Элегии и малые поэмы - Назон Публий Овидий - Страница 27

        Чуть лишь ступил на порог, — спрашивать я начала:

25   «Как там мой Эсонид? Что он делает?» Гость мой смущенный

        В землю потупил глаза и не сказал ничего.

        С места срываюсь стремглав, на себе разрываю одежду,

        «Жив он? — кричу. — Или рок вслед призывает меня?»

        «Жив», — отвечает, но я с оробевшего требую клятвы,

30   Верить не смею, что ты жив, хоть свидетелем бог.

        Только опомнилась я, о делах твоих спрашивать стала;

        О медноногих быках Марса он мне рассказал,

        И о змеиных зубах, вместо семени брошенных в землю,

        И о взошедших из них вооруженных мужах,

35   Также о том, как погиб от усобицы строй землеродный,

        Днем одним исчерпав жизни отпущенный срок.

        Змей побежден; и опять, уцелел ли Ясон, я спросила;

        Верить надежда велит, верить мешает боязнь.

        Он же ведет свой рассказ, обо всем повествуя подробно,

40   И от искусных речей раны закрылись мои.

        Горе! Где клятвы твои? Где верность? Где право супруги?

        Факел, достойный зажечь лишь погребальный костер?

        Я не украдкой тебе женою стала: Юнона

        Брак наш скрепила, и с ней в пестром венке Гименей.

45   Нет, не Юнона, увы, не Гимен, а Эриния злая

        Передо мною несла факел кровавой рукой.

        Что мне минийцев отряд? На что мне Тритонии сосны?

        Кормчий Тифий, тебе что до отчизны моей?[111]

        Здесь ведь не пасся баран, золотою сверкающий шерстью,

50   И не на Лемносе был старца Ээта дворец.

        Я решила сперва — но судьба не к добру увлекала! —

        Стан чужеземцев прогнать с острова женским мечом.

        В битвах давно мужчин побеждать лемниянки привыкли;

        Надо бы жизнь защищать с войском отважным таким!

55   Но приняла я тебя, и в дом мой и в сердце впустила,

        Дважды здесь лето прошло, дважды зима для тебя.

        Третий созрел урожай, и, поднять паруса принужденный.

        Ты мне такие слова, полные слез, повторял:

        «Прочь увозят меня; но если дано мне вернуться, —

60   Мужем твоим ухожу, мужем останусь твоим.

        Пусть не погибнет и тот, кого под сердцем ты носишь.

        Пусть у зачатого мной будут и мать и отец».

        Так ты сказал, и от слез, что из глаз твоих лживых бежали,

        Больше ни слова не мог, помню я, вымолвить ты.

65   Ты последним из всех взошел на корабль свой священный:

        Выпуклый парус раздут ветром, и мчится Арго,

        Синяя никнет волна и под киль ложится летящий,

        Взор твой направлен к земле, в море мой взор устремлен.

        Башня стоит над водой, широко озирая просторы;

70   Мчусь на нее, и от слез влажны и щеки и грудь.

        Вдаль сквозь слезы гляжу, и, потворствуя жадному сердцу,

        Дальше обычного взгляд видит и сквозь пелену.

        Сколько было молитв, сколько было тревожных обетов!

        Ты уцелел, и теперь должно мне их исполнять.

75   Мне исполнять их? Зачем? Ведь плоды достались Медее!

        В сердце смешались больном яростный гнев и любовь.

        В храмы нести ли дары? Ведь живым я теряю Ясона, —

        Как за ущерб мой пролью кровь благодарственных жертв?

        Я никогда не была спокойна — вечно боялась,

80   Как бы гречанку тебе в жены не выбрал отец.

        Были гречанки страшны — а соперницей варварка стала,

        Враг нежданный нанес рану смертельную мне.

        Не красотою ее, не заслугами был покорен ты —

        Силой заклятий и трав, срезанных медным серпом.

85   Сводит насильно она луну с пути кругового,

        Может и солнца коней тьмой непроглядною скрыть,

        Воды извилистых рек и потоки легко остановит,

        С места заставит шагнуть дикие камни и лес;

        Бродит между могил, распустив и одежду и космы,

90   Ищет на теплых кострах кости, что надобны ей;

        Может и дальних заклясть: восковую проколет фигурку —

        Печень несчастному вмиг тонкое жало пронзит;

        Есть и такое, о чем мне лучше не знать; но не зельем —

        А красотой и душой должно любовь добывать.

95   Как ты можешь ее обнять молчаливою ночью,

        С нею остаться и спать, не опасаясь беды?

        Впрячь удалось ей в ярмо и тебя, как быков медноногих,

        Был и ты укрощен тою же силой, что змей.

        Хочет к тому же себе приписать она подвиг минийцев,

100 Стала преградой теперь мужниной славе жена.

        Да и народ убедить приверженцы Пелия могут

        В том, что лишь зелья ее вам подарили успех:

        «Не Эсонид — Ээтова дочь, фасийская дева

        Фрикса овцы золотой шкуру сумела добыть».

105 Ропщет отец, увидав из страны студеной невестку,

        Мать недовольна тобой, — можешь спросить у нее.

        Пусть Медея себе с Танаиса[112] мужа отыщет,

        Или со скифских болот, иль из Колхиды своей!

        Непостоянный Ясон, сам ты легче весеннего ветра, —

110 Вот почему так легки все обещанья твои.

        Мужем моим ты отплыл, чужим ты мужем вернулся,

        Я же осталась твоей, как при отплытье была.

        Если прельщают тебя родовитость и знатное имя,

        Вспомни: Фоанта ведь я, внука Миносова, дочь.

115 Вакх — мой дед, и венец супруги Вакха сияет

        В небе, сверканьем своим меньшие звезды затмив.

        Лемнос получишь за мной в приданое — щедрую землю,

        А среди прочих богатств будешь и мною владеть.

        Я родила; ты можешь, Ясон, нас обоих поздравить.

120 Плод, зачатый тобой, было мне сладко носить.

        Счастлива я и числом сыновей: меня наградила

        Двойней Луцина — любви нашей залогом двойным.[113]

        Хочешь знать, на кого похожи они? На Ясона!

        Все, кроме лживой души, взяли они от отца.

125 Их, материнских послов, к тебе отнести я велела,

        Но воротила с пути, вспомнив о мачехе злой.

        Страшно мне стало: страшней Медея, чем мачеха просто,

        Ведь к преступленьям любым руки привыкли у ней.

        Разве та, что в полях разбросала брата останки,[114]

130 Тело в куски разрубив, — наших детей пощадит?

        А говорят, что ее предпочел ты своей Ипсипиле!

        Видно, лишился ума ты от колхидских отрав.

        Девственность с мужем чужим потерять она не стыдилась, —

        Нас же друг другу с тобой факел стыдливый вручил.

135 Предан Медеей отец — Фоант спасен Ипсипилой,

        Бросила колхов она — я лемниянкам верна.

        Впрочем, что пользы? Берет над честностью верх злодеянье;

        Им лишь богата она, им заслужила тебя.

        Грех лемниянок меня не дивит, хоть его осуждаю:

140 Мстить оружьем любым гнев и обида велят.

        Прямо ответь: если б в гавань мою — как должно бы случиться —

        Вместе с друзьями тебя ветер враждебный пригнал,

        Если б навстречу тебе я вышла с двумя близнецами,

        Ты не молил бы богов, чтоб расступилась земля?

145 Мне и детям в глаза ты какими глядел бы глазами,