Дороги судьбы - Найдич Ольга - Страница 51

— Верь, верь… Нашел Грея?

— Нет.

— Тогда летим без него. Заводи двигатель!

— Ты что, собрался лететь за ней? — обалдел компьютер. — Совсем свихнулся?

— Заткнись и лети! — Кэл быстро ходил кругами по рубке, затем упал на пол и начал отжиматься. — Быстрее, черт тебя подери! И так столько времени потеряли.

— Не торопись, — посоветовал компьютер. — Побегай по коридору для начала, а то переход слишком резкий и ломка все равно будет.

— Не будет. Переходи на сверхсветовую.

Лежа на огромной кровати, Ариана бездумно оглядывала свою комнату. Ничего не изменилось за время ее отсутствия. Только коврик у двери исчез. А на окнах появились решетки. Несколько запоздало.

В дверь постучали.

— Войдите, — неохотно сказала девушка. Ей не хотелось никого видеть.

— Дочка!

Мать быстро прошла через комнату и села рядом с Арианой.

— Девочка моя, как же я за тебя волновалась! — Она схватила обе руки дочери и прижала их к груди. — Мы все так переживали! Как же ты могла? А вдруг с тобой что-нибудь случилось бы? Зачем, зачем ты это сделала? Слава Дарону, ты в порядке! Бедная моя, что тебе пришлось испытать. Ну ничего, все позади, теперь ты наконец с нами. Отец почти не сердится, он велел срочно все приготовить, завтра будет праздник…

Ариана смотрела на мать с каким-то новым, незнакомым чувством. Она впервые представляла ее как почти равную.

— Мама, — тихо сказала она, приподнявшись и заглядывая ей в глаза. — Мама, скажи мне… а ты когда-нибудь любила?

— Что за странный вопрос? — удивилась та. — Ну конечно, я ведь люблю тебя и твоего брата.

— Нет, мама, я не об этом. Ты когда-нибудь любила… мужчину?

Рийонела отпустила руки дочери и изумленно посмотрела на нее.

— Разумеется! Я люблю твоего отца.

— А ты никогда не показывала этого…

— Что значит — не показывала? Я всегда почитала его, слушалась, думала так, как он, никогда ни в чем не возражала. Разве ты замечала хоть что-то, в чем я была против него?

— Разве это любовь?

— Так вот оно что! — Рийонела смягчилась и погладила девушку по щеке. — Ты наслушалась этих рассказов, которые так любят пришельцы с других планет… Детка, выкинь это из головы. Для любой женщины главное — почитать своего мужа и слушаться его во всем. Это и есть любовь. Но ты можешь не думать об этом, ведь ты будешь Кираной.

— Мама… — Ариане вдруг захотелось рассказать матери обо всем, как раньше, когда она была маленькой, рассказать, чтобы мама утешила и сказала, как быть. — Мама, ты знаешь, я люблю одного человека.

— Ты говоришь глупости, дорогая. Ты не можешь никого любить.

— Я люблю его, — упрямо повторила Ариана.

— Ты встретила его там, да? — укоризненно спросила мать. — Дочка, ну как же можно быть такой глупой?

— Если бы не он, я бы никогда не вернулась.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Он умирал, а я попросила Дариту вернуть ему жизнь. И она это сделала! А я пообещала ей вернуться. Мы заключили сделку. Представляешь, сделка с богиней! — Девушка не смогла сдержать улыбку.

— Как ты могла! — ужаснулась Рийонела. — Это же кощунство! Благодари Дариту за чудо. Она так милостива, что не наказала тебя за дерзость. Это все из-за общения с чужеземцами! Я лишь надеюсь, что к тебе вернется прежнее благоразумие.

— Мама, а ты даже не спросила, что со мной произошло за вес это время.

— Я не хочу слушать то, что ты скажешь. — Рийонела встала, поцеловав на прощание дочь в лоб. — Воображаю, какими глупостями забита твоя голова. Ты даже не хочешь раскаяться в своем необдуманном поступке. Надеюсь, завтра ты будешь вести себя, как подобает Киране!

Ариана смотрела вслед матери со смешанным чувством горечи и обиды. Мама не понимает ее. Никто не понимает! И вряд ли когда-нибудь поймет. Но такова была цена его жизни, и она была счастлива платить се.

Подлетая к Япху, Родж опять попытался вызвать Грея. Бесполезно. Через иллюминатор уже можно было различить отдельные города и поселки Япха. Кэл прекратил нагружать мышцы упражнениями и теперь торопливо пристегивал к поясу ножны с остро отточенным кинжалом — оружием, которым он владел почти так же виртуозно, как и огнестрельным. Но сейчас ему надо было полагаться в основном на мозги и на удачу. Одежда его уже высохла, только обувь пришлось сменить.

— Не выключай двигатели, — приказал он Роджеру. — Думаю, нам придется очень быстро смываться. Управление будет полностью на тебе.

— Не беспокойся.

— Попробуй перехватить какую-нибудь частоту — есть же у них средства передачи информации, вдруг скажут что-то?

— Сейчас. Ага, так… так… не то… и это не то… стоп!!! О черт!

— Что?!

— Кэл, мне жаль, но ты не успеешь. Сейчас ее провозгласят Кираной, а после этого ты уже не сможешь к ней приблизиться. К храму тебя даже близко не подпустят.

— Черта с два! Где она сейчас?

— На главной площади столицы. Уже идет церемония. От космопорта туда минут сорок ходьбы… хотя если ты побежишь… Смотри, вот план города. Это космопорт, а вот площадь. Запомнил путь?

— Да. Все, жди. — Кэл метнулся к двери, не дожидаясь, пока корабль окончательно приземлится. — Только бы на таможне не задержали!

— Да накроет тебя тьма, мальчик!

На улицах не было никого. Совсем. Ни единой живой души. Но Кэл не замечал этого, как не замечал и того, куда он бежит. Перед глазами у него стоял план города — космопорт — площадь, космопорт — площадь… Вперед, налево, вперед, налево, направо, в переулок, налево, направо, налево… Свернув в очередной — неужели последний? кажется, только что выскочил из корабля! — переулок, он с разбегу влетел в густую толпу, которая медленно двигалась в том же направлении. С трудом расталкивая людей, он начал пробиваться вперед, не обращая внимания на возмущенные возгласы. Людская масса становилась все плотнее, вот наконец закончилась улица, и перед ним открылась площадь, огромная, светлая, окаймленная невысокими домами в один—два этажа. На противоположной стороне площади возвышался громадный и невероятно красивый храм Дариты, почти вплотную примыкающий к домам. А перед храмом… Кэл еще отчаяннее заработал локтями, пробиваясь вперед. Охрана, стоявшая цепью вокруг подножия храма, была призвана сдерживать напор толпы, но никто из стражников не ожидал, что отдельному человеку придет в голову пробиваться в храм с помощью грубой силы.