Александр Великий - Догерти Пол - Страница 11

• Наконец, подробности самого убийства обличают Александра. Есть свидетельства, что Павсаний испытывал враждебные чувства к Атталу, а потому он обратился к Александру за помощью, однако услышал от него лишь загадочную цитату из Еврипида; «Убей того, кто совершил величайшее». Более того, в день убийства при Филиппе не было охраны, однако, как явствует из письменных источников, рядом с ним находились два молодых воина – сын его, исполненный обиды на отца, и Александр из Эпира, сводный брат Олимпиады. Источники не сообщают о какой-либо попытке обоих Александров защитить Филиппа или отомстить за его смерть. Те же, кто преследовал и убил Павсания, были друзьями Александра Македонского: Аттал [II], Леоннати Пердикка. Убийство Филиппа доказывает безжалостность Александра, однако ирония судьбы: люди, окружавшие Филиппа в день его гибели, были теми же, что и тринадцать лет спустя, в день загадочной смерти Александра в Вавилоне.

Александр быстро наладил отношения с македонской знатью, несмотря на кровопролитие и казни соперников. Он заверил двор в том, что продолжит политику Филиппа, с одним лишь исключением: все македонские граждане будут освобождены от прямых налогов. Такой подкуп обеспечил Александру быстрое признание за ним прав на престолонаследие внутри Македонии, хотя ситуация за ее границами была не столь однозначной.

Новость о гибели Филиппа мгновенно распространилась на север и вызвала возбуждение среди варварских племен. Они заблокировали главные дороги и проходы. В греческих Фивах начались волнения, из Кадмеи изгнали македонский гарнизон. В Афинах Демосфен, оплакивавший смерть дочери, первым услышал новость о смерти Филиппа. Он снял траурное платье, надел лучший свой наряд, возложил на голову венок и заявил, что видел сон, согласно которому Афины скоро узнают об очень хорошем событии. Александру стало об этом известно. Приближенные предлагали ему не вмешиваться в дела Греции и не прибегать там к насилию, но, согласно Плутарху, «Александр этот совет отверг, он стремился добиться безопасности и спасти положение дерзостью и неустрашимостью, так как полагал, что, прояви он хоть малейшую уступчивость, и все враги тотчас на него набросятся».

В конце весны и в начале лета 336 года до н. э. Александр совершил молниеносную блестящую операцию. Главный проход Темпе был захвачен фессалийцами. Из этого места открывался путь в Южную Грецию. Если Александр хотел через него пройти, пришлось бы договариваться. К югу от главного прохода находились скалистые горы Осса, и Александр приказал вырубить в камнях ступени со стороны моря. Вот так его войска обошли врага с тыла. Фессалийцы немедленно запросили мира. Александр вслед за отцом сделался архонтом[16] их федерации, он получил тот же статус и ту же власть, что и Филипп, получал с племен доходы, но что для него было более важно – в его распоряжении теперь была превосходная конница. Александр смог теперь добраться до Коринфа, где его провозгласили гегемоном Коринфского союза. Фивы покорились Александру немедленно, едва он пригрозил напасть на город, а Афины постарались не показывать своей радости по поводу смерти Филиппа и не сделали попытки восстать против его преемника.

Александр намерен был заполучить одобрение всех влиятельных сил Греции, будь то союзы или храмы. По окончании дел в Коринфе Александр отправился в святилище Аполлона в Фокиде, к знаменитому в Греции Дельфийскому оракулу, чтобы осведомиться у него о будущем предстоящего похода в Персию. Случилось так, что его приезд совпал с одним из несчастливых дней, когда закон запрещает предсказания. И пифия, прорицательница, отказалась прийти в священную пещеру. Александр разозлился, пошел за ней сам, чтобы силой притащить ее в храм, а когда жрица воскликнула: «Ты непобедим, сын мой!», Александр отпустил ее. Он сказал, что не нуждается больше в прорицании, так как уже получил ответ на свой вопрос. Он уехал из Дельф, уверенный, что будущее Греции принадлежит ему.

Весной 335 года Александру пришлось иметь дело с новыми мятежами во Фракии, дикой суровой северной стране. Тамошние племена пользовались своим преимуществом: жили они в труднодоступных горах. Снова Александр проявил свой гений, сделав то, чего от него не ожидали: он сумел подавить дикие племена, в частности трибаллов, и даже организовал на другом берегу Дуная карательную операцию против гетов.[17] Операция была долгой и жестокой. Александр продвинулся столь далеко на север, что в Грецию просочились слухи, будто он убит, а его армия уничтожена. Демосфен, считавший Александра трусом, настроил своих соотечественников и фиванцев на мятеж. Александр вынужден был поспешить назад и увидел, что Греция охвачена восстанием. Его войска преодолели за тринадцать дней расстояние в 300 миль. Афины немедленно сдались. Фивы отказывались верить тому, что Александр все еще жив, и он направил в город гонцов с приказом сдаться. Подстрекаемые недавно вернувшимися беженцами-земляками, фиванцы объявили Александра угнетателем Греции. По словам Диодора, эти слова оскорбили Александра. Он дал волю гневу и поклялся покарать фиванцев и их город. Он занял позицию возле ворот Электры. Фиванцы развернули свои войска, но им было далеко до закаленных в боях воинов Александра: те прижали их к стене. Ворота в город оказались открыты, и македонская армия влилась в город. Около 6000 фиванцев были убиты, в плен взяли по меньшей мере 30 000 солдат.

На следующий день царь созвал собрание Коринфского союза и предоставил его членам решать судьбу захваченного города, ибо в союзе имелось несколько сторонников Фив. Постановили, что город должен быть сравнен с землей, так чтобы там камня на камне не осталось. Тридцать тысяч его жителей должны были быть проданы в рабство. Александр выполнил постановление. Свобода была дарована лишь жрецам и жрицам, пощадили также дом поэта Пиндара и его семью. В ужасе от происшедшего, афиняне просили о милосердии и, как ни странно, его получили. Плутарх рассказывает: «То ли потому, что Александр, подобно льву уже насытил свой гнев, то ли потому, что он хотел противопоставить жесточайшему и бесчеловечнейшему деянию милосердный поступок, однако царь не только простил афинянам все их провинности, но даже дал им наказ внимательно следить за положением дел в стране». Александр совершил чудовищное преступление – вырвал «око Эллады». Позднее, к концу своей карьеры, он горько сожалел об уничтожении одного из древнейших священных городов Греции. По словам Плутарха, Александр верил, что большинство его ошибок в течение последующих двенадцати лет «были вызваны гневом Диониса, который хотел отомстить за уничтожение своего любимого города».

Александр показал себя безжалостным властителем. Он осушил источник мятежа, и это дало ему возможность обратить взор на восток. Александр вместе с армией пришел в Пеллу и начал серьезно готовиться к походу через Геллеспонт. Аттал был казнен, и Александр остался без ключевого командира экспедиционных войск. И это была одна из многих проблем, которые необходимо было решать, прежде чем отправляться в поход. Как раз в тот момент Дарий III, новый персидский царь, нанявший профессионального греческого наемника, полководца Мемнона из Родоса, заставил отступить Пармениона. Александр вызвал военачальника к себе и сделал его своим заместителем.

Весной 334 года до н. э. Александр вышел из Пеллы и проследовал в обратную сторону тем же путем, каким шел великий персидский царь Ксеркс, когда захватывал Грецию. Александр взял с собой армию, насчитывавшую примерно 50 000 человек. Костяк ее составляли 15 000 пехотинцев, разделенных на шесть фаланг. Это были ветераны Филиппа, вооружены они были сариссами – копьями длиной 14–16 футов с наконечниками в форме листа. Сариссу, весившую около 7 кг, приходилось держать обеими руками, и воина защищал крошечный щит, он висел на шее и прикрывал левое плечо. Фаланга выстраивалась в шестнадцать рядов. В бою передние шеренги держали копья низко, выставив их вперед, следующие ряды клали свои сариссы на плечи передних и пробивали брешь в строе противника. Головы воинов защищали беотийские круглые шлемы с козырьками спереди и сзади. Каждой шеренге соответствовали свой цвет и опознавательный знак. Кроме тяжелой пехоты у Александра было примерно 2000 отличных всадников, ездили они без стремян, и шлемы их – беотийские или финикийские – украшали султаны, окрашенные в цвета их подразделения, седельные чепраки были той же окраски. Наемники из Фессалии (конница), фракийские разведчики (легкая конница), пращники из Родоса, лучники из Крита и пехота из северных племен составляли остальную часть войска. Александр взял с собой также музыкантов, ученых и писателей. У него был даже собственный официальный историк Каллисфен – родственник Аристотеля. Армейские писцы состояли под началом Эвмена из Кардии; Диад отвечал за осадные орудия, значительно модернизированные при Филиппе. Многие соратники Александра учились с ним в Миезе, например Аттал (II), Пердикка и Леоннат. Их часто называли «друзьями», «товарищами» и «телохранителями» царя. Александр им доверял и использовал как охрану либо в администрации: Птолемей, сын Лага, был также из их числа.