Перевёрнутый полумесяц - Зикмунд Мирослав - Страница 10

Это означало, что снимать пока нельзя. Следовательно, пробные съемки откладывались до Албании.

Волнение первых дней после приезда несколько улеглось, позади остались не только встречи, беседы, выступления по радио и пресс-конференции, но и заботы с устройством жилья. Ведь нас теперь не четверо, как тогда, когда экспедиция покидала Прагу: мы разрослись количественно. К нам присоединился Ярослав Новотный, который по нашей просьбе принял руководство экспедицией на время пребывания в Албании, так как главное сейчас — это его профессия, то есть киносъемки. «Татры-805» на этот срок перестали быть походным жильем; покинутые, они стоят перед отелем «Туризми» на берегу Адриатического моря в Дурресе, выполняя — и то не полностью — роль складских помещений. Большая часть экспедиционного имущества перекочевала наверх, в небольшие номера.

Задачи приумножились. Нам предстоит опробовать обе кинокамеры и оптику, сравнить в работе фотоматериалы и выбрать тот, который окажется наиболее удачным. Нам придется на практике отработать «разделение труда» при съемках, чтобы не дублировать друг друга и не делать лишнего. Нужно иметь в виду, что работать мы будем с самой разнообразной кино- и фотоаппаратурой, неодинаковой по весу и объему, рассчитанной на пленку разного формата и всевозможной чувствительности. Не последнюю роль в нашей жизни будет играть и лагерное оснащение. Теоретически его свойства мы знаем, нужно только увидеть, как оно оправдывает себя на деле. Следует проверить, правильно ли уложено все снаряжение, всегда ли оно под рукой, легко ли найти нужное. И мы чуть было не забыли о главном: о сыгранности всех пас, четверых, при выполнении мелких задач, из которых любая в равной мере важна.

— А я вам покажу еще кое-что, — говорит Ярослав Новотный, разбирая груду распакованных коробок и футляров, и принимает более таинственный вид, чем дед-мороз при раздаче новогодних подарков. — Отгадайте, что это такое?

Мы знали — это последнее из незачеркнутых наименований в таможенном перечне, — но нам не хотелось портить Ярославу радость. Все равно это был сюрприз, да еще какой! За несколько недель до отъезда мы задали конструкторам народного предприятия «Меопта» вопрос: нельзя ли соединить два аппарата «Флексарет», которые они хотели дать нам в дорогу, таким образом, чтобы ими можно было делать стереоскопические снимки? «Это заманчивая вещь, — ответили нам тогда, — но не требуйте от нас, чтобы мы выполнили это за одну ночь. Над этим придется немного подумать…»

И вот теперь на столе лежал продолговатый кожаный футляр, а в нем две зеркалки на общей металлической подкладке, с уровнем, помещенным в рукоятке. Обе камеры были остроумно соединены механизмом, позволяющим синхронно перетягивать пленку, открывать затворы и устанавливать экспозицию.

К длинному списку предстоящих испытаний и проб мы приписали еще один пункт: стереоскопический аппарат «двойняшки».

Только синяя машина!

Планирование продолжается: все испытания мы разделим на два этапа — южный и северный. Начнем с северного, так как он короче. Результаты и приобретенный опыт дадут нам возможность при прохождении южного этапа сосредоточить внимание уже на специальных вопросах. В транспортном отношении север Албании гораздо труднее юга, поэтому там задача будет состоять главным образом в том, чтобы испытать машины и проверить слаженность работы всего коллектива при съемках.

Разумно иметь при себе переводчика, чтобы не повторять на каждом шагу пантомимы, как это было на границе. А чтобы быть маневреннее и иметь возможность посылать вперед «разведчика» для обследования местности, хорошо бы получить легкую машину высокой проходимости. Но с чего начать?

После трех дней переговоров ситуация прояснилась. Комитет по культурным связям с заграницей во многом пошел навстречу, предоставив в наше распоряжение «газик», а также выделив нам работника киностудии. Это инженер-химик Наси Шамийа, он учился в Чехословакии и отлично говорит по-чешски…

Итак, все готово, снаряжение можно грузить, Ольдржих закончил проверку и мелкий ремонт машин, но…

— Мирек ехать не может. У него экзема, за ним нужен больничный уход. Ему требуется покой и абсолютно стерильная среда, — рассудительно, но со всей решительностью говорит Роберт. Это говорит врач экспедиции, который в своей сфере обладает «нераздельным правом единовластия».

Экзема, появившаяся у Мирека на левой ноге за несколько недель до старта, была отнюдь не так невинна, как казалось вначале. Мази нисколько не помогли, наоборот, состояние ухудшилось. Вдобавок ко всему в Югославии ранки на ноге загноились. Самым идеальным решением было бы первым же самолетом отправить пациента домой, но сейчас, через неполных три недели после отъезда, это казалось просто немыслимым.

Окончательное решение было принято: на север поедет синяя машина и только часть экспедиции — Иржи и Ольдржих с Ярославом Новотным, переводчиком и водителем «газика». Мирек и Роберт останутся в Дурресе.

В синюю машину погружаются последние вещи. А также самые необходимые запасные части, так как даже прицеп остается в Дурресе. Моросит мелкий дождичек, над морем, не предвещая ничего хорошего, летят грязные дождевые тучи. У всех нас препаршивое настроение. Мы так ждали совместного разбега — и вот как все обернулось…

— Знаете что, ребята, — вдруг весело начинает Ярка Новотный, — давайте-ка споем. Кто первый? Иржи, запевай! А потом каждый споет одну песенку сверх плана!

Так и выехали — с песней.

Доктора называют это психотерапией. Она, как говорят, помогает в девяноста девяти случаях. Зачем же именно нам быть неудачным, сотым случаем?

Глава четвертая

Разорванный круг

Трудно сказать, сколько людей готово променять морские пляжи на отдых где-нибудь на горном озере, но тот, кто увидит Ульзу, долго раздумывать не станет.

Ольдржих просто не знает, за что раньше браться. Футляры, чемоданы, штатив, камера, фильтры, объективы, диафрагмы, блокноты с планом работ — сколько же всяких вещей нужно взять в руки, прежде чем удастся установить камеру. А тут еще под ухом у него стрекочет другой киноаппарат, да там целая куча фотоаппаратов да пленка малого формата, большого формата, черно-белая, цветная, стерео… Но на то мы и в Албании. Не успело солнце перевалить за полдень, как все мы, строго распределив обязанности, уже знали, что делать каждому, чтобы работа у нас не хромала. Еще несколько снимков плотины — и мы возвращаемся к кинокамере и к Ольдржиху. Однако кто это с ним? На одном камне сидит Ольдржих, на другом против него — пастушонок не старше двенадцати лет. Сидит, слушает и покуривает сигарету. Еще издали мы слышим:

— …на что она тебе, сынок? Только легкие портишь, деньги тратишь, здоровью вредишь. Брось сигарету, выкинь ее совсем и больше не кури!

Этот новоявленный «сынок» знал чешский язык так же, как мы албанский, и Ольдржих, вероятно, своими добрыми глазами говорил больше, чем языком, но они поняли друг друга, и недокуренная, почти целая сигарета полетела в кусты. А когда Ольдржих достал блокнот и карандаш, маленький Мехмет догадался, чего от него хотят. Каллиграфическим почерком написал он в блокнот свой адрес, и этим дружба была скреплена.

Меж тем озеро вместе с плотиной было «в катушке», как говорят на готвальдовской киностудии, отсняв последний метр фильма. Зато мы совсем еще не почали дневной нормы километров. Когда предвечерние тени ложились на обрывы над рекой, мотор «татры-805» уже рокотал по знакомой дороге, ведущей к морю. А когда время приближалось к десяти, мы уже были далеко на севере Албании и шаг за шагом прокладывали себе путь по запруженным людьми улицам Шкодера. Был воскресный вечер, самое хорошее время недели, когда праздничные улицы заполняют праздничные люди. Время, когда даже сюда, до улиц города, долетает прохладный ветерок с озера. Воскресное гулянье, свидание всего Шкодера. В такой момент автомобиль кажется тут чужаком. Здесь место лишь для шутки и песенки, для молодой любви в безмолвных рукопожатиях, для чинных бесед стариков.