кюре в Рамбуйе, например, готовил такую индейку под ореховым соусом, что в восторге был весь город. Да что далеко ходить – дед Антуан. Если бы не котлеты и соусы – удавшиеся и неудавшиеся, им не о чем было бы говорить во время его редких посещений пансиона.

Девочка Саша стряпню обожает. В Ростове часто готовила себе сама. И в Раздольном бывало… Как-то у нее получается… новые рецепты придумываются, старые усовершенствуются. Итак, возьмем имеющуюся половину курицы и слегка потушим. Лук, пускай, кипит в масле, пока к нему не присоединится томат и немного бульона. Теперь не торопиться, пока кусочки золотистого лука полностью не разойдутся. Настоящий соус! Как жаль, что нет вина, сюда бы несколько ложек! Белое, сухое Chardonnay[95] лучше всего, и специи… их, конечно, тоже нет. Когда курица уже начнет поджариваться, добавить эту золотисто-красную прелесть.

Виконт вошел без стука, со словами: «Саша, ты не спишь?» Здесь, в Смоленске, он вообще отбросил эту полезную привычку, стучать, которой неукоснительно следовал даже в дни ее нежно-зеленого детства.

Поэтому Саша постоянно прислушивалась к шагам, четко отдающимся в длинном коридоре, и спешно приводила себя в порядок, если не позаботилась об этом заблаговременно.

– Добрый вечер. О! Ты встала? Отлично. Вот. Буду читать вслух. Чехов. После завершения увлекательной истории о четвероногом друге. Ела?

– Добрый вечер, Виконт. Меня вы видите, а то, что на столе,– нет? Мойте руки.

– Я что, имею отношение к этому великолепию? Какой аромат!

– Обедаем, вернее ужинаем. Я приготовила.

– Видишь ли, Александрин… – Виконт с сомнением посмотрел на стол.– Лучше мне этого и не пробовать. А то… Ты ведь меня знаешь. О! И Великий пост же еще!

– Ну, тогда и у меня тоже, – упавшим голосом: что же, он ничего и не попробует??– сказала Саша.

– Нет, это вовсе не так строго, особенно после болезни. И для путешествующих необязательно. Я просто дал обет во младенчестве, что именно в восемнадцатом году стану держать строгий пост.

– Какие вы странные вещи говорите. И улыбаетесь. Шутите так?

– А впрочем, – Виконт махнул рукой,– мой обет, но запомни, Александрин, это свято, вступает в силу с завтрашнего дня. Ты как раз успела. Иду мыть руки.

Сияя, Саша не стала задумываться о его странных обетах, тем более, что еда ему очень понравилась, и это было видно не только из похвал. За одним столом с ним и сама она поела с удовольствием и даже пожалела в душе, что мало. От стакана козьего молока, которым Саша хотела завершить подачу, Виконт отказался решительно и бесповоротно, заявив, что убивать такое послевкусие – тяжелый грех. Саша придирчиво осмотрела его лицо.

– Все равно. Сразу не проходит. Еще немножко осунулось. Знаете, вам, наверное, надо пить вино… Надо найти…

– Трезвый я тебе приелся? Любопытствуешь, что буду вытворять в подпитии? Хотя, припоминаю, ты с малолетства мечтала пристрастить меня к рюмочке. Алексея Кондратьевича ставила в пример…

– Ах, Вы… Нет, какое подпитие? Подогретое вино. По десертной ложке в день.

Виконт фыркнул:

– Это что еще за изощренное издевательство?

– Опять вы на меня, как на смешную зверюшку, смотрите, я же серьезно! Я же о вашем лице забочусь!

Виконт смеялся, стараясь не пропустить ни слова, видимо, воспринимая ее слова, как репризу клоуна-новобранца, и подал свою реплику:

– Тогда я ослышался. Не пить, а протирать лицо? Подогретым вином? И какие мои дефекты ты надеешься ликвидировать таким способом?

– Какой вы несерьезный! Еще и дефекты, ну где же они у вас? У вас? Оставим вино, раз вы не хотите. Вашим рукам надо хорошенько отдохнуть.

– А это еще зачем? Почему именно рукам?

– Вы же ими носили меня целые… несколько часов. Ой, вы же еще после ранения! Как я могла не подумать! – У Саши начинался новый приступ самоедства.

– Да я про него давно забыл!

– Нет, все, я иду с вами.

– Куда это, интересно?

– Вы же тут не живете… Я пойду туда, где вы, буду следить, чтоб вы после обеда спали и вечером – вовремя… Сколько мы тут еще пробудем? До завтра? До послезавтра? Не будете мотаться туда-сюда и окрепнете сразу. Вы ведь, наверное, где-то очень далеко живете?

– Почему далеко? С чего ты взяла?

– А вы несколько раз приходили – сапоги заляпаны, а я в окошко смотрела – было сухо.

– Если бы ты так воспринимала все, что читаешь! Дедуктивный метод! Аналитический ум! Между прочим, живу на соседней улице. Плохо ты меня знаешь, если предполагаешь, что я неудобно устроился. Просто, ездил куда-то. По делам.

– Тем более… Виконт! Это плохо, что мы с вами в разных местах. Мы же еще в поезде, в самом начале, договорились, что будем поддерживать друг друга. И про откровенность… А вы не все мне говорите, я чувствую…

Виконт поднялся и подошел к окну.

– Ложись, довольно разговоров, ты слишком долго на ногах. Укладывайся, пока я любуюсь красотами Смоленска. А переезды ни к чему. Ты почти здорова. День-два и мы продолжим путь.

– А Кузьмин уехал, – переодеваясь, сказала Саша. – Как же мандат, он оставил вам эту бумагу?

– А ты разве не спала, когда Виталий Константинович сюда приходил?

– Спала. Мне Даша сказала.

– Ты легла уже? – Виконт обернулся, медленно прошелся взад-вперед по комнате, наконец, остановился перед ней и прищелкнул пальцами:

– Доберемся, Саша! С мандатом, без мандата. Доберемся. Ты что, сомневаешься во мне? Я дал повод?

Саша, натянув одеяло до подбородка, посмотрела на него. Он такой сильный и непобедимый! Как никто. Она, действительно, ни разу не видела его поражения. И никакой жалости, участия, просто, не допускает, смеется. Даже, если принимает заботы, то, как будто приятное угощение, а не что-то необходимое! Это он сам ее распустил так, что она стала настоящей тиранкой. Она ведь сейчас абсолютно не знает о его затруднениях, огорчениях. А может быть, их нет? Такой удачливый человек? Ведь правда, удачливый. Иногда приходит к удаче каким-то странным путем. Но приходит всегда! Что касается внешнего вида… Пусть Даша сто раз говорит, что он усталый, но такой необыкновенный, взрослый, красивый. И не просто красивый, а как это говорится в романах? Неотразимый! Дойдя до этого места в своих размышлениях, Саша слегка прерывающимся голосом сказала:

– Идите домой, ничего, я буду здесь одна. Зато вы восстановите силы, взрослым людям это необходимо.

– Синьорина, третьего дня вы были так деликатны, что всего лишь раз назвали преданного вам Виконта престарелым. Вижу, что за два дня эта мысль пустила в вашем сознании глубокие корни и дала плоды. Средство от морщин, слабые руки, всеобщее измождение, наконец. Намеки стали чересчур явными. Значит, вы просите меня удалиться? Это больно.

– Я прошу? Как вы можете? Просто напоминаю о вашем отдыхе, вот и все. А что, разве юноши не отдыхают? Особенно после тяжелой нагрузки.

– Такая формулировка меня утешила. Я не уйду никуда пока. Не надейся.

Саша задохнулась:

– Это я надеюсь?

– Итак, раскроем наугад. «Учитель словесности». «... Послышался стук лошадиных копыт о бревенчатый пол…» – голос его понизился, как всегда при чтении, Саша откинулась на подушку и наполнилась предвкушением удовольствия.