Взведенный курок - Наумов Сергей Максимович - Страница 5

С капитаном у сержанта сложились дружеские, добрые отношения: вместе решали шахматные задачи, до которых Стриженой был охоч, вместе думали, как плотнее закрыть границу, вместе бегали тренировочные кроссы – готовились к тому, что случилось сегодня.

Серьезный, хитрый, дерзкий прорыв. И то, что нарушитель отравлен медленно действующим ядом, подтверждало опасения следопыта – где-то затаился второй, тот, что не оставил следа. Придется вызывать отрядного проводника с собакой. И пройти но обеим сторонам ручья. Дождь и время – вот что работает на второго. А может быть, вспугнутый боем на поляне, он уже выскользнул за рубеж.

Обследовать контрольно-следовую на всем протяжении – такую задачу поставит капитан, если уже не распорядился осмотреть КСП.

Капитан с Заборовым вынырнули из зарослей с юга, откуда Гомозков их не ждал. Вымокшие до нитки, словно их окунали в глубокую воду, Стриженой и Заборов привалились к крайнему стожку, давая отдых натруженным ногам, и не спеша закурили – сначала капитан, потом солдат.

Стриженой выслушал доклад Гомозкова. Недовольно нахмурился, узнав о ранении Мушкета, и подошел к лежащему на боку нарушителю.

– "Мальборо", говоришь, и коньяк... На пикник собирался... И заметь, Гомозков, погоду для этого выбрал подходящую. «Лошадка», что и говорить, мощная... И все же не поверили «там», что при крайней необходимости человек этот воспользуется ампулами с цианом, подстраховались... ровно настолько, чтобы дать второму уйти, а «носильщику» наследить...

– Выходит, «рядовой» тут лежит, а «генерал» ушел, – вставил Гомозков.

– Выходит так, Глеб. Отряд поднят по тревоге, дружинники тоже не спят... – Капитан аккуратно спрятал окурок в портсигар. – Куда ж ему деваться?..

– Возьмем, товарищ капитан, – улыбнулся Гомозков. – Вот только дождь некстати...

Гомозков

Дождь размыл контрольно-следовую полосу до стыка с соседней заставой. В низинах стояли огромные лужи, и ни о каком прочтении следа не могло быть и речи. В двух местах дикие свиньи так вспахали полосу, что даже Гомозков только развел руками, глядя на глинистое месиво. Отрядный следопыт Тарас Карун с собакой Найдой метался вдоль КСП, поглядывая на высокое начальство с опаской, но все это были дежурные пустые хлопоты. Собака, как и предполагалось, след не взяла.

Офицеры из отряда во главе с начальником штаба подполковником Жуховым поглядывали на Гомозкова, ожидали, что скажет лучший следопыт. Они прошли пешком весь участок, подолгу ждали, пока сержант колдовал над мало-мальским отпечатком на залитой водой КСП. То он долго измерял и исследовал лунку, образовавшуюся на самой середине полосы, то уходил немного в тыл и просил Каруна поработать с Найдой. Гомозков едва не стер колени, ползая вдоль размытой ручьями, побитой косыми сильными струями дождя КСП.

Он двигался впереди группы, чтобы видеть дозорную тропу чистой, незатоптанной, и остро чувствовал отсутствие Мушкета. Нет ничего хуже слепого поиска. Гомозков не верил в обратный прорыв. Предчувствие подсказывало ему, что второй где-то рядом, затаился и ждет, пока затихнет шум, поднятый дерзким нарушением.

А шуметь бы не нужно. Все должно быть наоборот, тихо, незаметно, без суеты. Засады на тропах, ведущих в тыл, наглухо закрытые подходы к шоссе. И ждать. Второй сам обнаружит себя. Сколько можно сидеть в убежище? День, два, неделю. Выходить-то все равно придется. Прочес силами отряда, соседних застав и сельских дружинников не дал желаемого результата. Ни следа, ни даже намека на след, ни малейшей детали, которая хоть как-то сказала бы, что второй здесь, в этих четырех квадратах леса, гор и болотцев.

Гомозков все чаще возвращался мыслями к ручью, куда первоначально направился «носильщик». Разгадка исчезновения второго крылась где-то здесь. Но ведь сержант сам пропахал чуть ли не на животе пространство, примыкавшее к ручью. Проклятый дождь. Ливень смыл всякое подобие следа.

– Ну что? – спросил Жухов, как только следопыт вернулся к кабаньим следам.

– Обратной дороги не было, товарищ подполков ник, – твердо сказал Гомозков.

– Может быть, ты и прав... – задумчиво произнес Жухов, – но все же стопроцентных гарантий нет. А?

– Их почти никогда нет, товарищ подполковник... Но в данном случае... такую погоду использовали для прорыва, и вдруг обратно... И смерть «носильщика»... Человеком пожертвовали...

– Все правильно, сержант, – сказал подполковник, – боюсь только, не спугнули ли вы с Агальцовым второго стрельбой у стожков. Ведь прорыв-то рассчитан был чисто, шум в планы не входил.

Гомозков слушал Жухова и думал о Мушкете. Ему нужно было подтверждение своей версии, а подтвердить ее мог только старый четвероногий друг, которого он так неосторожно подставил под пулю.

Поважный

Начальник отряда Серафим Ильич Поважный сидел в комнате Стриженого напротив хозяина и сокрушенно покачивал бритой головой.

– Что же получается, Андрей Павлович? – хитро помаргивая большими, чуть навыкате, глазами, говорил Поважный. – Нарушитель глотнул яду на сопредельной стороне, а к нам пошел умирать...

– Он всего лишь «носильщик», товарищ полковник, – спокойно сказал Стриженой, – опасного человека нес. Думаю, ему не хватило времени нарушить границу в обратном направлении...

– Все это так, товарищ капитан. От вашего Гомозкова убежать трудно. И мы теперь знаем, что «носильщик» был с грузом. Где второй? – Полковник остро взглянул на Стриженого, насупился: – Выкладывай свои соображения, и без фантазий.

– Есть, выкладывать соображения, – подчеркнуто серьезно сказал Стриженой. – Тщательное изучение обстановки, данные поиска, анализ следов на контрольно-следовой полосе – все говорит за то, что второй нарушитель проник далеко в наш тыл до того, как был заблокирован участок.

– На крыльях он летел... – сыронизировал Поважный.

– Может быть, и на крыльях, – невозмутимо отозвался капитан, – а может быть... Ему ведь важно было выиграть время. И если он местный, а Гомозков считает его таковым, то к шоссейке нарушитель бежал кратчайшим путем.

– Так уж и бежал все двадцать километров... – проворчал полковник.

– Гомозков это расстояние покрывает за час с небольшим, тренированный человек с хорошо поставленным дыханием сможет пробежать дистанцию быстрей...

– Ночью, в дождь, по скользким тропам... – усмехнулся Поважный. – Фантазируешь, Андрюша... Вари свой знаменитый кофе и прикажи принести сюда карту участка. Будем ставить точки на уязвимых местах, искать и думать. Я не верю, как, впрочем, и твой Гомозков, что нарушитель ушел обратно за кордон. Не за тем его посылали. Кроме того, наши чехословацкие друзья предупреждены и дали бы знать. Твоя версия ближе к истине, но и в ней не все сходится. Есть думка, что он затаился. И сделал это так хитро, что мы прошли мимо. Нужно бы как следует посмотреть все крупные деревья, пригодные для оборудования «гнезда». На участке много столетних грабов с большими дуплами. А кое-где прощупать землю, как делали это в сорок седьмом и сорок девятом, когда искали оуновские схроны. И развалины замка. Они хоть и на виду, но стены простучать еще раз нелишне. Кстати, в хозяйстве Недозора есть сарай для сена или чего-то там еще. Стоит на отшибе. Небось не догадались заглянуть?

Стриженой улыбнулся.

– Не шучу, – сказал полковник. – Загляни и сделай это осторожно. Не было в твоей практике? А в моей было. Так что считай, что я приказал осмотреть сарай.

– Есть, осмотреть сарай...

Поважный наблюдал, как Стриженой разжигал крошечную спиртовку и потом колдовал с джезвой, засыпая в нее из банок смолотый кофе и сахар.

– По-турецки, товарищ полковник?

– Давай по-турецки... Главное, чтобы покрепче... Когда еще к тебе в гости выберешься...

Начальник отряда маленькими глотками отпивал кофе и разглядывал карту участка, принесенную расторопным Агальцовым.