Элегии и малые поэмы - Назон Публий Овидий - Страница 40

        Только совет отзвучал, и наяда и голос исчезли;

        Я поднимаюсь, дрожа, слезы бегут по щекам.

175 Нимфа, спешу я туда, к скале, что ты указала;

        Прочь боязнь: ведь ее страсть победила давно.

        Что б ни случилось со мной, все я буду счастливей, чем ныне.

        Ветер, меня подхвати: легкой я стала теперь.

        Также и ты, Купидон, мне крылья подставь, чтоб укором

180 Вечным Левкадской волне гибель моя не была.

        Фебу я там посвящу черепаху общую нашу,

        Две всего лишь строки будут такие под ней:

        «Лиру тебе посвящает, о Феб, благодарная Сафо,

        Дар, что достоин ее, дар, что достоин тебя».

185 Но для чего ты меня посылаешь на берег Актийский,

        Если и сам ты, беглец, можешь вернуться ко мне?

        Ты избавленье мне дашь скорей, чем Левкадские воды,

        И благодетельней ты будешь, и краше, чем Феб.

        Или, тверже скалы и свирепей прибоя Левкады,

190 Хочешь, чтоб славу тебе гибель моя принесла?

        Лучше грудью тесней к твоей груди мне прижаться,

        Чем с вершины скалы броситься грудью в волну.

        Вот моя грудь, Фаон: ее называл ты прекрасной

        И многократно хвалил дар, обитающий в ней.

195 Быть бы речистой сейчас! Но боль — искусству помеха,

        И средь несчастий меня дар мой покинул совсем.

        Прежних нет уже сил и для песен их не хватает,

        Плектр от горя молчит, лира от горя нема.

        Женщины Лесбоса, вы, и невесты морской Митилены,

200 Чьи имена прославлял струн эолийских напев,

        Женщины Лесбоса, к вам любовь мне честь запятнала, —

        Не приходите толпой слушать кифару мою:

        Все, что нравилось вам, унес Фаон, убегая…

        Горе мне! Чуть было я «мой» не сказала «Фаон».

205 Мне возвратите его — и к вам вернется певица;

        Он оживляет мой дар, он убивает его.

        Я пытаюсь молить, но словами дикое сердце

        Трону ли я или умчит их бесполезно Зефир?

        Пусть умчавший слова примчит паруса твои ветер;

210 Будь ты, медлитель, в уме — сделал бы это давно.

        Если назад поплывешь, — за корабль твой обетные жертвы

        Есть у меня; поспеши, сердце мое не круши!

        Только отчаль: путь откроет морской рожденная в море,

        Ветер корабль понесет, — только отчаль поскорей!

215 Сам Купидон слетит на корму и за руль твой возьмется,

        Нежной распустит рукой и уберет паруса.

        Если ж тебе по душе с пеласгийской Сафо разлука, —

        Хоть и не скажешь ты, чем я заслужила ее, —

        Пусть несчастной о том хоть письмо жестокое скажет,

        Чтобы в Левкадских волнах я попытала судьбу.

НАУКА ЛЮБВИ

Книга первая

        Кто из моих земляков не учился любовной науке,

        Тот мою книгу прочти и, научась, полюби.

        Знанье ведет корабли, направляя и весла и парус,

        Знанье правит коней, знанью покорен Амур.

5     Автомедонт[170] направлял колесницу послушной вожжою,

        Тифий стоял у руля на гемонийской корме, —

        Я же Венерой самой поставлен над нежным Амуром,

        Я при Амуре моем — Тифий и Автомедонт.

        Дик младенец Амур, и нрав у него непокладист,

10   Все же младенец — и он, ждущий умелой руки.

        Звоном лирной струны сын Филиры утишил Ахилла,[171]

        Дикий нрав укротив мирным искусством своим:

        Тот, кто был страшен врагу, кто был страшен порою и другу,

        Сам, страшась, предстоял перед седым стариком;

15   Тот, чья мощная длань сулила для Гектора гибель,

        Сам ее подставлял под наказующий жезл.

        Словно Хирону — Пелид, Амур доверен поэту:

        Так же богиней рожден, так же душою строптив.

        Что ж, ведь и пахотный бык ярмо принимает на шею,

20   И благородный скакун зубом грызет удила, —

        Так и Амур покоряется мне, хоть и жгут мое сердце

        Стрелы, с его тетивы прямо летящие в грудь.

        Пусть! Чем острее стрела, чем пламенней жгучая рана,

        Тем за стрелу и огонь будет обдуманней месть.

25   Лгать не хочу и не буду: наука моя не от Феба,

        Не возвещает ее грающий птичий полет,

        Не выходили ко мне, пастуху Аскрейской долины,

        Клио и восемь сестер, вещий ведя хоровод;[172]

        Опыт меня научил — внемлите же опытной песне!

30   Истина — вот мой предмет; благослови нас, Любовь!

        Прочь от этих стихов, целомудренно-узкие ленты.

        Прочь, расшитый подол, спущенный ниже колен![173]

        О безопасной любви я пишу, о дозволенном блуде,

        Нет за мною вины и преступления нет.

35   Первое дело твое, новобранец Венериной рати,

        Встретить желанный предмет, выбрать, кого полюбить.

        Дело второе — добиться любви у той, кого выбрал;

        Третье — надолго суметь эту любовь уберечь.

        Вот уроки мои, вот нашего поприща меты —

40   К ним колесницу помчу, быстро пустив колесо.

        Стало быть, прежде всего, пока все дороги открыты,

        Выбери — с кем из девиц заговорить о любви?

        С неба она к тебе не слетит дуновением ветра —

        Чтобы красивую взять, нужно искать и искать.

45   Знает хороший ловец, где сети раскинуть на ланей,

        Знает, в какой из ложбин шумный скрывается вепрь;

        Знает кусты птицелов, и знает привычный удильщик

        Омуты, где под водой стаями рыбы скользят;

        Так и ты, искатель любви, сначала дознайся,

50   Где у тебя на пути больше девичьих добыч.

        Я не заставлю тебя широкий раскидывать парус,

        Незачем плавать тебе в самую дальнюю даль.

        Хоть и Персею пришлось жену добывать у индусок,

        И от Лаконской земли в Трою Елена плыла.

55   Столько в столице девиц, и такие в столице девицы,

        Что уж не целый ли мир в Риме сошелся одном?

        Жатв на Гаргарской горе, гроздей виноградных в Метимне,[174]

        Рыб в пучине морской, птиц под покровом листвы,

        Звезд ночных несчислимей красавицы в нынешнем Риме —

60   Уж не Энея ли мать трон свой поставила здесь?

        Если молоденьких ты и едва подрастающих любишь —

        Вот у тебя на глазах девочка в первом цвету;

        Если покрепче нужна — и покрепче есть сотни и сотни,

        Все напоказ хороши, только умей выбирать;

65   Если же ближе тебе красота умелых и зрелых,

        То и таких ты найдешь полную меру на вкус.

        Ты лишь пройдись, не спеша, под Помпеевой свежею тенью

        В дни, когда солнце стоит над Геркулесовым Львом,

        Или же там, где щедротами мать померилась с сыном,

70   Мрамором из-за морей пышно украсив чертог.

        Не обойди колоннад, мановением Ливии вставших,[175]