Зерно А (СИ) - Павлик Анастасия - Страница 49

  - Будешь вспоминать о ней всякий раз, глядя в зеркало, - заверил он.

  'Зато ты забудешь о ней уже завтра'.

  Много оскорблений крутилось на языке, но я не стала опускаться до его уровня. Если ему хочется, пусть думает, что я оплакиваю свой загубленный товарный вид. Деревский не знал ни о моей коматозности, ни о паршивом зерне 'А'. Ах, блаженное незнание.

  - Ага, - улыбнулась я, захлопывая дверцу.

  Стекло опустилось, и Чак-Чак перегнулся через пассажирское сиденье.

  - Уверена, что не нуждаешься в сопровождении? Я могу оглушить Деревского и засунуть в багажник, - это было произнесено совершенно будничным тоном. - Багажник-то вместительный... Не бузи, конь, я не шучу, - Чак-Чак свирепо зыркнул на блондина.

  - Да, уверена. Скоро вернусь.

  Под подошвами хрустел снег; из-за колючего мороза правая кисть налилась пульсирующей тяжестью. На полном ходу я толкнула дверь и вошла в ресторанчик, запустив за собой снежинки, которые тут же осели капельками на паркет. При взгляде на холодильную витрину я с удивлением резюмировала, что не отказалась бы от завтрака. Неужто после пережитого я все еще могу думать о еде? Выходит, что да.

  А вот и Богдан - за дальним столиком, со светским видом, с утомительной постной физиономией изучает меню. Он выглядел явно не собирался портить мой праздник души и именины сердца, сваливая раньше времени.

  Никто не остановил меня, когда я вошла в уборную. Я умылась, и вода на дне раковины тут же приобрела едва заметный ржавый оттенок. Оторвав сразу четыре салфетки, я промокнула лоб, щеки, подбородок и шею. Ранки больше не кровоточили, процесс заживления, благодаря зерну, набирал обороты. Выкинув салфетки в мусорное ведерце, я открутила кран с холодной водой и сунула под него правую кисть. Словно обожглась огнем.

  Было еще кое-что...

  Я коснулась седой пряди, как лунная дорожка, тянущаяся от корней до кончиков. Как последний штрих в наведении удушающей красоты (все ради Боди), я скрыла седину в переброшенных на левую сторону пробора волосах, и заставила себя улыбнуться своему отражению. Улыбка вышла жуткой.

  - Ну же, Палисси, ты можешь лучше.

  Нет, не могла: перед глазами появилась отрубленная голова Кудрявцева, следом - лежащий без сознания Влад... А, к черту.

  Я вышла из уборной и зашагала прямиком к Богдану Громову.

  Громов все еще был поглощен меню. Фактически, он зафиксировал мое присутствие лишь тогда, когда я взялась за спинку стула и отодвинула его, чтобы сесть.

  - Значит, омлет с беконом, томатами и шампи... - он запнулся на полуслове.

  - Приветули. Не спеши заказывать, окей? Девушка! - Я села и подняла руку, подзывая официантку.

  Миниатюрная официантка не заставила себя долго ждать.

  - Еще одно меню, будьте добры, - попросила я.

  - Секундочку.

  В ее случае - в буквальном смысле секундочка.

  - Позовите, как будете готовы сделать заказ, - улыбнулась официантка, вручая мне меню, и упорхнула так же быстро, как появилась.

  - Губа не дура, да, Богдан? Место не из дешевых.

  - Рита...

  - Итак, - я открыла меню на первой странице, - как обладатель уточенного вкуса, что рекомендуешь? 'Цезарь'? Нет, для 'Цезаря' рановато. Так-так... - Я переворачивала страницу за страницей. - Может, оладьи с кленовым сиропом? Нет, лучше мюсли с холодным молоком. И фрукты с медом. А из горячих напитков... кофе грубого помола. На правах твоего возлюбленного конкурента, так уж и быть, позволяю тебе заплатить по счету, - я заговорщицки подмигнула и вновь подозвала официантку.

  Я проворковала свой заказ. Пришла очередь Богдана. Стоит отдать ему должное, он быстро оклемался от первого потрясения. Его голос был почти таким же самодовольным и зычным, как обычно. Но даже Богдан, каким бы притворщиком он не был, не настолько искусен, чтобы скрыть скользящий в голосе страх, словно подводное течение, сотнями микроскопических иголок колющее ноги. Я чувствовала его страх комом, застрявшим в моем горле. Страх окружал его липкой аурой... Стоп, какого черта? Я чувствовала его страх! Еще одно проявление зерна 'А'? Нет, не хочу ничего знать. Даже если мне удастся выпутаться из всей этой передряги, я не буду лезть из кожи вон, чтобы узнать обо всех дарованных мне зерном возможностях. Я бываю такой нелюбознательной.

  Кроме нас, в ресторанчике было четверо посетителей, потягивающих кофе и шуршащих утренними газетами. Идиллия.

  - Ты был очень плохим мальчиком, Богдан, - сказала я, закидывая ногу на ногу. - Не жди от Деда Мороза ничего, кроме горки углей.

  Наши глаза встретились. По коже словно пробежал электрический разряд, но, в отличие от Богдана, который скривился и передернул плечами, я не шелохнулась.

  - Меньше всего ожидал встретить тебя... здесь.

  - О, не сомневаюсь. Иначе не сунул бы сюда свой нос.

  Он нахмурился, и между медного цвета бровями залегла морщинка.

  - Не понимаю, чем тебе не угодил мой нос.

  - Всем угодил. Мне, между прочим, всегда нравился твой нос.

  - А мне твои глаза, - он улыбнулся своей фирменной обезоруживающей улыбкой, и подался ко мне. - И губы. А твои ноги... они кажутся бесконечными.

  - Ну-ну, полегче. Ты смущаешь меня.

  - Разве? А мне всегда казалось, что это невозможно.

  - Чепуха! Еще как возможно. Последний раз это произошло не далее, чем позавчера, когда ты был в 'Темной стороне'.

  Он в притворном удивлении выпучил глаза:

  - Не может быть!

  Я важно закивала:

  - Свиньей буду, если солгала.

  - И чем же я смутил тебя?

  - А тем, что я вдруг почувствовала жгучее желание превратить твою красивую голову Кена в полигон для моих кулаков. Учитывая то, что раньше это желание никогда не было столь сильным, мне пришлось нелегко.

  Громов потрясенно моргнул.

  - Что? - выдохнул он.

  - Нет, Бодя, на этот раз это не слуховые галлюцинации. А забавная действительность. Я объясню, почему забавная: вместо того, чтобы переломать тебе вначале руки, потом ноги, я сижу и продолжаю трепаться. А знаешь, почему я продолжаю сидеть и трепаться?

  - Достаточно, Палисси. Твое утомительное кривляние не способствует пищеварению, - Громов напустил на лицо пресыщенное выражение. Я невольно задалась вопросом: сколько еще он продержится, прежде чем сорвется? - В тебе столько негатива! Неисчерпаемый источник. Я вот что слышал, - он зыркнул по сторонам и, убедившись, что никто не подслушивает, самодовольно продолжил, - что вчера на 'Темную сторону' выдали ордер на обыск.

  - Ублюдок.

  - И что по удивительному стечению обстоятельств именно вчера ты пропала с радаров общественности. Тебя ищут, Рита. Ты принесла много горя в семью Деревских.

  Ей-богу, еще чуть-чуть, и, плюнув на все, я бы размазала его по холодильной витрине!

  Я вспомнила слова отца: 'Собаки лают, а караван идет'. Так что, давай, караван, иди дальше.

  - Я задала вопрос, - напомнила я, взывая к самоконтролю. - Спросила: знаешь ли ты, почему я продолжаю сидеть и трепаться, вместо того, чтобы доставить тебе массу неприятных ощущений?

  Звук удара кулака о столешницу, звяканье столовых приборов. Я открыла глаза и улыбнулась. Ага, такого Громова я знаю очень хорошо.

  - Как тебе такой ответ, Рита: нет, черт побери, не знаю. Я в принципе не знаю, почему ты появляешься, словно из-под земли, и начинаешь озвучивать всякие гнусности.

  Мне особенно понравилось 'появляешься, словно из-под земли'.

  - Моя очередь отвечать? Ну что ж, слушай внимательно, Бодя, - я придвинула свое лицо к его разозленной роже. Он учащенно дышал и хмурился, но молчал. - Я появляюсь из-под земли и начинаю озвучивать всякие гнусности по двум причинам...

  - Ваш заказ.

  Когда все было красиво и скучно расставлено, официантка улыбнулась и упорхнула.

  Пришлось делать все левой рукой. Отхлебнув кофе, я отправила в рот облитый медом кусочек дыни, затем взяла ложку и порешила мюсли.