Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Мальчик из Холмогор (1953) - Гурьян Ольга Марковна - Страница 14


14
Изменить размер шрифта:

— Нет! — сказал Семён Кириллович. — Всякий проступок должен быть наказан. Придётся посадить их в карцер.

— Семён Кириллович, не надо! — взмолился Фаддей Петрович. — Это для здоровья вредно. Лучше запретите им на две недели носить мундир и велите надеть серые куртки. Стыдно, а не больно и казённые мундиры будут целей.

— Хорошо, — сказал Семён Кириллович. — Так и сделаем. А вот наш новый гимназист, Михайло Головин. Пожалуйста, подберите ему мундирчик и отведите в столовую. Жить он будет в той комнате, где Рихман.

Фаддей Петрович сказал: «Слушаю!» — подобрал с полу тулупы и, прижимая их одной рукой к животу, протянул другую Мише. Но Миша, метнувшись к Михайлу Васильевичу, схватился за его рукав.

— Иди, дружок! — сказал Михайло Васильевич. — Мы с тобой ещё сегодня увидимся.

И Миша пошёл с Фаддеем Петровичем.

Глава вторая

У Миши ёкнуло сердце, когда Фаддей Петрович ввёл его, одетого уже в новый мундирчик, в залу, где гимназисты собрались в ожидании обеда. От шума звенело в ушах. Гимназисты играли в чехарду и, даже не заметив прихода Фаддея Петровича, прыгали через головы друг друга. Фаддей Петрович поймал за рукав пробегавшего мимо него мальчика и сказал:

— Позови Рихмана.

— Рихман! Рихман! — закричал мальчик убегая.

Рихман только что, упершись ладонями в колени, подставил свою спину очередному прыгуну. Когда он выпрямился, то Миша признал в нём длинноносого мальчика, которого заметил раньше в сенях. Скользя по натёртому паркету, Рихман подбежал и нетерпеливо спросил:

— Чего вам, Фаддей Петрович?

— Вот тебе сосед за столом и по комнате, — ответил Фаддей Петрович. — Смотри, ты старше. Будь к нему внимателен.

Фаддей Петрович ушёл, а Рихман, заложив руки за спину, оглядел Мишу с головы до ног и спросил:

— Как тебя зовут?

— Михайло Головин, — торопливо ответил Миша.

— Какой ты круглый! Небось, бегать совсем не умеешь?

— Я хорошо бегаю, — возразил Миша, — и плавать умею и на деревья лазить.

— А ползать умеешь? — крикнул Рихман, сделал ему подножку, и Миша очутился на четвереньках.

— Медвежонок! — закричал Рихман. — Настоящий ты медведь! Недаром тебя Михайлом зовут. А ну, покажи, как бабы за водой ходят, как ребятишки горох воруют!

Но Миша уже вскочил и, засучивая рукава, воскликнул:

— А ну, выходи! Я не посмотрю, что ты старше. Я тебе так дам — охнуть не успеешь! Михайло — имя хорошее. Мне его в честь дяди дали — Михайла Васильевича!.. Будешь драться, или мне тебя так поколотить?

— Не буду, — сказал Рихман. — Михайло Васильевич всей нашей семье благодетель и второй отец. Будем дружить! Ты меня просто Федей зови. Я сам отколочу того, кто тебя дразнить станет... Становись в пару, обедать зовут.

На столе уже стояли тарелки с ухой, и Федя, усаживаясь рядом с Мишей, шепнул:

— Изрядно кормят! Ещё бураки будут с осетриной. А на третье — каша. На наших харчах, Михайло, живо поправишься. А то ты такой худенький-худенький! — И он ущипнул его в бок.

— Сам поправляйся, тебе нужней! — ответил Миша, засмеялся и тоже ущипнул Федю.

— У!.. Лапы медвежьи! — сказал Федя и тоже засмеялся.

Тут подали кашу, такую крутую, что ложка в ней стоймя стояла, и новые друзья, замолчав, усердно принялись за еду.

После обеда Семён Кириллович сам отвёл Мишу в классы. Учитель указал Мише его место и велел соседу показать ему немецкие буквы.

— Эту неделю я тебя не буду вызывать, — сказал учитель, — а затем проверю твои успехи. Если ты постараешься, то сумеешь догнать своих товарищей.

Миша усердно принялся вырисовывать буквы. Сосед время от времени поглядывал, как он пишет, и шёпотом поправлял его.

— Ты в какой комнате? — спросил он.

— С Рихманом Федей, — ответил Миша.

— Значит, со мной тоже. А ещё с нами Саша Хвостов. Вон он сидит за дворянским столом.

— Зачем?

— Как — зачем? Они дворяне, а мы поповичи, солдатские и матросские дети. Чтобы от нас грубостей не набрались. Некоторые здесь даже не живут, а только на уроки приезжают со своими гувернёрами. А сами ещё грубее нас и дерутся и бранятся.

— А Федя где сидит?

— А вон за отдельным столом. Его на эту неделю от всех отсадили, потому что он запустил бумажных голубей в классе и попал в учителя. Учитель обозлился, хотел его тростью ударить, но Федя не испугался и закричал, что он Михайлу Васильевичу пожалуется, а учитель пожаловался Семёну Кирилловичу, и Федю так посадили, чтобы он не мог шалить. Но он говорит, что у него больше терпенья нет быть добронравным.

— А как твоё имя? — спросил Миша.

— Кoсма.

— Такого имени нет, — сказал Миша.

— Нет, есть. По-простому это будет Кузьма, а по-учёному выходит Косма. А я обязательно буду учёный. А ты?

— Мне тоже очень хочется.

— А какая тебе наука нравится?

Миша признался, что он ещё мало знает, какие бывают науки, и ему всё очень хочется узнать.

— А я буду химиком, — важно сказал Косма. — Ты знаешь, что такое химия?

— Я у Михайла Васильевича видел химическую лабораторию.

— Видел! Вот счастливый! Мне бы глазком взглянуть! Слушай, хочешь, я тебе мою лабораторию покажу? Только поклянись, что ты никому не скажешь.

— Чем клясться?

— Ну, чем хочешь!

— Чем хочешь клянусь, никому не скажу.

— Слушай, когда классы кончатся, все побегут во двор гулять, а ты не беги, подожди меня. Я... Ай! — закричал он.

Учитель, уже давно заметивший, что новые соседи не пишут, а шепчутся, на цыпочках подкрался к ним. Весь класс, затаив дыхание, ждал, что будет.

Учитель схватил Косму за ухо и так, не отпуская, отвёл на другое место, а рядом с Мишей посадил совсем взрослого мальчика. Этот беседовать не стал, а хмуро показал Мише другую букву и время от времени говорил:

— Кверху тоньше веди, книзу толще!

И так кончился урок.

Когда мальчики, толкая друг друга и прыгая через скамейки, выбежали из класса, Миша поотстал от них и оглянулся, отыскивая Косму. Но Косма уже подходил к нему, держась рукой за распухшее ухо, и таинственно шепнул:

— Идём!

Он привёл его в небольшую комнату, где стояли четыре кровати, четыре стола и четыре табуретки, оглянулся, приоткрыл дверь, выглянул в коридор, запер дверь и сказал:

— Поклянись ещё раз!

Миша, замирая от любопытства, ещё раз поклялся, и в то же мгновение Косма нырнул под кровать. Он довольно долго возился там и наконец вылез, весь красный, таща за собой небольшой сундучок. Потом снова залез под кровать и снова появился, зажимая в руке очень большой ключ. Ещё-раз оглянувшись, не идёт ли кто, он стал на колени перед сундучком, вставил ключ в замок и повернул его. С мелодичным звоном замок открылся, и Косма поднял крышку сундука.

— Иди сюда! — шепнул он.

Миша опустился на пол рядом с ним.

Крышка сундука была оклеена разными картинками, и среди них был портрет Михайла Васильевича, вырванный из его сочинений. На другой картинке было нарисовано, как человек в нарядном кафтане отшатывается, будто его ударили, а прямо на него летит большой белый шар.

— Это Рихмана отец, тебе Федя расскажет, — сказал Косма и начал вынимать из сундука свои сокровища.

Тут были аптекарские баночки и пузырьки, заткнутые бумажками и наполненные разными порошками и жидкостями, немного лабораторной посуды, похожей на ту, которую Миша уже видел, но щербатой и частично побитой, так что, вероятно, её выбросили, а Косма подобрал. На самом дне лежала хорошенькая медная ступка, в каких повара толкут корицу, гвоздику и тому подобное.

— Вот, — сказал Косма, со счастливой улыбкой разглядывая расставленное на полу хозяйство. — Я по воскресеньям, когда все уезжают по домам, целый день занимаюсь химией.

— А откуда ты знаешь, что надо делать? — спросил Миша.

— Я ещё не очень хорошо знаю. Мне немного рассказали старшие гимназисты. У одного есть книга по химии, и он мне иногда немного из неё читает, но в руки не даёт, жадничает. Говорит, что я всё равно не пойму. Но я пойму и без него добьюсь. Порох тоже нечаянно изобрели. Толкли в ступе всякую всячину, и вдруг всё взорвалось и оказался порох. Я, может быть, тоже буду вот так толочь, и вдруг окажется изобретенье.