Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией] - Нагорный Алексей Петрович - Страница 20

— Что же ты? — укоризненно сказал Бушмакин. — А еще красный милиционер. Где наган?

— Вот, — тихо сказала она. — Я хотела в них выстрелить, да у меня сил не хватило взвести курок.

— Ничего, Маруська, не тушуйся, — вздохнул Бушмакин. — Не смогла, так не смогла. Мы тебе потом браунинг организуем за то, что сумела сохранить боевое оружие. А себе и всем остальным назначу по десять суток ареста — за утрату революционной бдительности и револьверов. Плохие мы еще сыщики, Маруська.

Приподнялся и сел Колычев. Увидел Бушмакина, улыбнулся через силу:

— Дали нам перцу. А что вы хотите? Они всю жизнь этим занимаются, а вы — первый день… Сколько еще времени пройдет, прежде чем вы освоите хотя бы азы сыскного дела.

— Меньше, чем вы думаехе, — сказал Бушмакин. — Вы знаете этих людей?

Колычев кивнул.

— Я сообщу об этом Военно-революционному комитету, — продолжал Бушмакин. — За саботаж такого рода они будут расстреляны.

Колычев снова кивнул:

— Иного они и не заслуживают. Но если вы думаете, что они сидят и ждут ваших конвойных, — вы ошибаетесь… — Колычев усмехнулся. — Я не политик, но даже я понимаю, что мой класс не сдастся вам без боя. Как говорят на ваших собраниях: в повестке дня — гражданская война… И эти люди будут ждать ее начала в укромном месте.

Маруська растолкала ребят. Все выглядели вполне сносно, только у Коли поперек лба лег багровый шрам.

— Картотеку жалко, — Колычев обвел взглядом кабинет. — Она собиралась годами. Большое подспорье потеряли, жаль…

— Сейчас все разойдемся, — сказал Бушмакин. — Отдыхать четыре… нет, шесть часов. Ровно в пять, — он посмотрел на часы, — всем быть здесь. Где телефон?

Колычев кивнул на свой стол.

— Я позвоню, вызову охрану, — продолжал Бушмакин. — А то пока мы будем спать, ваши друзья, не дай бог, снова явятся.

— Это не мои друзья, милостивый государь! — встал Колычев. — Это негодяи!

— Ну хорошо, хорошо, — отступил Бушмакин и потянулся к трубке. Но взять ее не успел. Заверещал зуммер.

— Кого это? — спросил Бушмакин.

— Не знаю, — Колычев пожал плечами. — Сюда уже недели две никто не звонил… — Он снял трубку: — Управление сыскной… то бишь — уголовного розыска, здесь Колычев. С кем имею честь? Понятно! — Он зажал мембрану рукой и повернулся к Бушмакину: — Около сотни неизвестных громят посольство на Большой Морском. Дипломаты просят помощи. Они уже всюду звонили — дозвониться никуда не могут.

— Что вы делали в подобных случаях? — спросил Бушмакин.

— В мое время подобных случаев не было, — не удержался Колычев.

Бушмакин взял трубку:

— Слушайте меня! Да тише вы, черт вас возьми! Десять минут продержитесь! Все! — он швырнул трубку на рычаг, крикнул: — Маруська и Колычев остаются, остальные — за мной!

— У них винтовки и пулемет! — закричал Колычев. — А у вас?

Бушмакин растерянно уставился на пустую кобуру.

— Черт, — пробормотал он. — Но все равно, я обещал помощь. Надо идти…

— Я с вами, — заявила Маруська.

— Я тоже, — поразмыслив, сказал Колычев. — И, принимая во внимание ваш искренний порыв… Ладно, я помогу вам. Идите за мной…

Он бросился к дверям, которые вели в подвал. Внизу перед тяжелой, обитой железом дверью он остановился. На огромном засове висел пудовый замок.

— Здесь кладовая изъятого оружия. Все сваливали сюда. Патроны тоже.

— Что же ты раньше молчал? — Бушмакин растроганно похлопал Колычева по плечу. — Маруська, давай сюда твой «шпайер»… Всем отойти!

Бушмакин семь раз подряд выстрелил в замок. Полетели искры, куски исковерканного металла. Замок отвалился.

Вошли. Это была маленькая комната со стеллажами вдоль стен. На полках лежали револьверы и пистолеты самых разных марок, ножи, кастеты, остро заточенные напильники.

— Брать оружие только с полной обоймой! — предупредил Бушмакин. — Лучше — по две обоймы сразу.

Коля засмотрелся на тяжелый маузер в деревянной кобуре. К сожалению, в нем не было ни одного патрона.

— За мной! — Бушмакин выскочил в коридор.

Выбежали за Гороховую. Бушмакин с сомнением оглянулся на парадную дверь, сказал:

— Там оружие, документы. Маруська! Ты остаешься! И без лишних слов, — прикрикнул он. — Позвони Сергееву, пусть пришлет помощь.

Маруська понуро скрылась в подъезде.

Трехэтажный особняк посольства отделяла от улицы затейливая чугунная решетка. Вдоль нее выстроились погромщики. Они просунули стволы винтовок сквозь узоры решетки и держали окна посольства на прицеле. Два человека по приставной лестнице лезли на балкон, около десятка колотили невесть откуда раздобытым рельсом в резную дубовую дверь. Она трещала, но пока не поддавалась… Двое залегли в воротах — у станкача. Бушмакин увидел солдат с повязками революционной охраны, сердито спросил:

— Чего не стреляете?

— Без толку, — вздохнул солдат. — Их — эвон сколько. А нас — эвон.

— Огонь! — зло крикнул Бушмакин и выстрелил из своего нагана. — Ребята! Занять позиции и не высовываться! Огонь!

Солдаты открыли беспорядочную пальбу. Бушмакинцы их поддержали. Один из бандитов — он уже перебросил ногу через решетку балкона, сорвался и полетел вниз.

— Братва! В нас палят какие-то суки! — растерянно завопил главарь погромщиков. — Стой! — Он замахал маузером. — Чего по своим жарите? Мы, чай, буржуев трясем! Давай к нам, барахло поровну!

— Огонь! — скомандовал Бушмакин.

На этот раз ударили дружно, залпом. Бандиты выронили рельс и разбежались.

— На куски порвем, падлы! — орал предводитель. — Нас больше! Не дрейфь, братва! Их часы сочтены!

Бандиты начали стрелять.

Бушмакин высунулся из-за угла дома, крикнул:

— Предлагаю сдаться! Кто добровольно сложит оружие — уйдет свободно! Остальным — расстрел на месте!

— Не слушайте его! — срываясь на визг, заверещал главный. — Контрики они, братва! Огонь по контрикам! Патронов не жалеть! У нас их много! Пулемет! Полкоробки разом, огонь!

Затрещал «максим».

— Дохлое дело, — сказал солдат. — Они нас ликвиднут как пить дать.

— Нахожу, что это, увы, резонно, — поддержал солдата Колычев.

Бушмакин выстрелил. Следом за ним открыли стрельбу Никита и Вася.