31 июня. Дженни Вильерс - Пристли Джон Бойнтон - Страница 52

— Она была родом из Австралии, — продолжала Энн, порозовев от удовольствия. — А ее дедушка, который уехал в Австралию году в тысяча восемьсот пятидесятом, тоже работал в Театре, хотя и не был никакой знаменитостью.

— А как звали его?

— Да вы вряд ли когда–нибудь о нем слышали. Его фамилия была Кеттл. Уолтер Кеттл. Ой, что с вами?

— Ничего. Наверное, мне не следует курить. — Он наклонился вперед, чтобы раздавить сигарету в пепельнице, и рука его дрожала. Он почувствовал ее пристальный взгляд и покосился на нее. Она смотрела на дрожащую руку, и когда он резким движением убрал ее, Энн подняла на него глаза.

— Он не вернулся, — сказала она медленно. — Я думаю, он недолго прожил.

— Да, я тоже так думаю.

— Но вы ничего не могли о нем слышать, мистер Чиверел. Он не был ни писателем, ни сколько–нибудь знаменитым актером.

— Уолтер Кеттл был режиссером, — сказал ей Чиверел. — И некогда он был режиссером вот в этом самом театре.

— Вы уверены?

Был ли он уверен? Он решил, что да.

— Да, он работал здесь за год–два до того, как уехал в Австралию. У антрепренера по фамилии Ладлоу. Тут есть книжечка, которую я пролистал, — прибавил он поспешно, опасаясь, что сказал слишком много, — главным образом о молодой актрисе по имени Дженни Вильерс.

— Да, — возбужденно вскричала Энн, — тут есть ее портрет. Я видела его. Вся в локонах. И на полу лежала ее перчатка. Такая зеленая фехтовальная перчатка, отделанная красным.

Он сурово посмотрел на нее.

— Подождите. Вы бросили эту перчатку на пол? Когда я не захотел разговаривать с вами.

Она кивнула.

— Бросила. И я помню, что сказала. Я сказала: «Смотрите, перчатка опять на полу. Даже привидения за меня. Берегитесь». Вот что я сказала.

— Но почему вы сказали «опять»?

— Потому что до этого, когда я говорила с мисс Фрэзер, мы вдруг увидели перчатку на полу. И я сказала, что она сама выпрыгнула из шкафа. Мисс Фрэзер стала меня разубеждать, но только потому, что испугалась. Я как раз говорила об этой девушке с локонами — Дженни Вильерс, — и вдруг перчатка — ее перчатка — оказалась на полу. Вы здоровы, мистер Чиверел?

— Да, а что такое?

— Вы совсем белый.

— Я чувствую, что побледнел, — признался Чиверел, — но ничего страшного не случилось. Продолжайте.

— Вот и все. Не считая того, что теперь я понимаю, почему все тут с первого же взгляда показалось мне таким жутким. Понимаете, мистер Чиверел, ведь часть меня — та, что идет от Уолтера Кеттла, — уже бывала здесь раньше и хорошо все знает. Может быть, потому перчатки и выпрыгивают из шкафов. Узнали во мне частицу Уолтера Кеттла. О, я так рада, что вы рассказали мне о нем, — что он был здесь. Наверняка из–за этого я и чувствовала себя так странно. И ведь вы тоже, правда?

— Да.

— Я знала; хотя, конечно, вы нездоровы и этим, на верное, все объясняется.

— Может быть, — ответил он коротко.

Она доверительно наклонилась к нему и сказала, понизив голос:

— Вы знаете, мы как–то очень странно смотрели друг на друга, правда?

— Не знаю, как я, но вы — определенно. — Он улыбнулся ей, давая понять, что хочет переменить тему. — Теперь нельзя ли мне взглянуть на вашего Роберта?

— Конечно. Он будет в восторге. Его фамилия Пик, и он капитан авиации.

Чиверел позвонил по внутреннему телефону и сказал, чтобы капитана авиации Пика, ожидающего у служебного входа, попросили подняться в Зеленую Комнату. Потом он посмотрел на Энн.

— Он был актером?

Она покачала головой.

— Нет, никогда не имел ничего общего с Театром. Но любит его, конечно.

— Вы в этом уверены?

— О да, — с ударением сказала она. — Если бы не любил, ничего бы у нас с ним не было. Кстати, он, наверное, будет очень робеть. Он чуть не умер от стыда и горя, когда я сказала, что меня никто не остановит и я непременно вас увижу. У них в авиации такого не бывает. Вы ему представляетесь чем–то вроде маршала авиации, который сидит тут во всем великолепии.

Чиверел улыбнулся.

— Но вам–то, надеюсь, нет?

— Нет. Вы мне не понравились… и я ужасно расстроилась, когда вы выгнали меня и даже не оглянулись. Но теперь, конечно, все совсем по–другому. Потому что и вы совсем другой. — И она доверчиво улыбнулась ему.

— Капитан авиации Пик, мистер Чиверел, — сказал Отли из–за двери.

И у Чиверела перехватило дыхание, и опять чья–то ледяная рука коснулась его спины. Ибо в комнату вошел Джулиан Напье.

20

Не сводя глаз с вошедшего, Чиверел встал и шагнул ему навстречу. Это не была галлюцинация. Если не считать формы военно–воздушных сил, более смуглого лица, коротких волос и аккуратного, подтянутого вида, это был вылитый Джулиан Напье. Сходство было поразительным. Чиверел молча перевел серьезный взгляд с него на Энн.

Молодой человек, разумеется, истолковал это по–своему.

— Простите, — сказал он, запинаясь. — Я думал… то есть… мне сказали, чтобы я поднялся…

Чиверел очнулся.

— Да, да, конечно. Все в порядке.

Энн подошла ближе.

— Это Роберт, — гордо объявила она и с улыбкой взглянула на свою замечательную собственность.

— Я, наверное, помешал, — пробормотал Роберт, бросая на нее отчаянные взгляды. От смущения лицо его залилось краской и покрылось испариной.

— Нет, нет, дорогой мой, — улыбаясь, воскликнул Чиверел. — Это целиком моя вина. Прошу прощения. Я сказал, чтобы вас послали наверх. Просто… вы мне напомнили одного человека, вот и все. Скажите… — И он остановился.

— Да, сэр?

— Я хотел спросить, какие еще фамилии встречались в вашем роду, кроме фамилии Пик…

— Видите ли, сэр…

— Впрочем, теперь это не имеет значения, благодарю вас. — Помолчав, он заговорил белее серьезным тоном. — Важно то, что вот эта ваша девушка — актриса.

— Первый сорт, сэр, можете мне поверить! — вскричал Роберт, сияя от энтузиазма.

Чиверел улыбнулся.

— Если сейчас еще не самый первый, то в будущем — наверное. Но поймите, что это значит: она не только будет работать в Театре, но говорить о Театре, питаться Театром, грезить о Театре, и все это на многие годы.

Роберт ухмыльнулся.

— Я уже понял.

— Я ведь с самого начала предупредила тебя, милый, — сказала Энн не без самодовольства.

— Это верно.

— И вы действительно понимаете, что это значит? — мягко, но настойчиво спросил Чиверел.

— Я сказал ей, сэр, — ответил Роберт почти хвастливо, — и тоже в самом начале, что в отношении меня тут полный порядок, и это уж точно. Я только хочу, чтобы она делала в Театре великие дела, для которых создана, а я буду стоять в тени и заботиться о ней.

— Милый! — воскликнула Энн, порозовев от гордости.

— Не сомневаюсь в вашей искренности, — сказал Чиверел, — но это будет нелегко… а после того, как вы поженитесь…

Но они не дали ему продолжать.

— Все равно он должен знать, — сказала Энн.

— Ну ты и говори, — сказал Роберт.

— Мы уже женаты. Целый год.

Чиверел поднял на них глаза.

— Может быть, все будет хорошо на этот раз. — Слова вырвались помимо его воли.

Молодые люди уставились на него.

— Что?

— Я хочу сказать, — произнес он с улыбкой, — что я должен принести вам обоим свои поздравления.

Когда он пожимал им руки, в комнату торопливо вошла встревоженная Паулина.

— Мартин, — начала она, — я только что узнала, что тебе было плохо и опять вызывали доктора…

— Теперь все прошло, спасибо, Паулина. Капитан авиации Пик — мисс Паулина Фрэзер. Они поженились. Это тайна, но я только что вытряс ее из них.

Паулина пожала руку Роберту.

— Очень рада! — Она прибавила бы еще что–то, но ее прервал телефонный звонок. Она вопросительно посмотрела на Чиверела; тот кивнул и подошел к столу.

Звонил Джордж Гэвин, который первым делом спросил, как Чиверел теперь себя чувствует и как вели себя привидения.

— Мне кажется, ты кое–чем им обязан, Джордж, — сказал Чиверел и увидел, что Паулина, стоящая рядом с двумя безмолвными молодыми людьми, смотрит на него с любопытством и прислушивается. — Но теперь не беспокойся об этом. Я изменил свое решение. И если предложение остается в силе, я говорю «да».