Можайский — 1: начало (СИ) - Саксонов Павел Николаевич - Страница 95

Вадим Арнольдович с некоторым сомнением посмотрел на предложенное ему кресло. Было оно глубоким и очень, по-видимому, комфортным, но обладало одним — на взгляд полицейского — существенным недостатком: случись что, мгновенно вскочить с него было бы затруднительно.

— Нет: я останусь стоять и вас попрошу тоже подняться.

Брови Молжанинова выгнулись на лоб, а сам он даже поперхнулся:

— Что, простите?

— Вставайте, Молжанинов: мы едем в участок!

Требование Вадима Арнольдовича произвело поразительный эффект: на мгновение и «Брут», и сам Молжанинов буквально опешили, впившись в Вадима Арнольдовича изумленными взглядами. Но почти тут же оба — не стесняясь, в полную грудь — расхохотались.

Смеялись они долго, до слёз. «Брут» оперся руками о столешницу и заливался соловьем. Молжанинов временами всхлипывал и утирался платком. И все это время Вадим Арнольдович — бледный, похолодевший от переполнившей его ярости — стоял неподвижно и, глядя на обоих, не знал, на что решиться. Наконец, он топнул ногой:

— Ну, хватит! Ты, Аркаша, отойди в сторону. А вы, Молжанинов, поднимайтесь и следуйте за мной: я задерживаю вас для допроса.

Молжанинов перестал смеяться. «Брут» тоже затих. В кабинете стало тихо и очень неуютно.

Текли секунды. Вадим Арнольдович, немного напрягшись, смотрел в глаза Молжанинову. Тот, не отводя ставшего абсолютно серьезным взгляда, посуровел. Между его бровями залегла глубокая морщина. Крест святого Владимира приподнимался и опускался в такт медленному, тяжелому дыханию.

— Ну вот что, милостивый государь! — Молжанинов кивком головы, не отворачиваясь от Вадима Арнольдовича, указал на телефон. — Убирайтесь. Немедленно. Или вас уберут отсюда.

— И кому же вы собираетесь звонить? — Вадим Арнольдович презрительно усмехнулся, хотя, положив руку на сердце, под ложечкой у него засосало.

Молжанинов, по-прежнему не отрывая взгляда от взгляда Гесса, обратился к «Бруту»:

— Соедините меня с Сергеем Эрастовичем[156].

Вадим Арнольдович внутренне вздрогнул, но внешне своей обеспокоенности ничем не выдал. «Брут» снял с рычага аппарата трубку и, попросив телефонистку соединить его с первым участком Литейной части, в здании которого, на Фонтанке, располагался Департамент полиции, потребовал затем самого Зволянского.

— Молжанинов беспокоит по срочному делу.

Вероятно, названная «Брутом» фамилия произвела должное впечатление, потому что «Брут», кивнув Молжанинову, этим знаком показал, что соединение сейчас будет. Молжанинов принял трубку.

— Сергей Эрастович? Доброе утро. Странные дела творятся в моем доме. Ни много, ни мало, явились меня арестовать!.. Кто? Да вот: некий Гесс Вадим Арнольдович, коллежский асессор, старший помощник участкового пристава, князя Можайского… Ах, знаете такого? И что же: он — сумасшедший?

Вадим Арнольдович закусил губу.

— Нет, Сергей Эрастович, ни в чем меня обвиняют, ни кто, этот господин не сказал. «Вставайте, Молжанинов, — только и потребовал он, — и следуйте за мной: я вас задерживаю!»… Да какие уж тут шутки, помилуйте! Вот он: стоит прямо сейчас надо мной и едва только руку к вороту не тянет!.. Передать ему трубку? Одно мгновение, Сергей Эрастович, передаю!

Молжанинов — без улыбки, без какого-либо другого признака торжества: почти любезно — протянул трубку Вадиму Арнольдовичу. Вадим Арнольдович подошел вплотную к столу и трубку взял:

— Гесс у аппарата, ваше превосходительство!

Первые несколько секунд Вадиму Арнольдовичу пришлось выслушивать что-то, что было, по-видимому, не очень-то для него приятным. Однако, улучив мгновение, он решительно вклинился в монолог Зволянского и твердо, хотя и вежливо, заговорил:

— Разумеется, ваше превосходительство, я знаю, что чины наружной полиции не имеют власти производить задержания, если только речь не идет о преступнике, схваченном на месте. Разумеется, ваше превосходительство, я никогда не осмелился бы поступить вопреки моему долгу, предписываемому мне положением о полицейской службе. И разумеется, ваше превосходительство, я действую не собственной прихотью или из иных, не соответствующих службе, побуждений. Задержание Молжанинова вызвано необходимостью проведения следственных мероприятий…

Вадим Арнольдович был вынужден замолчать, перебитый Зволянским, но, выслушав первые его слова, уже сам перебил директора Департамента:

— Я знаю, ваше превосходительство, что и следственные мероприятия не входят в компетенцию наружной полиции. Но в условиях чрезвычайных нас могут привлекать, и ныне сложилась именно такая ситуация. Михаил Фролович… да, ваше превосходительство: Чулицкий… Михаил Фролович снарядил следствие по фактам обнаружения серии убийств, жертвами которых, как мы считаем, стали, по меньшей мере, тридцать два человека… Вы не ослышались, ваше превосходительство: тридцать два человека. Но, возможно, это число еще возрастет, так как оно требует уточнения. В это число не входят и те, кого мы покамест не выделили в категорию жертв, тогда как, если это случится, даже ныне имеющаяся цифра, как минимум, удвоится.

И вновь Вадим Арнольдович был вынужден замолчать. Но на этот раз он не только слушал Зволянского, но и смотрел во все глаза на Молжанинова: вдруг побледневшего и, побледнев, откинувшегося на спинку кресла. «Брут», как давеча, ухватился руками за столешницу, но уже не ради того, чтобы дать опору своему смеющемуся телу, а в стремлении не упасть от ужаса: ужас явственно читался в его глазах. И то, и другое обстоятельства — бледность, практически испуг Молжанинова и явный страх «Брута» — лишний раз утвердили Вадима Арнольдовича в мысли о том, что он, Вадим Арнольдович, на верном пути.

Спохватившись — из трубки доносилось нетерпеливое: «Гесс! Отвечайте! Куда вы пропали, черт вас дери?» — Вадим Арнольдович оторвался от созерцания «Брута» и Молжанинова и ответил:

— Прошу меня извинить, ваше превосходительство: я здесь… Да, ваше превосходительство: доклад, безусловно, будет у вас. Просто следствие Михаилом Фроловичем открыто буквально минувшей ночью. Ни у кого из нас не было времени на составление рапортов: дело настолько масштабно, а нас так мало, что… да вы ведь и сами знаете, Сергей Эрастович!

Неожиданно сбившись с протокольного «ваше превосходительство» на человеческое «Сергей Эрастович», Вадим Арнольдович невольно произвел маневр, способный объединить директора Департамента с ним, полицейским, и оборвать, таким образом, связь директора с Молжаниновым. И маневр этот, нужно заметить, увенчался успехом: Зволянский, и без того уже сбитый с толку невероятным сообщением о серийных убийствах, тоже перешел на имя и отчество — с «Гесса» и даже с просто «вы там».

— Я не могу говорить свободно, Сергей Эрастович, вы понимаете… да. Но, вкратце, ситуация такова: Юрий Михайлович, я, наш офицер из Резерва и доктор… нет: его помощник, Шонин Михаил Георгиевич… мы работаем «на земле». У Михаила Георгиевича на руках труп… а, черт побери!.. нет-нет, Сергей Эрастович, извините…

Вадим Арнольдович, вспомнивший о том, что у него вообще-то была назначена встреча с доктором, обещавшим управиться с разбором заключений о причинах смерти несчастных жертв и, возможно, с установлением того препарата, которым их всех отравили, растерялся. Только теперь его осенило: действуя не сообразно данным ему указаниям, а по своему усмотрению, он начал запутываться сам и запутывать разработанную на совещании схему. Зачем, скажите на милость, он полетел к Молжанинову, если Молжанинова, пусть и не зная о том, взял на себя лично Чулицкий? Ведь наверняка Михаил Фролович уже произвел те самые «два-три» ареста заказчиков преступлений, о которых он говорил и посредством которых намеревался выяснить имя поставщика клиентов «Неопалимой Пальмиры»! Соображение о том, что Молжанинов мог улизнуть, не выдерживало — теперь Вадим Арнольдович это ясно видел — никакой критики: Молжанинов и не думал никуда бежать. Зато теперь…