Темный Источник - Найлз Дуглас - Страница 28

Клятва Крови и Отчаяния

Кантус первым обнаружил труп и горестно застыл у тела Даруса. Тристан спешился и медленно подошел к останкам своего друга. Он слышал, что сзади встала Робин, но не обернулся.

Не было никаких сомнений, что калишит мертв. На его груди зияла страшная рана. Вся земля вокруг была залита кровью. Онемев, Тристан смотрел, как Робин встала на колени и закрыла Дарусу глаза. Друида склонила голову, и Тристан тоже опустился на колени, не в силах произнести даже слова молитвы. Остальные молча стояли рядом.

«Это я виновен в его гибели!» – повторял упрямый голос в сознании Тристана. Он посмотрел на Робин и увидел, что она плачет. В этот момент он больше всего на свете боялся, что она обвинит его в смерти Даруса. Тристан был уверен, что если это произойдет, то чувство вины и горя сведут его с ума.

Через несколько минут Робин поднялась с колен и посмотрела на Тристана глазами, полными слез, но в них не было укора, лишь боль и скорбь.

– Я пойду поищу место, где мы похороним его, – сказала она и направилась в лес.

Тристан только кивнул и молча посмотрел ей вслед. Когда Робин скрылась в лесу, его глаза невольно вернулись к телу друга. Он резко сорвал с себя плащ и, встав на колени перед Дарусом, закрыл его. Только тогда дал волю слезам.

– Клянусь всеми Богами, мой друг, я знаю, что виноват перед тобой! – шептал Тристан; ему хотелось, чтобы только калишит знал о его раскаянии. – Я не заслуживал твоей преданности, но все же ты был верен мне до конца.

Тристан поднял взгляд к серому небу, слезы застилали ему глаза.

– Перед всеми Богами обещаю отомстить за твою смерть. Я знаю, что не смогу вернуть тебя назад, но я буду молиться, чтобы твоя душа даровала мне прощение!

Он рыдал о потере друга и о своей вине, приведшей Даруса к гибели.

Ему казалось, что все вокруг свидетельствует о его ошибках и что жизнь превращается в хаос. Все его неудачи и провалы как будто сконцентрировались в холодеющем теле его друга, лежащем посреди мертвого леса.

– Все, хватит! – прошептал он почти неслышно. Прижав руки к глазам, он пытался остановить слезы. Кто-то прикоснулся к его плечу, и, вздрогнув, Тристан увидел стоящую возле него Тэвиш.

– Он был храбрым воином и настоящим другом, – сказала она, ее глаза были тоже полны слез.

– А я был тем… – сердито начал Тристан.

– Не говори так! – оборвала его Тэвиш, и в ее голосе зазвучала сталь.

– Ты Высокий Король ффолков, наш король. Наши судьбы неразрывно переплелись с твоей, и некоторые из нас умрут прежде, чем ты выполнишь свое предназначение!

Король хотел было возразить, но этот жесткий тон и сила, с которой говорила менестрель, заставили Тристана сохранять молчание.

– Ты скорбишь при виде смерти тех, кто служил тебе, и это хорошо, потому что ты должен разделять нашу боль. Но ты не можешь взвалить на свои плечи вину за эти смерти. У тебя есть цель, осуществив которую, ты воплотишь в жизнь надежды многих поколений ффолков. Эта цель – вот что должно быть главным для тебя!

Тристану хотелось закричать, что все совсем не так, что за эту смерть именно он несет ответственность, что во всем виноваты его легкомыслие и эгоизм.

Но он ничего не сказал. Ее слова заставили Тристана задуматься.

Казалось, он очень долго простоял молча. Тэвиш села под деревом и начала наигрывать медленную мелодию на лютне. Музыка обволокла Тристана – нежная и в то же время терзающая сердце. В ней было много печали, однако было в этой мелодии нечто, дающее надежду.

– Я всегда говорил, что должен присматривать за ним, – грустно сказал Полдо. Лицо карлика покраснело от горя. Тристан и раньше подозревал, что маленький искатель приключений относится к калишиту с трепетной любовью, которую тщательно скрывает.

Ньют и Язиликлик молча сидели на земле. Чешуйки волшебного дракончика стали темно-малинового цвета – оттенок, который никому из его друзей видеть не приходилось. Язиликлик нервно посматривал на лес, и его усики взволнованно подрагивали. Робин вернулась; ей удалось найти подходящее место для могилы, и Тристан отнес туда тело Даруса. Остальные предлагали ему свою помощь, но он отказался.

Они, как умели, подготовили Даруса к погребению, накрыв тело любимым красным плащом калишита. Робин аккуратно расчесала ему волосы, и всем вдруг на мгновенье показалось, что он просто спит.

Тристан осторожно снял с калишита волшебные перчатки и сложил его руки на груди. Повернувшись к Полдо, он протянул мягкие кожаные перчатки карлику.

– Мы нашли их… очень далеко отсюда, – запинаясь, сказал Тристан. – Я думаю, что он… он хотел бы, чтобы они достались тебе.

Подавленный, Полдо ничего не сказал, лишь с благоговением взял перчатки и быстро надел их. Пока Тристан держал в руках перчатки, они казались слишком большими для Полдо, но стоило ему их натянуть, как они пришлись как раз впору.

Они похоронили Даруса на маленькой поляне. Робин прочитала над его телом молитву, в которой она просила Богиню помочь душе калишита достичь уготованной ей судьбы. Тэвиш сыграла прощальный гимн, печальный и прекрасный, и они постояли у могилы в молчании.

Тристан посмотрел на яму, которую выкопал голыми руками. Он никогда не чувствовал себя более одиноким. Все время, пока он копал могилу, у него в голове пульсировала одна мысль: он должен положить конец хаосу, в который начала погружаться его жизнь…

Хобарт решил, что поселение, раскинувшееся перед ним, должно быть, самое большое на этом побережье. Он стоял на высокой голой вершине холма, расположенного менее чем в миле от города. С вершины он видел деревянные и крытые шкурами животных домики, разбросанные вдоль побережья небольшой бухты. Шаткие деревянные мостки уходили в море; около них прыгало на волнах несколько рыбачьих суденышек.

Это был небольшой городок, но другие селения, которые ему удалось найти, были еще меньше – крошечные деревушки с одним или двумя десятками домов. Северное побережье Гвиннета было малоинтересным для нападения: здесь мало чем можно было поживиться. Правда, планы Баала были не до конца понятны его скромному служителю. Но если Баал приказал, чтобы вторжение было произведено именно здесь, значит так тому и быть.

В заливе не было видно ни одной лодки: все прибрежные воды были загрязнены. Сквозь дымку вдалеке Хобарт рассмотрел очертания острова Оман.

Солнце уже начало клониться к горизонту, но до заката еще оставалось несколько часов.

Некоторое время священник исследовал вершину холма, а затем, найдя десяток камней, отметил самую высокую точку, сложив из них маленькую пирамиду. Он стал ходить вокруг нее по кругу, медленно повторяя слова заклинания и разбрасывая растолченные в порошок бриллианты. На камнях стал появляться светящийся лабиринт линий, пока не возник волшебный круг. Линии казались вырезанными в самой скале, и от них исходило серебристое свечение, заключая священника в магический круг.

Теперь Хобарту ничто не могло помешать подготовиться к главному защитному заклятию. Он сел внутри круга и закрыл глаза. Священник призвал на помощь все силы своего черного сердца, все знания извращенного разума и начал призывающее заклятие. Долгие минуты сидел он неподвижно, как статуя, с плотно закрытыми глазами и искаженным от напряжения лицом. Только раздувающиеся широкие ноздри служили доказательством того, что он жив.

Однако, под неподвижной оболочкой Хобарта бешено пульсировала невероятная жизненная сила. Дух священника испускал могучий призыв, который могли услышать лишь посвященные.

В соленых водах залива Оман плавало существо, которое услышало этот призыв и немедленно принялось за выполнение своей задачи. Ясалла, Верховная Жрица сахуагинов и верная почитательница Баала, уже давно ожидала сигнала от своего сообщника-человека.

Ясалла оставалась недалеко от поверхности моря, куда еще проникал тусклый свет солнечных лучей. Здесь было неглубоко, гладкое дно покрывал толстый слой ила, но жрица не обращала на это внимания. Она медленно двигалась между поверхностью и дном, выжидая.