Тарзан — приемыш обезьян (нов. перевод) - Берроуз Эдгар Райс - Страница 16

Кулонга с невероятной быстротой выхватил из-за плеча лук и наложил стрелу на тетиву. На этот раз ему никак нельзя было промахнуться! И он не промахнулся. Отравленный наконечник угодил прямо в сердце огромного человекообразного зверя.

Кала с ужасающим стоном упала ничком на глазах у примчавшихся ей на выручку горилл.

А дикарь уже бежал вниз по тропе, словно испуганная антилопа, подгоняемый криками стопившихся вокруг Калы антропоидов. Кулонга достаточно знал о свирепости этих диких созданий, чтобы его единственным желанием в тот момент было как можно больше увеличить расстояние между собой и гориллами.

Обезьяны не преследовали его.

Никто из них ни разу не видел черных людей, никто не подозревал о смертоносном действии лука и стрел, потому сородичи Керчака никак не могли связать действия странного чернокожего существа со смертью Калы.

Тарзан услышал издали слабые, но тревожные звуки. Догадавшись, что с кем-то из его племени случилась беда, он поспешил туда, где выли и лопотали его соплеменники.

Добравшись до места происшествия, он ворвался в круг обезьян — и увидел тело своей убитой матери.

Тарзан застыл от горя и некоторое время стоял неподвижно, полными слез глазами глядя на безжизненно распростертую Калу. Потом он бросился к ней и горько зарыдал, уткнувшись лицом в жесткую черную шерсть той, которую любил, как родную мать. Что из того, что Кала была свирепым страшным зверем! Для Тарзана она была заботливой, доброй мамой, казавшейся ему такой же прекрасной, какими все мамы кажутся своим сыновьям. Юноша никогда не знал иной привязанности и отдал Кале все то, что принадлежало бы леди Элис, если бы она была в живых.

Потом горе Тарзана уступило место страшной злобе.

Вскочив, он обвел соплеменников таким свирепым взглядом, что обезьяны испуганно шарахнулись. Ударив себя кулаком в грудь, приемыш Калы проревел свой страшный боевой клич.

Он сразу понял то, чего не могли понять гориллы, безошибочно связав тонкую палочку, торчащую из груди Калы, с поселком черных людей. И тот негодяй, что поразил его мать смертоносной стрелой, наверняка бежал с быстротой оленя Бары по направлению к этому поселку!

Тарзан взметнулся на дерево и вихрем понесся по лесу. Он хорошо знал все изгибы слоновой тропы, по которой мчался убийца, и старался двигаться через лес напрямик, чтобы пересечь дорогу черному воину. В глазах Тарзана загорался страшный огонь, когда он думал о том, что будет, когда он настигнет беглеца.

Спустя час человек-обезьяна спустился на землю и принялся внимательно осматривать тропу.

Маленькие комочки земли все еще скатывались с края следа в его углубление — отпечаток босой ноги был свежим, человек, за которым гнался Тарзан, прошел здесь совсем недавно.

Осиротевший приемыш Калы взлетел на дерево и быстро, почти бесшумно, понесся высоко над тропой.

Он не одолел и мили, когда увидел внизу черного воина. Человек стоял на открытом месте, держа лук с натянутой тетивой. А напротив него рыл копытами землю разъяренный вепрь Хорта.

Тарзан замер на дереве, с удивлением глядя на странное чернокожее существо, которое он впервые видел так близко. Оно походило на него и телом, и лицом, но как отличалось во всем другом! Правда, в книжках он уже видел рисунки, изображавшие негров, но те мертвенные отпечатки и отдаленно не напоминали лоснящееся, черное, ужасное живое существо!

К тому же человек с туго натянутым луком напомнил Тарзану не столько «негра», сколько «стрелка» из его иллюстрированного букваря: «С „С“ начинается стрелок».

Буря новых ощущений и чувств приковала Тарзана к месту, и он широко раскрытыми глазами смотрел на развернувшееся внизу невиданное действо.

Мускулистая черная рука еще сильнее натянула тетиву, и когда вепрь бросился вперед, стрела вонзилась в щетинистую шею зверя.

Кулонга мгновенно наложил на тетиву вторую стрелу, а едва Хорта устремился в атаку, перескочил через него и уже из новой позиции всадил в спину вепря еще одну стрелу.

Зверь сделал несколько неверных шагов, словно удивляясь чему-то, качнулся и упал на бок. Несколько судорожных подергиваний мышц — и Хорта застыл без движения.

Кулонга опустил лук.

Ножом, висевшим у него на боку, он вырезал из туши несколько больших кусков, ловко и быстро развел огонь посреди тропы и стал жарить мясо. Поселок был уже совсем близко, и дикарь явно чувствовал себя в безопасности.

Он и не подозревал, что с вершины дерева за ним наблюдают горящие от ярости глаза. Но кроме жажды мести в этих глазах светилось любопытство.

Желание прикончить убийцу матери по-прежнему одолевало Тарзана, однако он знал, как важно уметь сочетать в своих поступках храбрость и осторожность. Он непременно убьет это дикое существо, но потом, когда при чернокожем не будет его лука и отравленных стрел.

Покончив с едой, Кулонга взвалил на плечи солидную часть туши, а то, что не смог унести, оставил на месте охоты. Вскоре он исчез за ближайшим поворотом тропы, и тогда Тарзан спустился на землю. Он отрезал несколько кусков мяса от туши, но жарить не стал.

Тарзан видел огонь и раньше, когда Ара, то-есть молния, ударяла в дерево во время грозы. Но каким образом негр мог добывать красно-желтые острые клыки, пожирающие деревья и ничего не оставляющие после себя, кроме тонкой черной пыли? И для чего враг Тарзана испортил свое восхитительное кушанье, отдав его в зубы огню? Может, Ара была союзницей стрелка, и он делил с нею добытую пищу?

Размышляя над этим, лорд Грейсток прикончил солидную порцию сырого мяса, вытер окровавленные пальцы о траву и снова отправился по следам Кулонги.

А в это же самое время в далеком Лондоне другой лорд Грейсток, младший брат Тарзана, велел отослать обратно клубному повару поданные ему котлеты, заявив, что они недожарены. А потом, окончив обед, окунул пальцы в серебряный сосуд, наполненный душистой водой, и вытер их куском белоснежного камчатного полотна…

Тарзан упорно преследовал Кулонгу, бесшумно двигаясь над ним по веткам, словно злой дух лесов. Еще два раза он видел, как негр пускал свои стрелы: один раз в Данго, гиену, в другой раз в мартышку Ману. В обоих случаях животные умирали почти мгновенно. Яд Кулонги, очевидно, был свеж и очень силен.

Тарзан размышлял об этом странном способе убийства, раскачиваясь на ветвях на высоте сорока футов над землей. Он понимал, что маленький укол стрелы не мог сам по себе так быстро убивать диких обитателей джунглей. Лесные твари нередко выходили из сражений друг с другом истерзанными самым страшным образом — и все-таки выживали.

Нет, в этих маленьких деревянных щепочках крылось что-то таинственное. Недаром одной царапиной они причиняли смерть! Тарзан обязательно должен был выяснить, в чем тут дело.

И когда на следующий день Кулонга опять покинул поселок, чтобы отправиться в кишащие дичью джунгли, на дереве его уже поджидал Тарзан.

Кулонга охотился долго, но на этот раз удача отвернулась от него, и наконец он решил заночевать в лесу. Забившись в самые густые и непроходимые колючие кусты, он уснул, а после пробуждения увидел, что его копье, лук и стрелы бесследно исчезли.

Черного воина охватил панический страх. Он был безоружен! Правда, у него оставался еще нож, но теперь негр и не помышлял об охоте. Его единственным желанием было как можно скорее добраться до селения Мбонги.

Быстрой рысью Кулонга пустился по тропе, ведущей к родному поселку.

А на расстоянии нескольких ярдов от него, перепрыгивая с ветки на ветку, бесшумно несся мститель за убитую Калу.

Лук и стрелы Кулонги теперь покоились на вершине гигантского дерева, крепко-накрепко привязанные к развилке. У подножия этого дерева Тарзан срезал острым ножом полоску коры со ствола, а повыше надломил ветку. Такими отметками он всегда обозначал места, где оставлял какие-либо запасы.

Кулонга продолжал путешествие, больше похожее на бегство, а Тарзан направлял свой полет по ветвям все ниже и ниже, пока наконец не оказался почти над головой чернокожего. Теперь он держал наготове сложенную кольцами веревку.