Чудовище - Хаггард Генри Райдер - Страница 18

— Да, баас, я так и думал, что баас по своей глупости это скажет. Будь я один, я уже давно сидел бы в лодке и плыл вниз по течению. Однако баас решил, что надо спасти красавицу и отдать ее в жены деревяшке. Поэтому я могу спать, а завтра или послезавтра баас может спасать даму. Не по душе мне здешнее пиво, баас — слишком сладкое; да и климат здесь скверный и очень сырой. Мне кажется, баас, опять собирается дождь.

За неимением под рукой ничего другого, я бросил Хансу в голову свою табакерку. Он ловко поймал ее на лету и с рассеянным видом сунул себе в карман.

— Если баасу в самом деле угодно знать, что я думаю, — сказал он зевая, — так, по моему, знахарь Дэча хочет заполучить красавицу для самого себя и хочет единолично управлять этим глупым народом. А Хоу-Хоу, вероятно, просто один из этих Волосатых, которые пришли сюда с началом мира. Самое лучшее, баас, завтра утром взять лодку и отправиться на остров. Там мы сами выведаем всю правду. Может быть, Деревяшка со своими людьми доставят нас туда. А теперь, если баас ничего не имеет против, я лягу спать. Приготовьте револьверы, баас, на случай, если Волосатым вздумается нанести нам визит — потолковать об убитой красотке.

Он удалился в свой угол, завернулся в меховое одеяло и тотчас захрапел, но я прекрасно знал, что один глаз у него всегда открыт. Кто бы ни подкрался, Ханс услышит. Он спит, как пес, стерегущий хозяина.

На следующее утро, прекрасно выспавшись за ночь, я вышел в сад и занялся осмотром цветочных клумб. Многие цветы были мне совершенно незнакомы. Небо было покрыто тяжелыми низкими тучами. Вдруг отворились ворота в высокой садовой ограде и появился Иссикор, усталый и расстроенный. Мне пришло на ум, что он допоздна сидел с Сабилой. Им хотелось, вероятно, вдосталь насмотреться друг на друга перед близкой разлукой. Однако я сразу приступил к делу.

— Иссикор, — сказал я, — можешь ты сейчас же после завтрака приготовить лодку, чтобы отвезти меня с Хансом на остров на озере?

— На остров на озере, господин? — воскликнул он в изумлении. — Ведь он священный!

— Допускаю; но я тоже священная особа, так что если я отправлюсь на остров, он станет священным вдвойне.

Иссикор выставлял всевозможные возражения и наконец в подкрепление своих доводов вызвал Вэллу с его седовласыми старейшинами. К совету присоединились Ханс и Сабила. Днем она выглядела еще прекраснее, чем накануне при свете лампад.

Одна Сабила меня поддержала. Когда все наговорились до хрипо7 ты, она сказала:

— Белый Вождь явился сюда, чтобы мы, в нашем неведении и слепоте, испили от чаши его мудрости. Если мудрость его повелевает ему плыть на остров — пусть будет так, отец мой.

По-видимому, этот аргумент никого не убедил. Я стоял молча, не зная, что предпринять. Тогда взял слово Ханс и сказал на своем ломаном арабском языке:

— Баас! Иссикор, хоть он такой длинный и сильный, боится Хоу-Хоу и его жрецов. Но мы — добрые христиане и не боимся никаких чертей, потому что знаем, как с ними управляться. И грести мы умеем. А потому пусть вождь даст нам совсем маленькую лодочку и покажет дорогу — мы сами поедем на остров.

Выражаясь языком спортивной хроники, выстрел попал быку прямо в глаз. Иссикор вспыхнул и ответил:

— Разве я трус, чтобы выслушивать такие речи от твоего слуги, владыка Макумазан? Я подыщу людей, и мы доставим тебя до острова. Но мы не ступим ногой на священную землю и не нарушим закона. Только, господин, если ты не вернешься назад, на нас не пеняй.

— Значит, решено, — спокойно ответил я, — а теперь дозвольте вам доложить, что мое святейшество проголодалось.

Два часа спустя мы отчалили от пристани, захватив с собой наше скромное имущество, вплоть до запасной пороховницы с порохом, ибо Ханс наотрез отказался оставить что-нибудь у вэллосов, без надзора. Экипаж предоставленной нам лодки (кстати сказать, выдолбленной из цельного ствола, как и та, на которой мы прибыли в город по Черной реке) состоял из Иссикора, сидящего на руле, и четырех гребцов-вэллосов. Все они на вид были сильные и смелые ребята. Переезд продолжался около двух часов, так как мы, чтобы не возбудить подозрений, подплыли к острову с противоположной стороны.

Когда мы приблизились к южному берегу, я внимательно осмотрел местность в бинокль и убедился, что остров гораздо больше, чем я предполагал — он имел в окружности несколько миль. Конус вулкана был как бы опоясан широкой полосой плоской земли, подымавшейся всего на каких-нибудь пару футов над уровнем воды. Склоны горы, каменистые и бесплодные, были усеяны глыбами лавы, выброшенной при последнем извержении.

Но Иссикор сообщил мне, что в северной, обращенной к городу части, где жили жрецы, остров не пострадал от лавы и очень плодороден.

День был пасмурный; черные дождевые тучи касались гребня горы, скрывая от наших взоров широкий поток лавы, катившейся из кратера по склону вулкана. Но когда мы подъехали достаточно близко, чтобы это увидеть, наши гребцы очень встревожились. По словам Иссикора, это означало нечто совершенно необычайное, потому что гора «спала сто лет».

— Однако во сне она все время курила, — возразил я.

Среди камней я различал погребенные в лаве строения, о которых, кажется, упоминал выше. То были, по словам Иссикора, развалины города предков, где в домах еще сидят окаменелые люди.

Забыв про Хоу-Хоу и его жрецов, я приказал моим вэллосам грести к берегу. После некоторого колебания они подчинились, и мы въехали в небольшую бухту.

Мы с Хансом высадились, захватили свои мешки и ружья и отправились на разведку. Однако предварительно мы условились с Иссикором, что он обождет нашего возвращения и потом повезет нас обратно, обогнув остров, чтобы мы могли ознакомиться с поселением жрецов.

Он со вздохом согласился и, отплыв ярдов на сто от берега, бросил якорь, то есть попросту пробуравленный камень, привязанный к канату.

Легко взбираясь по естественной лестнице скал, мы с Хансом подошли к ближайшей группе развалин.

— Смотрите, баас, вон собака! — воскликнул Ханс.

Я посмотрел в указанном направлении и действительно увидел большую остромордую собаку, которая, казалось, крепко спала. Мы подошли ближе. Она не двигалась. Ханс бросил в нее камень, угодивший ей в спину. Она и теперь не двинулась. Тогда мы подбежали и рассмотрели ее.

— Это каменная собака, — сказал я. — Живший здесь народ умел делать статуи, — я все еще не верил в легенду об окаменелых созданиях.

— Если так, баас, значит, они в свои изваяния вставляли кости. Смотрите, — и он потрогал сломанную переднюю лапу собаки. Из нее торчала окаменелая кость. Я понял все.

Животное бежало к берегу, когда во время извержения его застигла волна ядовитых газов. А потом на нее упал дождь из минерализующих жидкостей и превратил ее в камень. Это казалось чудом, но я не мог не верить очевидному.

Мы поспешили к следующий группе строений, стоявшей поодаль под защитой нависшей скалы. Судя по большим каменным колоннам, здесь некогда был храм или дворец. Через большую залу мы прошли в заднюю комнату. Необычайное зрелище представилось нашим глазам.

Здесь столпилось двадцать — тридцать человек, — мужчин, женщин, детей, — превращенных в камень. Некоторые сжимали друг друга в объятиях. Несомненно, минерализующая жидкость проникла сквозь трещины в скале, заменявшей этой комнате крышу, и сделала свое дело. Люди были обнажены все до единого. По-видимому, одежды или обгорели на них, или сгнили, прежде чем закончился процесс окаменения. Первое предположение подтверждалось тем фактом, что ни у кого на голове не было волос. Черты лиц было трудно разобрать, но общим телосложением они были похожи на вэллосов.

В безмолвном изумлении вышли мы из этого склепа и стали бродить по окрестностям. То здесь то там попадались нам на глаза тела погибших в великой катастрофе. Раз мы натолкнулись на торчавшую из лавы руку. Должно быть, многое было похоронено глубже. В краале мы нашли окаменелых коз. Какое место для раскопок! Новые Геркуланум и Помпеи11.