Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Sabatini Rafael - Белларион (др. изд.) Белларион (др. изд.)

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Белларион (др. изд.) - Sabatini Rafael - Страница 19


19
Изменить размер шрифта:

— Имя вашего отца?

— Фачино Кане — мой приемный отец. Имена моих настоящих родителей мне неизвестны.

Легкость и лаконичность, с которой он ответил на вопрос, могли бы свидетельствовать о его невиновности, на что, собственно, и рассчитывал Белларион, но подеста предпочитал иметь дело с фактами, а не с личными впечатлениями.

— Один из моих офицеров утверждает, что неделю назад вы появились в Касале вместе с неким бандитом Лорендзаччо из Трино, за чью голову уже давно назначено вознаграждение. Вы отрицаете это?

— Нет, но даже честный человек может случайно оказаться в компании мошенника.

— Вы находились вдвоем с ним в окрестностях Касале в доме крестьянина, который был ограблен, а впоследствии убит Лорендзаччо в таверне «Олень». Перед своей смертью погибший успел опознать вас. Вы признаетесь в содеянном?

— Признание подразумевает совершение преступления. Я подтверждаю изложенные вами факты, которые, однако, ничуть не противоречат моему предыдущему заявлению. Но, повторяю, это отнюдь не признание.

— Тогда объясните, почему вы сбежали от моего офицера, если ваша совесть была чиста?

— Потому что обстоятельства были против меня. Я поступил необдуманно и действовал в тот момент в состоянии аффекта.

— Впоследствии вы нашли убежище в доме синьора Аннибала Барбареско, проявившего к вам неожиданное сострадание. Нет сомнений, что вы рассказали ему о том, что случилось с вами, представив себя невинно преследуемой жертвой.

Белларион оставил без ответа это утверждение, происхождение которого для него не являлось загадкой — Барбареско, узнав от начальника стражи о случившемся в таверне «Олень», поспешил обвинить Беллариона в воровстве.

— Прошлой ночью вы попытались ограбить его, — продолжал после небольшой паузы подеста, — и, будучи застигнутым на месте преступления графом Спиньо, вы убили последнего, а затем ранили самого синьора Барбареско. Вы пытались ускользнуть из дома синьора Барбареско через окно, но были задержаны стражей. Вы признаетесь в этом?

— Нет. Позвольте изложить вам некоторые факты: я провел у синьора Барбареско без малого неделю и большую часть этого времени находился почти наедине с ним, если не считать присутствия его престарелого слуги; однако почему-то я выбрал для приписываемого мне ограбления ночь, когда в его доме, помимо него, находилось еще семеро крепких мужчин. Разве ваше превосходительство не видит здесь явного противоречия?

Его превосходительство, да и все собравшиеся в зале суда без труда увидели это противоречие. Но не только это бросалось в глаза: речь и манера обвиняемого выдавали в нем скорее школяра, чем разбойника.

— Как тогда вы объясните случившееся? — поинтересовался подеста, задумчиво пощипывая свою бородку. — Мы готовы выслушать вас.

— Закон всегда требует выслушать сперва обвинителя — синьора Барбареско, — смело ответил Белларион.

— Вы осмеливаетесь толковать закон? — неприязненно улыбнулся подеста. — Мошенники любят делать это.

— Вы рискуете объявить мошенниками всех юристов Италии, — парировал Белларион и был вознагражден одобрительными смешками из зала

— вероятно, многие в его сарказме усмотрели куда больше правды, чем он вкладывал в него. — Могу заверить ваше превосходительство, что я не новичок в науках — мне приходилось изучать юриспруденцию, богословие, риторику и многое другое.

— Возможно, — мрачно произнес подеста, — но сейчас вам предстоит серьезно углубить свои познания. — Мессер де Феррарис тоже умел пользоваться сарказмом. — Итак, — продолжал он, — вы слышали предъявленное вам обвинение. Отвечайте на него.

— Отвечать? — удивился Белларион. — Но почему я должен отвечать, когда закон предписывает сначала выслушать лично самого обвинителя, чтобы обвиняемый мог задать ему некоторые вопросы? Простите мне упорство, ваше превосходительство, но я настаиваю на соблюдении прав обвиняемого. Я требую, чтобы синьор Барбареско предстал перед судом, и вы услышите, как он будет вынужден публично опровергнуть все выдвигаемые им обвинения.

— Вы позволяете себе распоряжаться здесь?! — негодующе прогремел голос подесты.

— Здесь распоряжается закон, — невозмутимо ответил Белларион, — и я всего лишь объясняю его.

— Ну и ну! — ухмыльнулся подеста и покачал головой. — Хорошо, я постараюсь быть снисходительным к вашему упрямству, о чем вы только что просили меня. Пригласите мессера Барбареско, — возвысил он голос и окинул взором толпившихся в зале зевак.

Возбужденный офицер протиснулся вперед и встал перед подестой.

— Ваше превосходительство, мессер Барбареско исчез. Сегодня утром, сразу же после восхода солнца, он покинул Касале, и вместе с ним скрылись его шестеро друзей, имена которых известны мессеру Бернабо, а также его единственный слуга.

Регент задумчиво погладил подбородок и повернулся к изумленному подесте.

— Как такое могло произойти? — сурово спросил он.

— Я узнал об аресте этого человека только поздно утром, — ответил подеста. — И как бы то ни было, задержание обвинителей нигде не практикуется.

— Однако следовало принять некоторые меры предосторожности при рассмотрении дела, обстоятельства которого столь необычны.

— Позвольте возразить вашему высочеству, но только побег обвинителя говорит об исключительности обстоятельств этого дела.

Регент недовольно откинулся в кресле и наполовину прикрыл глаза веками:

— Ну что ж, я не стану больше вмешиваться в судебный процесс. Продолжайте, вас все ждут.

Куда более озадаченный поведением регента, чем всем остальным, вместе взятым, подеста вновь обратился к Беллариону:

— Вы слышали, мессер, — ваш обвинитель не может присутствовать здесь лично.

— Прекрасно, — рассмеялся Белларион. — Я думаю, вы согласитесь со мной, что его побег лучше всего свидетельствует о лживости его обвинения.

— Но, мессер, вы должны уважать суд, — увещевающим тоном продолжал подеста, словно забыв о существовании слова «мошенник», которым он совсем недавно награждал Беллариона. — Вы просто обязаны сообщить нам свою версию происшедшего, чтобы мы могли принять решение, как поступать с вами.

— Хорошо, — ответил Белларион, — но, увы, я немногое могу сказать вам, поскольку я не присутствовал в самом начале ссоры, разыгравшейся между графом Спиньо и мессером Барбареско. Я услышал шум и крики о помощи, но граф Спиньо был уже мертв, когда я появился в комнате, откуда они доносились. Увидев меня и решив, что я могу их выдать, мессер Барбареско и его друзья напали на меня, но мне удалось ранить хозяина дома и закрыться в одной из комнат, откуда я ускользнул через окно. Поверьте, ваше превосходительство, если бы не стража, мне ни за что не удалось бы выбраться оттуда целым и невредимым.

Такая история, по мнению Беллариона, должна была убедительно прозвучать для ушей регента, но подеста отнюдь не был удовлетворен ею.

— Я куда более охотно поверил бы вам, — с вызовом в голосе заявил последний, — если бы вы смогли объяснить нам, почему граф Спиньо и вы сами оказались в момент происшествия полностью одетыми, в то время как все остальные были в ночных рубашках. Одно это говорит о том, кто был агрессором, а кто — жертвой.

Белларион взглянул на регента, но тот словно замер в своем кресле и лишь сурово и строго глядел на него в упор, у него мелькнула мысль, что как шпион он может представлять собой ценность для регента лишь в том случае, если умолчит о своей миссии в доме Барбареско.

— Я не знаю, почему граф Спиньо был одет, — решительно заявил он.

— Сам же я был в тот вечер во дворце, вернулся поздно и от усталости задремал, сидя в кресле.

Беллариону показалось, что во взгляде регента промелькнуло одобрение. Но подеста медленно покачал головой.

— Весьма неубедительное объяснение, — усмехнулся он. — Может быть, вы придумаете что-нибудь получше?

— Что может быть лучше правды? — твердо и несколько заносчиво ответил Белларион. — Вы требуете объяснить вещи, которые лежат вне моего понимания.