Карлссон, который живет на крыше (Пер. Л. Брауде и Н. Белякова) - Линдгрен Астрид - Страница 34

И снова заплакала. Малыш был страшно удивлен.

Ведь мама с папой внушили себе, что стоит хоть кому-нибудь увидеть Карлссона, как в доме начнется сумасшедшая жизнь, со всех сторон набегут разные люди и Карлссона захотят показать по телевидению. А единственный человек, который в самом деле видел Карлссона, их экономка, сидит и плачет, считая, что Карлссон вовсе никому не интересен, раз он не призрак и не привидение. Ни малейшего впечатления не произвело на фрёкен Бокк даже то, что у него — пропеллер и что он, Карлссон, умеет летать. В этот миг Карлссон как раз взлетел в воздух, чтобы снять с люстры свое призрачное одеяние, но фрёкен Бокк все равно смотрела на него еще более злобно, чем раньше.

— Чего только нет у мальчишек в наше время! — сказала она. — Всякие там пропеллеры и другие штуки — все, что угодно! Скоро они даже на Луну полетят еще до того, как начнут ходить в школу!

Сидя на стуле, она злилась все больше и больше, потому что теперь наконец поняла, кто таскал у нее булочки, и мычал под окнами, и сочинял записки от имени привидения на кухонной стене. Подумать только, дарить детям разную технику, чтобы они могли летать и дурачить пожилых людей! А все эти проделки привидений, о которых она рассказала в письме на Шведское радио, — не что иное, как проказы мальчишки!.. Нет, она не в силах больше видеть этого маленького толстого негодяйчика!

— Сейчас же ступай домой, ну ты… как там тебя зовут!

— Карлссон! — сказал Карлссон.

— Знаю, — сердито ответила фрёкен Бокк, — но у тебя, верно, кроме фамилии есть еще и какое-нибудь имя?

— Имя мое — Карлссон, и фамилия — тоже Карлссон!

— Не дразни меня, а не то я разозлюсь. Да, впрочем, я уже разозлилась, — сказала фрёкен Бокк. — Имя — это слово, которым тебя называют, ты что, не знаешь? Как называет тебя твой папа, когда зовет тебя?

— Негодный мальчишка! — удовлетворенно ответил Карлссон.

Фрёкен Бокк согласно кивнула:

— Верно! Твой папа прав!

И Карлссон с нею согласился.

— Да, да, в детстве я был негодным мальчишкой! Хотя это было уже давным-давно, а теперь я — самый большой паинька на свете!

Но фрёкен Бокк не слушала. Она молча сидела в раздумье и явно уже начала успокаиваться.

— Ну ладно! — наконец сказала она. — Я знаю, по крайней мере, одного человека, которого все это страшно обрадует!

— Кого же? — спросил Малыш.

— Фриду! — с горечью сказала фрёкен Бокк.

Вздохнув, она исчезла на кухне, чтобы вытереть пол и поставить на место лоханку.

Карлссон и Малыш были счастливы, что наконец-то остались одни.

— И как это некоторые умеют скандалить по пустякам! — возмущался, пожимая плечами, Карлссон. — Я ведь ничего плохого ей не сделал.

— Не-а, — подтвердил Малыш, — может, только ретировал ее немножко. Зато теперь мы будем такими паиньками!

Карлссон думал точно так же.

— Конечно, мы будем паиньками! Я-то всегда был самый паиньковый на свете. Но я все равно хочу веселиться, а не то я не играю!

Малыш поразмышлял немного, пытаясь придумать что-нибудь веселое для Карлссона. Но это вовсе не требовалось, потому что Карлссон все придумал сам. Он кинулся в шкаф Малыша:

— Погоди-ка, когда я был привидением, я заметил тут одну забавную штуку.

И он вылез из шкафа, держа в руках маленькую крысоловку. Малыш раздобыл ее, когда жил у бабушки, а потом привез с собой в город.

— Потому что мне бы очень хотелось поймать крысу и приручить ее, пусть она станет моей домашней крыской, — объяснил Малыш маме.

Но мама сказала, что в городских квартирах крысы, слава Богу, не водятся. По крайней мере, у них! Малыш рассказал про это Карлссону, но тот с ним не согласился:

— Здесь может появиться маленькая крыса, которая подкрадется сюда, только чтобы обрадовать твою маму.

Он объяснил Малышу, как будет здорово, если они смогут поймать эту неожиданную крысу. Потому что тогда он, Карлссон, сможет взять ее в домик на крыше; а если у нее появятся крысята, то постепенно можно будет завести целую крысиную ферму.

— И тогда я дам объявление в газете, — сказал Карлссон: — «Если вам нужны крысы, немедленно звоните на крысиную ферму Карлссона!»

— Да, и в городских квартирах тоже можно будет развести крыс, — мечтательно сказал Малыш.

Он показал Карлссону, как ставить крысоловку.

— Но туда, само собой, надо поместить ломтик сыра или шкурку от свиного сала, иначе никакая крыса просто не полезет.

Карлссон сунул руку в карман и вытащил маленькую шкурку от сала.

— Здорово, что я приберег ее от обеда, хотя сначала собирался бросить в мусоропровод.

Поместив корочку от сала в крысоловку, он поставил ее под кровать Малыша.

— Вот так! Пусть теперь крыса приходит, ей вздумается.

О фрёкен Бокк они почти и думать забыли. Но вдруг из кухни послышалось какое-то дребезжание.

— Похоже, она готовит еду, — сказал Карлссон. — Она грохочет сковородками.

И в самом деле, вскоре из кухни донесся слабый, но очень вкусный запах фрикаделек.

— Она подогревает фрикадельки, которые остались от обеда, — объяснил Малыш. — Ах, как я проголодался!

Карлссон ринулся к дверям.

— Бегом марш на кухню! — закричал он.

Малыш подумал, что Карлссон и в самом деле храбрый, если осмеливается идти туда, но и ему не хотелось отставать от него. Он робко последовал за Карлссоном. Карлссон был уже на кухне.

— Ну и ну! Сдается, мы поспели как раз к легкому ужину! Точно!

Фрёкен Бокк, стоя у плиты, переворачивала фрикадельки. Но, заметив Карлссона, поставила сковородку на плиту и пошла ему навстречу. Вид у нее был злобный и опасный.

— Сгинь! — закричала она. — Вон отсюда, вон!

Карлссон сердито выпятил нижнюю губу:

— Раз ты такая вредная, я больше не играю. Мне ведь тоже нужно съесть хоть несколько фрикаделек! Ты что, не понимаешь! Когда целый вечер летаешь, играя в привидение, до того хочется есть!

Одним прыжком очутившись у плиты, он схватил фрикадельку со сковороды. Но делать этого ему бы не следовало. Фрёкен Бокк, взвыв от возмущения, кинулась к нему. Схватив Карлссона за шиворот, она выкинула его за дверь кухни с черного хода.

— Сгинь! — закричала она. — Проваливай домой, и чтоб духу твоего здесь больше не было!

Малыша охватил дикий гнев и отчаяние… да как она смела так обойтись с его любимым Карлссоном!

— Фи, какая же вы злая, фрёкен Бокк! — сказал он со слезами в голосе. — Карлссон мой товарищ, мы с ним играем, и он, ясное дело, имеет право здесь находиться…

Но больше он не успел произнести ни слова, потому что дверь кухни отворилась и туда шагнул Карлссон, тоже злой, как шершень.

Подбежав прямо к фрёкен Бокк, он топнул ногой:

— Так я не играю! — заорал он. — Выставить меня с черного хода, фу… я хочу, чтобы меня выставили за дверь с парадного, как всех приличных людей!

Фрёкен Бокк снова схватила Карлссона за шиворот.

— С большим удовольствием! — сказала она.

И несмотря на то, что Малыш бежал за ними, плакал и всячески протестовал, протащила Карлссона через всю квартиру и выбросила с парадного хода. Так, как ему того хотелось.

— Ну вот, — сказала она. — Теперь достаточно прилично для тебя?

— Да, теперь вполне прилично, — ответил Карлссон.

И тут фрёкен Бокк снова захлопнула за ним дверь, да так, что та чуть не треснула!

— Наконец-то, — сказала она, отправляясь обратно на кухню.

Малыш бежал за фрёкен Бокк, ругая ее:

— Фу, какая вы, фрёкен Бокк, злая и несправедливая! Карлссон, ясное дело, имеет право быть у нас на кухне!

А он и в самом деле был там! Когда фрёкен Бокк с Малышом пришли туда, Карлссон уже, тут как тут, стоя у плиты, ел фрикадельки.

— Ага, конечно, я хотел, чтобы меня выставили с парадного хода, — объяснил им Карлссон, — чтобы потом снова войти с черного и съесть несколько вкусных фрикаделек.

Тут фрёкен Бокк опять схватила его за шиворот и выкинула в третий раз за дверь кухни, теперь уже снова с черного хода.