Речные заводи (том 2) - Най-ань Ши - Страница 26

– Вот это правильно! – раздались одобрительные возгласы.

Итак, с левой стороны сели в ряд: Линь Чун, Лю Тан, Юань Сяо-эр, Юань Сяо-у, Юань Сяо-ци, Ду Цянь, Сун Вань, Чжу Гуй, Бай Шэн, а с правой, вежливо уступая друг другу место, расселись по старшинству – Хуа Юн, Цинь Мин, Хуан Синь, Дай Цзун, Ли Куй, Ли Цзюнь, My Хун, Чжан Хэн, Чжан Шунь, Янь Шунь, Люй Фан, Го Шэн, Сяо Жан, Ван Коротконогий тигр, Сюэ Юн, Цзинь Да-цзянь, My Чунь, Ли Ли, Оу Пэн, Цзян Цзин, Тун Вэй, Тун Мэн, Ма Линь, Ши Юн, Хоу Цзянь, Чжэн Тянь-шоу и Тао Цзун-ван. Итак, за стол уселось всего сорок главарей, и под звуки музыки и бой барабанов началось пиршество и взаимные поздравления по случаю объединения.

Когда же речь зашла о том, почему начальник области Цай Цзю поверил сплетням и начал дело против Сун Цзяна, последний рассказал присутствующим, как все было:

– Это затеял мерзавец Хуан Вэнь-бин! Берясь не за свое дело, он вздумал толковать начальнику области слова песенки, которую распевали мальчишки на улицах столицы. Так, первую строку: «Бедствие страны заключается в словах – дом и дерево», он разъяснил, что несчастье Поднебесной принесет человек по фамилии Сун, так как этот фамильный знак состоит из иероглифов «дом» вверху и «дерево» – внизу. А следующую строчку – «Глава разбойников – вода и работа» – он растолковал, что человек, который носит имя, состоящее из знаков «вода» и «работа», поднимет восстание. Но ведь это же и есть имя Цзян. И все это указывает на меня – Сун Цзяна. А последние две строчки песенки: «Тридцать шесть необузданных героев подымут мятеж в Шандуне» – означают, что я, Сун Цзян, подыму мятеж в Шаньдуне. Поэтому-то начальник области и схватил меня. Ну, а тут еще Дай Цзун неожиданно принес ему фальшивое письмо, и тот же Хуан Вэнь-бин уговорил его раньше казнить нас двоих, а потом уже донести об этом императору. И если бы не ваша помощь, дорогие друзья, – закончил Сун Цзян, – разве могли бы мы сегодня собраться здесь вместе!

– Ладно! – закричал Ли Куй, вскочив с места. – Вы, почтенный брат, выполняете веление неба! И хотя вам пришлось пострадать, но зато я разрезал Хуан Вэнь-бина на куски так, что любо-дорого! Теперь нам бояться нечего. У нас большое войско, и мы можем смело поднять мятеж! Старший брат Чао Гай будет главным императором великих Сунов, а брат Сун Цзян – малым сунским императором. Господин У Юн станет первым советником, а господин Гун-Сунь Шэн – первым сановником. А все мы станем полководцами и проложим себе с боем дорогу в Восточную столицу, захватим там этот проклятый трон и будем жить в свое удовольствие! Уж, наверно, там будет получше, чем в этой чертовой дыре.

– Железный бык! – поспешил остановить его Дай Цзун. – Ну, что за ерунду ты несешь! Теперь уж ты попал сюда и не должен больше показывать свой нрав, как это делал в Цзянчжоу. Ты должен выполнять распоряжения и прислушиваться к словам обоих наших старших братьев. Нельзя распускать язык и болтать всякую чушь! Если ты позволишь себе еще раз прервать разговор старших, тогда придется снять тебе башку для острастки остальным.

– Ай-я! – испуганно воскликнул Ли Куй. – Если мне снесут голову, так когда же это у меня вырастет другая? Нет, уж я лучше буду пить вино и помалкивать!

Его слова вызвали общий смех. Затем Сун Цзян опять заговорил о необходимости готовиться к отпору правительственным войскам.

– Помню, когда вы впервые предложили мне остаться с вами, я сильно испугался. Вот уж не думал, что может наступить такой день, когда я сам заговорю об этом.

– Если бы, уважаемый брат, вы тогда послушались меня, – вступил в разговор У Юн, – то жили бы здесь спокойно, вам не пришлось бы отправляться в Цзянчжоу, и вы были бы избавлены от многих бедствий. Но, очевидно, все это было предопределено небом.

– А где сейчас этот мерзавец Хуан Ань? – поинтересовался Сун Цзян.

– А он прожил месяца три, потом заболел и умер, – сказал Чао Гай.

Сун Цзян вздохнул.

На этом пиру все они были безмерно счастливы.

Чао Гай заранее распорядился, чтобы семью почтенного Хуна хорошо устроили. Затем он приказал выдать награды из захваченного имущества Хуан Вэнь-бина всем, кто проявил особенные старания. После этого принесли корзинки с подарками, которые здесь оставил Дай Цзун, и передали их в его распоряжение. Однако последний наотрез отказался взять эти корзины, и тогда было решено передать их в общую каану.

Затем Чао Гай приказал всем разбойникам воздать положенные почести новым предводителям – Ли Цзюню и другим.

Еще несколько дней подряд в горном стане продолжалось празднество – резали скот и пировали, но говорить об этом больше нет надобности.

Расскажем лучше о том, как Чао Гай распорядился, чтобы каждый построил себе возле лагеря дом и обосновался там на житье. Несколько домов было построено и внутри лагеря. Стену, окружавшую стан, починили.

Это было на третий день торжества, когда Сун Цзян поднялся из-за стола и, обращаясь к остальным главарям, сказал:

– У меня есть еще одно дело, и я хочу просить вас, дорогие друзья, отпустить меня на несколько дней. Мне необходимо еще раз уйти из лагеря. Не знаю только, согласитесь ли вы на это?

– Почтенный брат, куда же вы опять хотите идти и что у вас за важное дело? – спросил Чао Гай.

И тогда Сун Цзян, помедлив, назвал место, куда он собирался идти. И уж, наверно, так было на роду написано, что, попав в лес пик и мечей, он едва спас свою жизнь. У горного пика он завоевал себе славу на тысячи лет. Поистине, как говорится:

О том, куда пошел Сун Цзян на этот раз, вы узнаете из следующей главы.

Глава 41

Мы уже рассказали, как Сун Цзян во время пира заговорил о том, что ему придется еще раз покинуть лагерь.

– Вы спасли меня, – сказал он, – и привели к себе на гору. Вот уж несколько дней, как мы веселимся, и я чувствую себя вполне счастливым. Но я не знаю, что с моим старым отцом. Если начальник области Цзянчжоу доложит обо всем в столицу, то, несомненно, в Цзичжоу будет послано распоряжение арестовать мою семью в Юньчэне. Моему отцу грозит опасность. И мне пришла в голову мысль перевезти его сюда. Тогда уж я буду спокоен. Вот только не знаю, позволите ли вы мне это сделать, дорогие друзья.

– Почтенный брат, – отвечал Чао Гай, – отношения между отцом и сыном – самые главные отношения между людьми. Могу ли я задерживать вас здесь на пиршестве, когда ваш старый отец страдает дома? И как можем мы не согласиться с вашим желанием? Но вот только остальные наши братья изрядно натерпелись в эти дни и еще не привели себя в порядок. Хорошо, если б вы подождали день-два, пока мы выясним, сколько у нас народу н лошадей. А потом вы можете идти за своим отцом.

– Да, несколько лишних дней как будто ничего не значат, дорогой брат, – оказал Сун Цзян. – Только боюсь, что из Цзянчжоу могут послать срочное распоряжение в Цзичжоу немедля схватить мою семью. Поэтому опасно откладывать, да я и не хочу брать с собой много людей. Пойду тайком один и вместе с моим братом Сун Цином постараюсь быстро переправить отца сюда в горы, так что ни одна душа в нашем селении не узнает об этом. А если со мной пойдет много народу, это может вызвать целый переполох, и мы испортим все дело.

– А вдруг по дороге с вами случится какая-нибудь беда, дорогой брат, ведь некому будет даже помочь вам, – возразил Чао Гай.

– Ради отца я и смерть приму безропотно, – отвечал Сун Цзян.

И, несмотря ни на какие уговоры, он твердо решил отправиться в путь в тот же день. Надев войлочную шляпу и привязав к поясу кинжал, он взял короткую палицу и пошел с горы. Все главари провожали его до Цзиньшатаня, а потом возвратились обратно.