Падение Пятого (ЛП) - Лор Питтакус - Страница 1

Питтакус Лор

Падение Пятого

Наследие Лориен — 4

Оригинальное название : Pittacus Lore «The Fall of Five», 2013

Переводчики : mih, Тихонравова Юлия (Avrile), Хамзат Добриев (fenix996),

Дима Кезин (ApXaHgeL), Юлия Пилипенко (Juliet_zp), IamCrazy,

Рославлева Ольга (roslavlev) и Lunatik.

Корректор:Олег Гулько

Редактор и оформитель:Тихонравова Юлия (Avrile)

Перевод предоставлен группой:http://vk.com/lorien_legacies

Официальная страница перевода:http://notabenoid.com/book/42568

Оглавление

Глава 1

СЭМ

Главную роль в моем сегодняшнем воображаемом побеге исполняет Шестая. Орды могадорцев стоят между ней и решеткой моей камеры, и хотя это не соответствует реальности (обычно моги меня не стерегут), во сне возможно всё. Воины-моги обнажают кинжалы и с рёвом кидаются в атаку. В ответ Шестая вскидывает голову и становится невидимой. Я наблюдаю через решетку камеры, как она, то появляясь, то исчезая, пробивает себе дорогу сквозь толпу могов, оборачивая их оружие против них же самих. Её путь отмечается всё возрастающим облаком пепла — вскоре моги полностью истреблены.

— Это было шикарно, — говорю я ей, когда она подходит к двери моей камеры. Шестая беззаботно улыбается.

— Готов идти? — спрашивает она.

И тут я просыпаюсь. Точнее, прекращаю предаваться мечтам. Порой трудно понять, где сон, а где явь — когда целые недели проводишь в изоляции, то от однообразия всё время клонит в сон. По крайней мере, мне кажется, что это недели. Сложно отслеживать время в камере без окон. Единственное, что мне известно — мои видения о побеге ненастоящие. Иногда, как сегодня, меня приходит спасать Шестая, иногда — Джон, а в другой раз у меня развиваются собственные Наследия, и я улетаю из камеры, колотя могов на лету.

Только всё это фантазии. Просто способ скоротать время для моего беспокойного сознания.

А в реальности? Воняющий потом матрас с поломанными пружинами, врезающимися в спину... вечно сведённые мышцы ног и боль в спине… Реальнее некуда.

Я тянусь к ведру с водой, стоящему на полу возле койки. Охранники приносят его раз в день, как и бутерброд с сыром. Обслуживание тут, прямо скажем, не на высоте, но спасибо, что вообще кормят. Насколько я могу судить, кроме меня в этом тюремном блоке других пленников нет — лишь ряды и ряды пустых камер, соединённых открытыми стальными переходами, и я один.

Всякий раз ведро с водой ставят прямо у стального сортира в камере, и каждый раз я перетаскиваю его к своей койке — хоть какая-то работа мышцам. Бутер я, естественно, съедаю сразу. Даже и не помню уже, каково это — не страдать от постоянного голода.

Чёрствый хлеб с плавленым сыром, сортир без сиденья и полная изоляция. Такой стала моя жизнь.

Поначалу я ещё пытался подсчитывать дни, отслеживая приходы охраны, но временами кажется, что они про меня забывают. Или намеренно игнорируют. Больше всего боюсь, что однажды они просто бросят меня тут загибаться, и я помру от обезвоживания, даже не осознавая, что доживаю последние минуты. По мне, так лучше уж умереть свободным в битве с могадорцами.

А ещё лучше вообще не умирать.

Я делаю глубокий глоток тёплой ржавой воды. Тошнотворное пойло, но я заставляю себя проглотить жидкость. Потом вытягиваю руки над головой, и суставы протестующе хрустят, а запястья пронзает болью. Потянувшись, я побеспокоил до сих пор заживающие на них рубцы. В тот же миг мое сознание в который раз уплывает — не в мир фантазий, а в мир воспоминаний.

Каждый день я вспоминаю Западную Вирджинию. И переживаю всё заново.

Помню, как, зажав в руке красный камень Девятого, который он мне одолжил, я мечусь по туннелям, просвечивая чужеродным светом десятки камер. В одной из них я надеялся найти отца, но всякий раз надежда не оправдывалась.

Затем явились моги и отрезали меня от Джона с Девятым. Помню, как боялся разделяться с ними — уж они бы наверняка отбились от такого количества могов и пайкенов с помощью своих Наследий. А я, увы, ничем, кроме украденного у мога бластера, не располагал. Я и так сделал всё, что было в моих силах: расстреливал каждого мога, который оказывался слишком близко, и всё время искал способ вернуться к Джону с Девятым. Я слышал, как Джон выкрикивает мое имя, поверх шума сражения. Он был близко, но нас разделяли орды инопланетных чудовищ.

Потом меня хлестнул по ногам хвост монстра, и я как подкошенный рухнул на пол лицом. Удар выбил из рук камень Девятого, и, падая, я рассек бровь. Кровь моментально залила глаза. Полуослепший, я ползком стал искать укрытие.

Разумеется, с учетом полосы везения, сопутствовавшей мне с момента приезда в Западную Вирджинию, нет ничего удивительного, что в итоге я распластался прямо у ног могадорского воина. Он нацелил на меня бластер и легко убил бы на месте, но передумал раньше, чем спустить курок. Вместо этого я получил прикладом по виску.

Мир погрузился в черноту.

Очнулся я уже подвешенным толстыми цепями к потолку другой пещеры, хотя каким-то образом знал, что меня унесли глубже под землю, в более защищённую зону. Когда я осознал, что пещера мне не примерещилась и я действительно пленник, у меня ёкнуло сердце — что это должно означать для Джона с Девятым? Выбрались ли они?

Руки в цепях сильно ослабли, но я всё равно попытался вырваться. Бесполезно. Меня захлестнули отчаяние и клаустрофобия. Я уже готов был расплакаться, когда в пещеру, печатая шаг, вошел здоровенный могадорец. Таких гигантов я еще ни разу не видел. С уродливым багровым шрамом на шее и чудной золотой тростью в одной из огромных ручищ. Безумно омерзительный, воплощенный ночной кошмар, но я не мог отвернуться — черные провалы его глаз необъяснимо удерживали мой взгляд.

— Ну, здравствуй, Самуэль, — произнес он, приближаясь ко мне. — Тебе известно, кто я такой?

Я помотал головой, во рту резко пересохло.

— Я — Сетракус Ра. Верховный главнокомандующий Могадорской Империи, стратег Великого Вторжения, возлюбленный вождь. — Он оскалил зубы в том, что, по-видимому, должно было означать улыбку. — И так далее, и тому подобное.

Итак, режиссер-постановщик планетарного геноцида и серый кардинал готовящегося захвата Земли только что обратился ко мне по имени. Интересно, а как на моём месте поступил бы Джон? Уж он бы не дрогнул перед лицом своего злейшего врага. Ну, а меня затрясло. Цепи, сковывавшие запястья, предательски звякнули друг об друга.

Мой страх не укрылся от Сетракуса.

— Наш разговор может быть очень, очень болезненным, Самуэль. Ты выбрал не ту сторону, но я умею прощать. Расскажи мне то, что я хочу знать, и я освобожу тебя.

— Н-ни за что, — заикаясь, ответил я, ещё сильнее дрожа оттого, что должно было за этим последовать.

Сверху донесся шипящий звук, и, подняв взгляд, я увидел текущую по цепям черную тягучую слизь. Какой-то едкий химикат, навроде расплавленного пластика. Могу поклясться: стекая ко мне, эта дрянь оставляла на цепях ржавый след и вскоре достигла моих запястий. Помню, я кричал. Боль была запредельной, слизь к тому же оказалась липкой, и это делало ощущения ещё ужасней, как если бы мои запястья поливали кипящей смолой.

Я уже готов был отключиться от боли, когда Сетракус прикоснулся ко мне своей тростью, приподняв мою голову за подбородок. По телу тут же разлилось ледяное онемение, и боль в запястьях мгновенно ослабла. Но облегчение было двояким — трость Ра излучала мертвенное онемение, как будто из моих конечностей высосали всю кровь.

— Просто ответь на мои вопросы, — процедил Сетракус, — и все закончится.

Поначалу вопросы касались Джона и Девятого: куда они могут направиться, что станут делать дальше. Значит, ребята спаслись. Эта новость принесла мне даже большее облегчение, чем то, что я действительно не представлял, где они могут прятаться. Именно я хранил инструкции Шестой, а это означало, что Джону с Девятым придётся придумать новый план, такой, который я не смог бы случайно выболтать во время пыток. Бумажка с адресом исчезла, следовательно, можно не сомневаться, что, пока я был в отключке, моги меня обыскали и изъяли записку. Надеюсь, Шестая придёт на встречу, приняв все меры предосторожности.