Нет билетов на Хатангу. Записки бродячего повара. Книга третья - Вишневский Евгений Венедиктович - Страница 26

Возле поселка Березовского, где дорога разветвлялась (одна ветвь шла на Мариинск, другая на Анжеро-Судженск), Вася остался сторожить отставшие машины (Володю и Витю), а мы с Сашей рванули вперед. Вскоре нам проголосовал молоденький и весь какой-то очень справный сержант милиции с «дипломатом» в руках, и мы взяли его в кабину. Сержант этот оказался очень приятным, разговорчивым деревенским пареньком. Он рассказал нам, что голосует уже давно, но все машины идут на дачные участки (их тут все почему-то зовут «мичуринскими»), а ему нужно много дальше, в Красный Яр (сколько их по Сибири, этих Белых и Красных Яров?) на похороны бабушки. Похороны сегодня, и он очень боится опоздать. По дороге словоохотливый попутчик рассказывал нам обо всех речках, перевалах, перекатах и бродах, что мы встречали на своем пути. Где и какая водится рыба, где места, богатые дичью (рябчиками и тетеревами), где ягодой, где грибами. Указывал места, где случились самые яркие (трагические либо, наоборот, смешные) дорожно-транспортные происшествия, чем очень скрасил нашу длинную дорогу.

При въезде в этот самый Красный Яр мы увидели небольшую грустную процессию, двигавшуюся к сельскому кладбищу. Наш сержант на ходу выпрыгнул из кабины (Саша едва успел затормозить) и, поблагодарив и махнув нам на прощанье рукой, наперерез дунул к траурной процессии.

— Поди, недавно в милиции-то служит, — предположил Саша, — ишь, вежливый какой да уважительный. Другой-то милиционер посчитал бы, что честь нам оказывает, а этот, погляди, даже поблагодарил!

Мы остановились возле сельского магазина подождать остальные наши машины. Вскоре подкатил Вася, сразу же шмыгнул в магазин и возвратился оттуда счастливый, держа в руках перед собой бутылки с пивом, сложенные как поленья. Чтобы не терять драгоценного времени, тут же у дороги начал он открывать их одну за другой зубами и жадно, взахлеб пить. Саша глядел-глядел на это, подумал, почесал в затылке и, махнув рукой, тоже выпил одну бутылку. Тем временем к магазину подкатил Витя и сказал, что более никого нет, что как выехал он из Кемерова последним, так никого из наших не обгонял. Видимо, Володя с Петькой, не разобравшись, махнули другой дорогой, на Анжеро-Судженск. Я конечно же ужасно расстроился: где же мы теперь искать их будем?! Но тут вдруг из-за поворота выскочил Володин «Урал». Оказалось, они действительно дунули на Анжеро-Судженск, но вовремя спохватились и повернули назад. Вася щедрым жестом указал на батарею бутылок с пивом: дескать, угощайтесь, я не жадный, но Витя с Володей от пива категорически отказались:

— Да ты что, мы же за рулем!

— Ну и за рулем! — развел руками Вася. — Ты поглянь, они же все вон тоже за рулем, а кто из них тверезый?! И ничего!..

А вокруг магазина действительно колобродила всяческая техника: машины, мотоциклы, трактора выписывали немыслимые кривые. И все до одного водители были в лучшем случае вполпьяна.

В городе Мариинске мы вымылись в бане при железнодорожном вокзале и пообедали в привокзальной столовой, при этом Вася с Сашей вновь выпили пива, а Витя с Володей от этого напитка вновь отказались. Совершив эти приятные акции, Вася почувствовал себя настолько бодро, что начал горячо уговаривать всех нас тут же, в Мариинске, на несколько дней пуститься в хороший загул. К счастью, его никто не поддержал.

Из Мариинска первым выпустили Витю с его тяжелым грузом, за ним Володю с Петькой, затем шалопута Васю, замкнули же колонну мы с Сашей. Вскоре, впрочем, Вася уже летел впереди всех, а неподалеку от райцентра Тяжин Витю обогнали и Володя с Петькой. Лишь мы с Сашей продолжали замыкать шествие (это я настоял, чтобы именно мы непременно шли последними, напирая на то, что Саша — старший в автоколонне, а потому, случись что, спрос будет именно с него).

В глубоких сумерках на симпатичном лужке возле причудливо петляющей речушки за Тяжином мы с Сашей заметили два наших «Урала», ставших на ночевку (машины Васи и Володи). Витя же, бегущий впереди нас, умудрился проехать мимо них буквально в десяти метрах и не заметить товарищей (несмотря на то, что те долго и пронзительно гудели ему вслед). Мы бросились за Витей в погоню, но на длинном и крутом тягуне у нас стал глохнуть мотор. Саша, помучившись с ним, грязно выругался и добавил:

— Ну и пусть один в чистом поле ночует, дурак слепошарый!

С большим трудом мы развернулись на грязной, крутой и очень узкой дороге и двинулись к той кудрявой зеленой лужайке на берегу речушки, где остановились наши попутчики. По дороге встретили мы красные «Жигули» с новосибирским номером, почти завалившиеся набок. «Жигули» были битком набиты наглыми и развязными юнцами, похоже нетрезвыми. Один из них вразвалочку подошел к нашему «Уралу».

— Ну-ка, мужик, выдерни нас, — попросил он тоном, более похожим на приказание.

— А у тебя трос или хотя бы веревка есть? — неприязненно спросил Саша.

— Нету у меня ничего.

— А чем же я тебя дергать буду, пальцем?

— Есть, есть веревка! — закричали из «Жигулей».

— Ладно, — неохотно согласился Саша и стал разворачиваться.

Но оказалось, что сделать это на такой дороге не так-то просто. Минуты три он поелозил туда и обратно, потом плюнул, дал газу и умчался прочь.

— Надо бы было помочь ребятам, — укоризненно попенял я.

— Этим?! — возразил Саша. — Пусть им черт с рогами помогает! Не понимаю, — горячо заявил он после небольшого молчания, — ни хрена не понимаю. Молокососы какие-то, рвань, золотая рота, а на тебе — с «Жигулями»! Тут горбатишься-горбатишься, по четырнадцать часов пуп рвешь — и ни хрена! А этим — пожалуйста. Не понимаю!..

На лугу рядом с нашими «Уралами» теперь стоял огромный обшарпанный «ЗИЛ» голубого цвета, возле него на траве полулежал длинный шофер с испитым лошадиным лицом и ел кашу из котелка. Возле него гудел примус «Шмель» — на нем кипела вода для чая.

— Ох, счас разговеемся! — приплясывая, тер руки Вася. — Счас супчику сварим, чайку скипятим! Похлебаем горяченького, как люди! А хохол этот, жмот зеленый, Бендера кислая, пусть хоть до самого Ачинска один бежит!

Пока я варил суп и готовил чай, наши парни вожделенно поглядывали на близлежащий бугор, где располагался местный клуб. Сегодня там по случаю субботы предполагался большой вечер отдыха с танцами.

— Погоди! — вдруг ударил себя по лбу Вася. — Сегодня, кажись, праздник. День животновода! Сегодня все доярки тут гулять должны. Верное дело!

— Не-а! — лениво поправил его шофер «ЗИЛа». — Сегодня праздника нету. Завтра праздник — День рыбака.

Несмотря на это, от предложенной ему выпивки — «Агдама» (когда же вездесущий Вася сумел его раздобыть и где?) и пива шофер «ЗИЛа» категорически отказался:

— Нет, парни, не буду я пить. Я и так целую неделю керосинил, сейчас на нее, проклятую, и глядеть-то не могу!

— Чегой-то они все по трое в туалет бегают? — заинтересовался Петька необычным поведением доярок.

— Известно чего, — хохотнул шофер «ЗИЛа», — пить да курить, а по трое — так это, значит, бутылка на троих.

— Все, идем на танцы! — решительно заявил Володя, окончив трапезу. — Зря, что ли, мы нынче мылись?!

— Да какие там танцы, — попытался я урезонить их, — ночь на дворе — глаз коли. Двенадцатый час...

— Плевать! — сказал Володя и стал переодеваться. Следом за ним на танцы стали собираться все, даже Петька.

— Шофер я или нет? — задал сам себе риторический вопрос Вася и уселся за баранку своего «Урала».

Следом за ним оседлал свой «Урал» и Володя. Лишь мы с длиннолицым шофером «ЗИЛа» пренебрегли местным весельем и стали устраиваться спать. Я, расстелив на травке брезент, вытащил спальные мешки (свой и Петькин), шофер же отправился на покой в свою кабину.

10 июля

Спал я по обыкновению крепко, но очень смутно сквозь сон ощущал, что у нас на поляне происходят какие-то значительные события. Чудилась мне какая-то ругань, погоня, крики, звуки отъезжающих и приезжающих машин, снопы света, полосующие тьму, и однажды даже мне показалось, что в нескольких сантиметрах от меня проехала машина, едва не отдавив мне уши. Проснувшись, я увидел вместо трех «Уралов» только один, наш с Сашей. В кабине его, обнявшись, спали Саша с Петькой. Длиннолицый шофер «ЗИЛа» сидел возле колес своей машины и готовил на «Шмеле» утренний чай.