Корабль мертвых - Травен Бруно - Страница 34

Короче, Станислав ни с чем вернулся в полицейпрезидиум.

– Ну вот, польский консул вам не помог, я это предвидел, – удовлетворенно кивнул чиновник. – Что теперь собираетесь делать, Козловский? Вам нужны документы. Без них вас не возьмут ни на один корабль.

– Да, это так, господин инспектор.

– Хорошо, я выдам вам удостоверение, – решился вдруг чиновник. – В десять утра завтра приходите в паспортный отдел. Кабинет сто тридцать четыре. Получите паспорт. Надеюсь, вам это поможет добыть корабельную книжку.

Так немцы доказали, что их зря называют бюрократами.

В паспортном отделе Станислав заплатил за процедуру триллион марок и наконец получил нужный документ. Все в нем было в порядке. Это был настоящий добрый паспорт, как в старые времена. Никогда Станислав не имел такого хорошего паспорта. С ним можно было плыть хоть в Нью-Йорк, так надежно он выглядел. Имя, дата рождения, профессия, место рождения – все в нем было на месте. Вот только… «Без подданства»… Странная формулировка… Да Бог с ней… А это что за указание? «Недействителен за пределами Германии»… Наверное, чиновники думают, что океанские корабли плавают по просторам Люксембурга или поднимаются вверх по Эльбе… Тем не менее, Станислав сразу же направился в Морское управление.

– Корабельную книжку? Не можем выдать, – сказали ему. – Вы не имеете подданства. С этим паспортом вы можете жить, как вам хочется, но получить корабельную книжку можно только при наличии подданства.

– Но как же мне попасть на корабль? Ведь я моряк!

– У вас есть паспорт… – намекнул чиновник глупому моряку. – В нем ясно указано, кто вы такой и где живете… Ну… Вы же старый морской волк… Что тут подсказывать?… Пойдите на какой-нибудь иностранный корабль… Там и платят больше…

Воспользовавшись подсказкой, Станислав рискнул. На голландском корабле, стоявшем в порту, его появлению обрадовались. Корабельный агент, посмотрев документы, сразу сказал:

– Идем к консулу. Нужно зарегистрироваться.

Консул не возражал. Он поприветствовал агента, шкипера и внес в регистрацию имя Станислава Козловского. Потом протянул руку:

– Дайте вашу корабельную книжку.

– Ее у меня еще нет. Зато есть паспорт.

– Мне все это едино. Паспорт так паспорт.

– Совсем новенький, – похвастался Станислав. – Только что получил в здешнем полицейпрезидиуме.

Консул полистал паспорт и кивнул довольно. Но вдруг взгляд его закаменел.

– Что такое?

– Ничем не могу вам помочь.

– Это почему?

– Как это почему? – от удивления консул уронил спичку на пол.

– Да, почему? – поинтересовался и шкипер. – Документы у него в порядке. Я лично знаю чиновника, который их подписал.

– Паспорт безупречен, – покачал головой консул. – Но я не могу подписать назначение. Здесь не указано подданство.

– Да плевать мне на его подданство, – заявил шкипер. – Мне нужен этот человек. Он классный рулевой, я знаю. И корабли, на которых он плавал, отличные корабли. Мне этот человек подходит.

Консул усмехнулся:

– Может, вы еще усыновите его?

– Что за глупости? – разозлился шкипер.

– Или возьмете на себя всю меру ответственности за этого человека?

– Не понимаю…

– Этот человек не является подданным ни одной страны, – объяснил консул. – Он может работать на корабле, пока тот стоит у берега. Вывезти его из страны вы не можете. Куда он потом денется?

– Ну… Вернется обратно в Гамбург…

– Ну нет, не получится! Если он прибудет к нам из-за границы, почему мы должны его принимать? Ну да, у него хорошие документы, в них даже указано что он живет в Гамбурге. Но этого мало, чтобы снова вернуться в Германию. У него нет подданства, понимаете? Из ниоткуда в никуда трудно путешествовать. Он немец и родился в Познани, да, это факт. Но этот факт ни Польша, ни Германия не признают. Конечно, если вы лично возьмете на себя всю ответственность…

– Да зачем мне такое? – возмутился шкипер.

– Вот я и говорю, что не могу назначить этого человека на ваш корабль.

И вернул Станиславу паспорт.

– Послушайте, – все еще не сдавался шкипер. – Может, все-таки решим вопрос… Хотя бы в виде исключения? Мне нужен хороший рулевой…

– Сожалею, господин капитан, но моя компетентность не распространяется на такое. Я придерживаюсь предписаний, выданных правительством.

– Проклятые формалисты! – выругался шкипер.

В коридоре он похлопал Станислава по плечу:

– Ну что мне делать, сынок? Ты же видишь, я очень хотел тебя взять. А теперь не могу, потому что у консула записано твое имя… Даже форс мажор… Нет, – махнул он рукой, – нечего и думать! Вот тебе два гульдена, отдохни вечером. А я поищу другого рулевого. И они расстались.

39

Но Станислав хотел попасть на корабль.

– Развлечения с чужими кошельками – это хорошо, но только на определенное время. Один раз сошло с рук, другой раз сошло, все равно чувствуешь себя отвратительно. Я хотел жить иначе, Пипип. Я же знал, что такое настоящая работа. Я хотел стоять у штурвала и держать курс. Ничто с этим не сравнится, нет, Пипип. Ты стоишь за штурвалом, и железная коробка послушно идет тем курсом, который ты ей назначил. Ты держишь ее в узде. Понимаешь? – Станислав схватил меня за плечи и попытался повернуть, будто я правда был штурвалом. – Даже в шторм ты держишь свою посудину точно на курсе, чувствуешь каждое ее движение, и она отвечает тебе тем же. Хочется орать от удовольствия, Пипип, когда все получается и ты ведешь огромное судно против ветра и волн. И если шкипер заметит небрежно: «Молодец, Лавски. Точная работа, никто бы не мог вести корабль так хорошо», ты чувствуешь, что тебя хвалят за дело. Да, Пипип, я это действительно чувствовал. Потому и не хотел заниматься ничем другим.

– Я не стоял за штурвалом, но, наверное, ты прав, – согласился я. – Когда покрываешь краской борт, тоже есть особый шик в том, чтобы не плеснуть куда не надо краску и вывести линию так ровно, как только может человек.

Станислав помолчал. Потом сунул в рот сигарету, купленную у контрабандиста.

– Наверное, втайне ты смеешься надо мной, Пипип. Такой классный рулевой, а таскает уголь! Ну хорошо, хоть бы старший матрос, а то просто угольщик. Но даже в этом деле есть своя хорошая сторона, Пипип. На плавающем корыте все важно, тут нет ненужных дел. Если вовремя не натаскаешь угля, кочегар не сможет держать давление пара, значит, наша посудина потеряет ход. И я тебе так скажу. Перебросить пятьсот лопат угля на расстояние в десять шагов и насыпать его у топок столько, что кочегару негде повернуться, это тоже непросто. Сам удивляешься, что можешь воротить такие горы. Это тоже настоящая работа. И так тебе скажу, Пипип. Всяким баловством люди начинают заниматься тогда, когда у них нет настоящей работы.

Я кивнул.

– А что было потом? После того, как тебя не взяли на голландца?

Нужна была работа, объяснил Станислав. Нужно было найти корабль. Свой новенький чудесный паспорт он продал за пару долларов, чтобы только почувствовать наконец в руке несколько серебряных монет. А потом с датскими рыбаками провернул одно интересное дельце с контрабандным спиртом и заработал еще какое-то количество сребреников. После этого сел в поезд и отправился в Эмерих, в Голландию. Все прошло нормально, но когда Станислав уже купил билет в Амстердам, его остановили полицейские и ночью тайком выпихнули за границу.

– Как? – не поверил я. – Ты хочешь сказать, что полицейские сами тайком выпихнули тебя в чужую страну? – мне страшно хотелось услышать, что Станислав думает обо всем этом.

– Вот именно, тайком, – кивнул он и поглядел мне в глаза. – Я не вру, Пипип. Они постоянно так делают. Всякой ночью на границе идет оживленный размен людьми. Немцы отправляют надоедающих им иностранцев и большевиков через голландскую, бельгийскую, французскую и датскую границы. Уверен, что так поступают и швейцарцы, и чехи, и поляки.

– Но это противозаконно!