Черная стрела (др. изд.) - Стивенсон Роберт Льюис - Страница 43

По общему сигналу атакующие обрушились на все пять улиц. Глостер был окружен со всех сторон, и Дик понял, что ему нужно рассчитывать только на свои сто человек.

Семь залпов стрел один за другим обрушились на баррикаду. В самый разгар стрельбы кто-то тронул Дика за руку. Он увидел пажа, который протягивал ему кожаную куртку, непроницаемую для стрел, так как ее покрывали металлические пластинки.

— Это от милорда Глостера, — сказал паж. — Он заметил, сэр Ричард, что у вас нет лат.

Дик, польщенный тем, что его называли «сэр Ричард», с помощью пажа облачился в куртку. Только успел он надеть ее, как две стрелы громко ударились о пластинки, не причинив ему вреда, а третья попала в пажа; смертельно раненный, он упал к ногам Дика.

Между тем неприятель упорно шел в наступление; враги были уже так близко, что Дик приказал отвечать на выстрелы. Немедленно из-за баррикады и из окон домов на врага обрушился ответный град смертоносных стрел.

Но ланкастерцы, как по сигналу, дружно закричали, и их пехота пошла в наступление. Кавалерия держалась позади с опущенными забралами.

Начался упорный рукопашный бой, не на жизнь, а на смерть. Нападающие, держа меч в одной руке, другою растаскивали баррикаду. Защищавшие баррикаду, в свою очередь, свободной от оружия рукой с отчаянным упорством ее восстанавливали. Некоторое время борьба шла почти в полном молчании; тела воинов падали друг на друга. Однако разрушать всегда легче, чем защищать, и когда звук трубы подал нападающим знак к отступлению, баррикада была уже почти развалена, стала вдвое ниже и грозила совсем рухнуть.

Пехота ланкастерцев расступилась, чтобы дать дорогу всадникам. Всадники, построенные в два ряда, внезапно повернулись, превратив свой фланг в авангард. И длинной, закованной в сталь колонной, стремительной, как змея, они бросились на полуразрушенную баррикаду.

Один из первых двух всадников упал вместе с лошадью, и его товарищи проскакали по нему. Другой вскочил прямо на вершину укрепления, пронзив неприятельского стрелка копьем. Почти в то же мгновение его самого стащили с седла, а коня его убили.

Неистовый, стремительный натиск отбросил защитников. Ланкастерцы, карабкаясь по телам своих павших товарищей, бурей ринулись вперед, прорвали линию защитников, оттеснили их в сторону и с грохотом хлынули в переулок, подобно потоку, прорвавшему плотину.

Но битва еще не кончилась. В узком проходе Дик и несколько его воинов, оставшихся в живых, работали своими алебардами, как дровосеки, и вскоре во всю ширину переулка образовалось новое, более высокое и надежное заграждение из павших бойцов и их лошадей с развороченным брюхом, которые бились в предсмертной агонии.

Сбитый с толку этим новым препятствием, арьергард ланкастерской кавалерии дрогнул и отступил; и тут же на них хлынул из окон такой ураган стрел, что их отступление больше походило на бегство.

А всадники, ускакавшие вперед, которым удалось пересечь баррикаду и ворваться в переулок, домчались до дверей харчевни с шахматной вывеской; встретив здесь грозного горбуна и все резервное войско йоркистов, они в замешательстве и беспорядке кинулись назад.

Дик и его воины бросились на них. Выскочив из домов, на ланкастерцев со свежими силами напали воины, еще не участвовавшие в рукопашном бою; жестокий град стрел обрушился на беглецов, а Глостер уже догонял их с тыла. Минуту спустя на улице не осталось ни одного живого ланкастерца.

И только тогда Дик поднял окровавленный, дымящийся меч и закричал «ура».

Глостер слез с коня и осмотрел место боя. Лицо его было бледнее полотна; но глаза сверкали словно чудесные драгоценные камни, и голос его, когда он заговорил, звучал грубо и хрипло, возбужденный битвой и победой. Он взглянул на укрепление, к которому ни друг, ни враг не могли подойти, — так неистово бились там кони в предсмертной агонии, — и вид этой страшной бойни вызвал у него кривую усмешку.

— Прикончите лошадей, — сказал он, — чтобы не мешались… Ричард Шелтон, — прибавил он, — я доволен вами. Преклоните колено.

Ланкастерцы снова взялись за луки, и стрелы густым дождем сыпались в улицу. Но герцог, не обращая на них ни малейшего внимания, вытащил свой меч и тут же посвятил Дика в рыцари.

— А теперь, сэр Ричард, — продолжал он, — если вы увидите лорда Райзингэма, немедленно пришлите мне гонца. Пришлите мне гонца даже в том случае, если этот гонец — последний ваш воин. Я скорее потеряю свои позиции, чем упущу случай встретиться с ним в бою… запомните вы все, — прибавил он, возвысив голос. — Если граф Райзингэм падет не от моей руки, я буду считать эту победу поражением.

— Милорд герцог, — сказал один из его приближенных, — разве ваша милость еще не устали бесцельно подвергать свою драгоценную жизнь опасности? Стоит ли нам здесь мешкать?

— Кэтсби, — ответил герцог, — исход битвы решается здесь. Все остальные стычки не имеют значения. Здесь мы должны победить. А что касается опасности, так будь вы безобразный горбун, которого даже дети дразнят на улице, вы дешевле ценили бы свою жизнь и охотно отдали бы ее за час славы… Впрочем, если хотите, поедем и осмотрим другие позиции. Мой тезка, сэр Ричард, будет удерживать эту залитую кровью улицу. На него мы можем положиться… Но заметьте, сэр Ричард: не все еще кончено. Худшее впереди. Не спите!

Он подошел прямо к молодому Шелтону, твердо заглянул ему в глаза и, взяв его руку в свои, так сильно сжал ее, что у Дика чуть не брызнула кровь из-под ногтей. Дик оробел под его взглядом. В глазах герцога он прочел безумную отвагу и жестокость, и сердце его сжалось от страха за будущее. Этот юный герцог действительно был храбрец, сражавшийся в первых рядах во время войны; но и после битв, в дни мира, в кругу преданных людей, он, казалось, все так же будет сеять смерть.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

БИТВА ПРИ ШОРБИ

(окончание)

Дик, снова предоставленный самому себе, огляделся. Стреляли реже, чем раньше. Враг отступал повсюду; большая часть площади была уже совсем пуста; снег местами превратился в оранжевую грязь, местами покрылся запекшейся кровью; вся площадь была усеяна трупами людей и лошадей, и оперенные стрелы торчали густо, точно щетина.

Потери Дика были огромны. Въезд в уличку и обломки баррикады были завалены убитыми и умирающими; перед битвой у него было сто человек, теперь у него не осталось и семидесяти, способных держать оружие.

Время, впрочем, было на его стороне. Каждую минуту могли прийти свежие подкрепления; и ланкастерцы, измученные своею отчаянной, но безуспешной атакой, не очень-то были настроены противостоять новому вторжению.

В стене одного из крайних домов были солнечные часы, и при свете морозного зимнего солнца они показывали десять часов утра.

Дик обернулся к стоявшему позади маленькому, невзрачному на вид стрелку, который перевязывал себе руку.

— Славная была битва, — сказал он, — и, клянусь, им не захочется снова на нас нападать.

— Сэр, — сказал маленький стрелок, — вы хорошо сражались за Йоркский дом и еще лучше за самого себя. Никогда еще ни одному человеку не удавалось за такой короткий срок приобрести расположение герцога. Просто чудеса, что он доверил такой пост человеку, которого совсем не знал. Но берегите свою голову, сэр Ричард! Если вы будете побеждены, если вы отступите хоть на один шаг, вас ждет секира или веревка. Я приставлен сюда, чтобы следить за вами, и мне поручено, если вы покажетесь мне подозрительным, прикончить вас ударом в спину.

Дик с изумлением взглянул на маленького человечка.

— Тебе! — вскричал он. — Ударом в спину!

— Совершенно верно, — ответил стрелок, — и так как мне не нравится такое поручение, я вам все рассказал. Вы должны быть осторожны, сэр Ричард, иначе вам грозит опасность. О, наш Горбун — храбрый малый и славный воин, но любит, чтобы все в точности исполняли его приказания. Всякого, кто не исполнит какого-нибудь его повеления, убивают.