Звездный лабиринт – 2 - Мзареулов Константин - Страница 67

«Между моим вопросом и его ответом выходила пауза в десять-двенадцать секунд, — прикинул Михаил. Звездолет сейчас далеко от Земли, и радиоволнам требуется такое время, чтобы преодолеть путь от базы на корабль обратно…»

Получалось, что расстояние до звездолета составляет полтора-два миллиона километров.

Отогнав лишние мысли, он спросил, можно ли будет запустить эти стереотелевизоры от земных источников электропитания. Зураб заверил начальника, что никаких трудностей возникнуть не должно: требовался всего лишь временный ток с напряжением четыреста — четыреста тридцать вольт и частотой около восьмидесяти герц.

— Тащите на берег все, что сумеем вынести, — распорядился Михаил. — Дома спокойно посмотрим все их фильмы.

Телевизоры и радиоаппараты были намертво соединил со столами, которые в свою очередь составляли единое целое с полом отсека. Ни винтов, ни каких-либо иных соединений обнаружить не удалось, ножовке этот материал оказался не по зубам. Кто-то запоздало вспомнил об автогене. Презрительно покосившись на коллег, замкнувшихся на земных технологиях, Ордынцев достал из-за пояса лучевой пистолет и перерезал пучком концентрированного света ножки стола и пучки проводов, соединявших приборы с электросетью базы.

Они второпях выволокли из пещеры столы с закрепленными на них агрегатами. Последними уходили минеры, заложившие в каждый отсек базы по центнеру тротила.

Хоть гонты и обещали подорвать объект, люди решили подстраховаться. Часовой механизм фугаса был установлен на несколько минут позже времени, назначенного инопланетянами: если гонты не разнесут свою базу, это сделает земная взрывчатка.

Когда последняя шлюпка отчалила от берега, возле пещеры мягко и беззвучно приземлился обтекаемый аппарат размером с полуторку Горьковского автозавода.

Михаила Каростина это зрелище, несомненно, заинтересовало бы, а вот его сын, который родится через четырнадцать лет, без труда узнал бы авиетку троклемского производства. Четыре робота деловито забрали оставшиеся на складах предметы, вынесли аппаратуру телерадиосвязи, а также энергетические генераторы и компьютерно-информационные комплексы, принятые людьми за видеомоноблоки.

Квазиразумный Мозг Лабиринта очень интересовался техникой, которую создала цивилизация планеты Огонто.

Поднявшись на борт линкора, Михаил первым делом распорядился перетащить все экспонаты в надежное место, защищенное прочной броней.

Подняв якоря, «Халхин-Гол» лег на курс норд-вест. Каростин, стоявший на площадке рядом с радарным отсеком, смотрел в бинокль на удалявшийся Туару и заметил, как с острова поднялась крохотная темная точка. Локатор показал, что неизвестная машина быстро набирает высоту. Контакт был потерян в тридцати километрах от поверхности — «Сегмент-1» просто не предназначался для наблюдения за целями выше этой отметки… До конца жизни Михаил будет ломать голову над риторическим вопросом: кому принадлежал тот аппарат — гонтам или фурбенам?

А точно в названный гонгами срок сверкнула яркая вспышка. Сходящиеся лазерные импульсы разогрели смесь лития с дейтерием до температуры, при которой начинается термоядерный синтез. Ввысь рванулся шар раскаленной плазмы, сопровождаемый столбом пепла и пара. Несколько моряков, которые в этот момент разглядывали остров сквозь линзы и призмы оптических приборов, получили тяжелые ожоги роговицы. Грибовидное облако испаренной жидкости быстро остыло, а когда вода вернулась в океан, стало видно, что Туару больше не существует.

Всю ночь гудели паровые котлы, выжимая полную мощность, и турбины гнали огромный корабль на северо-запад. К утру их отделяло от места вчерашней стоянки почти триста миль. Но вскоре после рассвета натянутые на мачтах антенны приняли радиограмму с борта дальнего разведчика АНТ-39: японский флот курсирует восточнее Итурупа и Хонсю. Стало ясно, что самые удобные проливы — Надежды и Буссоль для «Халхин-Гола» закрыты…

Бибереву даже не было надобности смотреть на карту, чтобы понять: следует уводить корабль как можно дальше к норду, а затем прорываться в Охотское море через Первый Курильский пролив под прикрытием береговой авиации. До Петропавловска-Камчатского оставалось почти полторы тысячи километров — тридцать часов движения полным ходом.

Если, конечно, враг не перехватит их превосходящими силами в открытом океане.

И это случилось. «Красная Звезда» сообщила, что на перехват «Халхин-Голу» спешит соединение в составе линкоров «Сайен» и «Тоса», авианосца «Амаги» и шести эсминцев или легких крейсеров. В 11.38, когда поступило это сообщение, оба линкора находились на расстоянии восьмидесяти пяти миль севернее советского корабля. Сопровождаемый миноносцами «Амаги» подтягивался с запада.

Адмирал приказал поднять в воздух КОР-3 и склонился над картой. Судя по данным, переданным с «Красной Звезды», «Сайен» и «Тоса» лишь перекрывали «Халхин-Голу» путь к Камчатке, а главный удар должны были нанести палубные бомбардировщики авианосца.

— Атакуем этот плавучий аэродром, — огласил свое решение Матвей Аристархович. — Взять четыре румба к весту. Полный вперед.

— До «Амаги» почти сто миль, — напомнил старший помощник. — Мы сблизимся на пушечный выстрел только через четыре часа, да и то если японец не сообразит отойти на запад. За это время они успеют послать на нас три волны пикировщиков и торпедоносцев.

— Через полчаса между нами будет всего восемьсот кабельтовых — вполне достаточно для стрельбы подкалиберными. — Биберев зловеще ухмыльнулся. — Подать в башни двенадцатидюймовые снаряды.

А чуть позже из радарной бочки пришло предупреждение от Каростина: приближается большая группа воздушных целей.

Внешне корабль казался вымершим — на палубе не видно было ни одного человека. Лишь стволы всех калибров шевелились как живые, выбирая себе добычу.

Эскадрильи японских самолетов — четыре десятка торпедоносцев типа «97» и бомбардировщиков типа «99» — находились на расстоянии пяти минут полета от «Халхин-Гола», когда носовая башня выпустила первый снаряд. Затем поочередно, с тридцатисекундными интервалами, окутались дымом выстрела остальные установки.

Пороховой заряд шестнадцатидюймовки выбрасывал начиненную тротилом болванку весом в тысячу сто килограммов со скоростью, достаточной, чтобы грозный боеприпас пролетел сорок два километра, или двести тридцать кабельтовых. Однако за последний год на Кронштадтском полигоне удалось отработать приемы сверхдальнобойного огня. Если в шестнадцатидюймовую пушку загнать двенадцатидюймовый снаряд, который весит всего четыреста семьдесят килограммов, то взрыв такого же количества пороха разгонит его до еще больших скоростей и дальность стрельбы увеличивается в три с лишним раза. Правда, в таком случае дальномерщики и наводчики не видят ни самой цели, ни разрывов вокруг нее, но не зря ведь существуют самолеты-корректировщики и рассчитанные на электрической машине точнейшие таблицы стрельбы.

КОР-3 и АНТ-39 радировали результаты пристрелочной серии: первое падение — недолет на пять кабельтовых, второе — промах на шесть кабельтовых к северу…

Одновременно загрохотали стомиллиметровые зенитки, спустя несколько секунд к ним присоединились автоматические пушки меньших калибров.

Четкий строй японских эскадрилий украсился множеством разрывов. Один бомбардировщик, загоревшись, упал в океан, другой потерял солидный кусок крыла и очень забавно кувыркался, пока не скрылся под волнами, на третьем осколки вывели из строя мотор. Взорвался еще один «97-й» — стремительные кусочки металла поразили подведенную под его брюхом торпеду. Отчаявшись преодолеть сплошную стену заградительного огня, японские пилоты отвернули, потеряв при этом пятую машину. Лишь несколько одномоторных торпедоносцев сбросили свой груз на почтительном удалении, однако смертоносные сигары безвредно прошли далеко от линкора.

Между тем артиллеристы «Халхин-Гола» внесли поправки в прицел, и башни главного калибра дали еще два залпа с чуть отличными углами возвышения орудий.