Звездные корсары - Мзареулов Константин - Страница 45

– Не может быть, – недоверчиво насупился Эброт Хаббад. – Откуда у тебя такие сведения?

– Все оттуда же, – буркнул Визброй. – В последнюю стоянку на Чигаре я пил в портовом кабаке с двумя долоками, якобы офицерами торгового флота Конфедерации. Полагаю, что они действительно были офицерами, но вряд ли флота и уж подавно – не торгового… Короче, они про это и рассказали. На линейных, говорят, крейсерах будут стоять «пятнашки», а на линкорах – орудия восемнадцатого калибра. Так что конфедераты со своими прекраснодушными идеями опять сели в лужу.

Нахмурившись, Гаффай долго и пристально сверлил тяжелым взглядом давнего друга, словно пытался определить, что же это было – серьезная информация или пьяная болтовня. Наконец сказал:

– Эброт, разберись.

Заглянувшая в кабинет Седанар робко осведомилась, не желают ли мужчины вернуться в банкетный зал. Торты и пирожные уже на столе, а кивемон и коньяк будут поданы, как только все соберутся.

Поздно ночью после застолья Наршада вызвалась подбросить землянина в его городок. Кузьма Петрович, конечно же, не отказался. Всю дорогу таренийка хмурилась и была неразговорчива, но тем не менее легко согласилась посетить жилище землянина для продолжения деловой беседы. Шестоперов мысленно возликовал, ибо помыслы его распространялись значительно дальше всех деловых бесед вместе взятых.

– Ты кого-нибудь подозреваешь? – спросила она, устроившись на диване.

Кузьма Петрович поднял брови, развел руками и выразительно вздохнул. Он предполагал, что гипотетическим агентом не менее гипотетической «Четвертой Силы» должен быть член экипажа «Лабиринта», который направил курс рейдера через Черную Сферу, предварительно забросив передатчик в мусорную емкость. Сделать это мог лишь один из трех навигаторов, то есть сам командир, пилот или штурман. Впрочем, Шестоперов не исключал из круга подозреваемых и Орта Хуру, который имел возможность подкорректировать программу полета командами из своего агрегатного отсека.

– Звучит правдоподобно. – Наршада задумчиво прикрыла глаза. – А как тебе понравилась мелодрама насчет имперского наследства? Откуда мог Визброй, спустя столько лет, раздобыть эту видеопластину?

– Не исключаю, что действительно купил у букиниста в каком-нибудь порту. Он вечно болтается на всех толкучках, ярмарках, распродажах. Видела бы ты, какая у Шовита коллекция антиквариата и старых маванорских художников.

– И новых тоже. – Обер-штабс-майор усмехнулась. – С его коллекцией я знакома… Но что, если эта злополучная пластина до сегодняшнего вечера покоилась в личном архиве Висада? Нельзя ведь исключить, что наш Верховный счел обстановку благоприятной для предъявления своих – прямо скажем, законных – претензий на имперский престол.

Землянин возразил: мол, Висад – плохой актер, у него все мысли на лице крупными буквами написаны, а сегодня он был явно шокирован выходкой Шовита. Наршада ответила тонкой многозначительной улыбкой, но развивать эту тему не стала. Тогда Кузьма Петрович напомнил, что президент Чигара, видимо, связан с «Четвертой Силой» и к тому же когда-то служил в Имперской Безопасности. Свою мысль Шестоперов закончил резонным, как ему казалось, вопросом:

– Не может ли он оказаться тем гениальным разведчиком, который организовал акцию против Ратула?

Очаровательная обер-штабс-майор ненадолго задумалась, потом отрицательно качнула головой.

– Нет, не может, – сказал она уверенно. – Дивизионный генерал Вуметон Динат был не оперативником и не «сценаристом», а следователем. Отличным, надо признать, следователем – с мертвой хваткой и великолепной интуицией. Говорят, он легко раскалывал самые запутанные дела о шпионаже и предательстве, но его способностей явно недостаточно, чтобы провести такую операцию. Нет, тут работает специалист совсем другого профиля…

Она допила коктейль и попросила повторить. Рассеянно наблюдая, как землянин смешивает ингредиенты, Наршада поинтересовалась, не случилось ли чего-нибудь особенного в последнем рейде.

– Вроде ничего… – Кузьма Петрович задумался, пытаясь восстановить в памяти обстоятельства недавнего похода. – Ну, если не считать… В общем, опять фошкоры нас эскортировали. Пару раз подходили совсем близко, так один наглец даже спинку почесал о выступ на корпусе. Скрежет стоял просто ужасный.

Шестоперов передал ей полный бокал и снова почувствовал, как его с непреодолимой силой тянет к этой инопланетной красавице. А таренийка словно нарочно решила подразнить, закинула ногу за ногу, отчего ее коротенькая юбочка задралась выше допустимого. Если добавить к этому обширное декольте, эффект от совокупности обнаженных поверхностей получался совершенно убийственный.

Будь дело на Земле, такую позу следовало бы расценить как откровенное приглашение. В глубине души Кузьма Петрович полагал, что и в галактических глубинах обычаи не слишком отличаются от земных, но все же сделал последнюю попытку придерживаться приличий.

– Дорогая девочка, – начал он, пытаясь выражаться по возможности деликатно. – Я, конечно, не совсем хорошо представляю, какие у вас тут нравы, но сидишь ты чересчур вызывающе… До греха недалеко.

– О, прости. – Она поспешным движением накинула плед на колени. – Я не подумала… Конечно, тебе трудно без женщины. Когда должен начаться твой асинтар?

Опять этот загадочный «асинтар», о котором без конца говорят все, но никто почему-то не хочет объяснить подробности. Кузьма Петрович предполагал, что имеется в виду некий ритуал, связанный с интимной сферой жизни… Но почему этот обряд распространяется и на долоков, и на гуманоидов?

Шестоперов решил отложить разбирательство местных таинств до более подходящего момента и продолжил:

– Дело не в женщинах вообще, а лично в тебе. Заметила, наверное, что ты мне страшно нравишься? Не знаю, любовь ли это, или что попроще, но только в последнее время ни о ком, кроме тебя… В общем… – Он почувствовал, что путается, и решительно закончил: – Наршадочка, дорогая, по-моему, из нас получилась бы неплохая пара.

Это сбивчивое объяснение таренийка слушала сначала с удивлением, а затем, когда речь пошла о главном, – с печальной гримаской на прелестном личике. Шестоперову даже показалось, что женщина раздосадована, и подумал уныло: «Где уж нам, не по Кузьке шапка!» Однако Наршада, к его удивлению, сказала совсем другое.

– Ты тоже мне очень симпатичен. – Она улыбнулась – ослепительно и в то же время печально. – Только я уже набрала изрядный негативный опыт, так что эпизодические связи меня перестали устраивать, а на большее мужчин не хватает… С законами природы не поспоришь!

– Удивительное дело, – сказал Шестоперов. – По-моему, ни один нормальный мужчина не может отказаться от такой божественный женщины.

Наршада вздохнула и отвернулась, чтобы он не увидел слезинок, засверкавших в ее глазах. Потом, справившись с эмоциями, проговорила нервно дрожащим голосом:

– Кажется, я уже упоминала, что родилась генетическим уродом. Когда узнаешь – сам побоишься общаться со мной!

Криво улыбнувшись, охваченный самыми мрачными подозрениями землянин признался, что с большим трудом может представить себе физиологические сдвиги, которые заставили бы его забыть Наршаду. Во всяком случае, третьей ноги или щупалец у нее явно не имелось… Она ответила, не скрывая раздражения настырностью непонятливого собеседника:

– У меня – постоянный асинтар. Это результат того, что брат омолодил родителей экспериментальной вакциной. Следующие модификации гормона молодости уже не давали таких жутких побочных эффектов.

Слегка обалдевший Шестоперов признался, что ничего не понял. Наршада, поморщившись, процедила:

– Не знаю, какой цикл асинтаров у землян, но вот мужчины-таренийцы…

Слова ее звучали туманно, словно женщина была убеждена, что землянин должен с полуслова проникнуть в смысл столь капитально завуалированных намеков. Шестоперову же и самые подробные объяснения показались чересчур дикими и неправдоподобными, так что разум отказывался принимать внезапно открывшуюся истину…