Элегии и малые поэмы - Назон Публий Овидий - Страница 84

        И о скитаньях своих все рассказала ему.

        Только вошла она в дом в своем одеянье тирийском,

        Начал Эней говорить (все остальные молчат):

        «После кораблекрушенья спасен я был ею, супруга,

630 Долг, Лавиния, мой ты уплатить ей должна.

        Родом из Тира она, ее царство в Ливии было,

        Я умоляю: ее ты как сестру полюби».

        Все обещала ему Лавиния лживо, а рану

        Молча снесла и свою ярость сокрыла в душе.

635 Видя дары, приносимые Анне открыто, считала,

        Что есть и много других, скрытых тайком от нее.

        Но не решила еще, что ей делать; как фурия, злится,

        Козни готовит и ждет смерти, но лишь отомстив.

        Ночь наступила. Пред ложем сестры показалась Дидона:

640 Кровь запеклась у нее в спутанных космах волос.

        И говорит: «Убегай из зловещего этого дома!»

        Ветра порыв прошумел, скрипнула жалобно дверь.

        Анна вскочила и вот из окна невысокого в поле

        Прыгает: преодолел страх нерешимость ее.

645 В ужасе быстро бежит, рубашку не подвязавши,

        Точно пугливая лань, голос услышав волков.

        Тут-то ее и объял рогоносный Нумиций волною,[403]

        Тут-то ее он и скрыл в заводях зыбких своих.

        Всюду меж тем по полям сидонянку ищут и громко

650 Кличут: на почве видны ног отпечатки ее.

        На побережье пришли; следы на песке увидали;

        Смолк поток и затих, зная вину за собой;

        И зазвучали слова: «Я — Нумиция тихого нимфа:

        Вы называйте меня Анна Перенна теперь».

655 Тотчас устроили пир на полях, по которым бродили,

        И, поздравляя себя, вволю все пьют в этот день.

        Также считают ее и Луною, что год завершает,

        Или Фемидою, иль телкой Инаховой чтут;

        Есть и такие, кто видят в тебе Атлантову нимфу,

660 Нимфу, что подала первый Юпитеру корм.

        Я и еще расскажу, что дошло до нашего слуха, —

        Правдоподобен вполне будет об этом рассказ.

        Древний простой народ, не имевший защиты в трибунах,

        Бегство предпринял, уйдя к высям Священной горы;[404]

665 Недоставало уже ему пищи, с собой принесенной,

        Не было хлеба, какой люди обычно едят.

        Из пригородных Бовилл оказалась там некая Анна:

        Бедной старухой она, но хлопотливой была.

        Легким платком повязав свои поседевшие косы,

670 Всем напекла пирогов сельских дрожащей рукой.

        Ими она с пылу, с жару народ поутру наделяла:

        Всем она стала мила за благодетельный труд.

        И когда мир наступил, изваянье воздвигли Перенны

        В память о том, как спасла Анна голодный народ.

675 Мне остается еще объяснить зазорные песни

        Девушек: вместе сойдясь, срамно они голосят.

        Новой богиней уже стала Анна; Градив к ней подходит

        И, отведя ее, так на ухо ей говорит:

        «В месяце будут моем со мной вместе тебе поклоняться:

680 Очень надеюсь теперь я на поддержку твою.

        Бог войны, о богине войны я пылаю Минерве:

        Жжет меня страсть, и давно рану в груди я ношу.

        Сделай, чтоб мы, столь схожи трудом, слились воедино:

        Это доступно тебе, милой старушке, вполне».

685 Выслушав бога, ему она в шутку помочь обещалась,

        Глупой надеждой его изо дня в день все томя.

        Все приставал он, и вот шепнула она: «Все готово,

        Время пришло: на мои просьбы склонилась она».

        Верит любовник. Чертог готов уже брачный, вступает

690 Анна, фатою лицо, будто невеста, закрыв.

        Марс уж готов целовать; но вдруг узнает он Перенну!

        Бог одурачен, его мучат и гнев и позор.

        Новой богине любовник смешон, довольна Минерва,

        Да и Венере самой это забавней всего.

695 С этих-то пор и поют в честь Анны нескромные шутки:

        Весело вспомнить, как бог мощный был так проведен.

        Я пропустил бы мечи, пронзившие Цезаря тело,[405] —

        Но со святых очагов Веста сказала мне так:

        «Не берегись вспоминать: он мой был священнослужитель,

700 И нечестивцы мечи не на меня ль занесли?

        Мужа я скрыла сама, двойником его подменивши.

        Что поразили клинки? Цезаря призрак пустой!»

        Сам же к Юпитеру он вознесен под небесные кроны

        И на великом теперь форуме в храме стоит.

705 Тех же, кто смели забыть богов повеления вышних

        И осквернили главу высшего неба жреца,

        Злая постигнула смерть. Об этом гласят и Филиппы,[406]

        Да и земля, где белеть кости заброшены их.

        Это дела, это долг, это было начало господства

710 Цезаря Августа. Так он за отца отомстил.

        Завтра, лишь только заря освежит чуть проросшие травы,

        В небе начнет восходить перед тобой Скорпион.

        В третий день после ид начинается празднество Вакха.

        Либер! Певца вдохнови на прославленье твое.

715 Что о Семеле сказать? Если б к ней не явился Юпитер

        В молниях, ты бы тогда матери бременем был.

        Что о тебе? Чтобы ты в положенный срок народился,

        В теле своем доносить должен был сына отец.

        Долог был бы рассказ о ситонских и скифских триумфах

720 И о смиренье твоей, Инд, благовонной страны;

        Я умолчу о тебе, кого мать растерзала фивянка,

        И как в безумье себя ты изувечил, Ликург;

        Я бы хотел рассказать, как тирренские вдруг превратились

        Изверги в рыб; но не то надо теперь объяснить.[407]

725 Надо теперь объяснить причину того, что старуха

        Всем на продажу печет либу — медовый пирог.

        До появленья тебя на свет алтари запустели,

        Либер, и все очаги храмов травой заросли.

        Ты, говорят, покорив и Ганг, и все страны Востока,

730 Отдал Юпитеру в дар первую прибыль свою:

        Первый принес киннамон и тобою захваченный ладан

        И триумфального ты жег ему мясо быка.

        В честь тебя, Либер, дают возлиянью названье «либамен»,

        И освященный пирог «либою» также зовут.

735 Богу пекут пироги, ибо он наслаждается соком

        Сладким, а мед, говорят, тоже был Вакхом открыт.

        Шел меж сатирами он с побережья песчаного Гебра

        (Не ожидайте дурных шуток в сказанье моем!)

        И до Родопы дошел, до цветистого кряжа Пангея;[408]

740 Громко кимвалов его звон раздавался кругом.

        Стаи неведомых тут насекомых на шум прилетели,

        Пчелы то были: на звук меди несутся они.

        Тотчас же рой их собрал и в полом дупле заключил их

        Либер, и был за труды желтый наградою мед.

745 Только сатиры и лысый старик отведали меда,

        Сотов искать золотых стали повсюду в лесу.

        Роя Силен услыхал жужжание в вязе дуплистом,

        Соты увидел в дупле и притаился старик.

        Ехал лентяй на осле, который сгибался под ношей;