Звездные корсары - Мзареулов Константин - Страница 4

– Это фильм о том, как мы представляем себе жизнь галактической цивилизации.

За развернувшимся на экране действием Миран следил с нескрываемым интересом, то и дело требуя от Кузьмы Петровича пояснений. Правда, время от времени инопланетянин отпускал язвительные замечания типа: «Какой дурак так нелепо расположил артиллерию главного калибра…», «Крейсера, крейсера, опять крейсера, а где же линкоры…», «Надо же, абордажная команда из бластеров палит – вот смехота!».

Последняя реплика смутила Шестоперова, и он даже переспросил: что, дескать, криминального в бластерах? В конце концов сам Ушафиан Мирак не далее как вчера собственноручно пристрелил кабана из примерно такого же пистолета-лучемета. Миран ответил довольно загадочно:

– Но ведь не внутри же чужого корабля ими пользоваться!

Развития разговор не получил, потому что на экране появилась «Мертвая Звезда» – исполинская шаровидная боевая станция, излучатели которой с одного залпа раздробили на мелкие куски целую планету. По этому поводу инопланетянин долго и бурно восторгался, из чего Шестоперов заключил: у Ратула и его соседей оружия такой мощности пока нет. Чуть позже космический доктор с не меньшим восхищением встретил появление межзвездных истребителей и штурмовиков – маленьких вертких корабликов-торпедоносцев, успешно атаковавших и уничтоживших «Мертвую Звезду» – чудовище могучее, но неповоротливое.

– Занятно, – сказал тарениец, когда фильм закончился. – Значит, по-вашему, империя – воплощение зла, а республика – наоборот?

– Вообще-то лично я так не считаю, – сообщил, заинтересовавшись, Кузьма Петрович. – К тому же фильм снимали не в нашей стране… А в чем дело-то? Что-нибудь не так?

Миран ответил после паузы:

– Мне трудно сравнивать, но в прошлую войну для всех нас понятие справедливости ассоциировалось именно с Маванорской Империей, а парламентская республика Тинборд откровенно поддержала кровавых тиранов Дальних Скоплений… – Он задумчиво улыбнулся своим воспоминаниям. – Хочешь посмотреть, как мы сражались? Задерни шторы, нужен полумрак.

В затемненной комнате ярко засветилась стереокартинка. Несомненно, это были космические корабли – из треугольных торцов кормовой части выглядывали расположенные кольцом дюзы, извергавшие потоки пламени. Высота боковых треугольников значительно превышала размер основания, отчего эти пирамидальные конструкции делались похожими на увеличенные в сотни или тысячи раз трехгранные штыки. По бортам располагались полусферические башни, из которых торчали стволы пушек. Орудия то и дело выбрасывали тускло-синие лучи в сторону невидимого противника.

– Дивизия маванорских линкоров атаковала тинборскую эскадру в окрестностях планеты Фитакло, – пояснил Миран.

Изображение сместилось, одновременно уменьшившись в масштабе, и стали видны корабли Тинборда – угловатые, как сундуки, со множеством орудийных башен. Сосредоточенный лучевой залп маванорцев обрушился на выбившийся из кильватера крейсер, и тот медленно развалился на куски. Потом получил несколько попаданий гигантский линкор, в результате чего одна из его башен взорвалась, разворотив весь борт. От обреченного исполина отделились спасательные баркасы, эвакуировавшие экипаж. Вяло отстреливаясь, уцелевшие корабли Тинборда – два линкора и четыре крейсера – начали отходить. Маванорский адмирал бросил в погоню эсминцы и легкие крейсера, которые нанесли торпедный удар, смертельно поразивший еще один линейный корабль.

Тарениец прокомментировал:

– Соединение тинборов отступило, бросив на произвол судьбы, то есть нашего командования, десантный корпус, захвативший плацдарм на южном континенте Фитакло. После этого на планету высадилась маванорская пехота, и стало известно, что за пять дней тинборы успели вырезать почти четверть аборигенов – было истреблено не меньше миллиарда фитаклидов… Сейчас ты увидишь эти кадры.

Кадры были жуткие, и Шестоперову невольно вспомнилась весна сорок четвертого, когда их авиаполк вернулся в только что освобожденный от гитлеровцев Крым. Там ему довелось повидать похожие последствия массового уничтожения мирных жителей – тысячи расстрелянных, сожженных, расчлененных… С этого момента отношение Кузьмы Петровича к тинборам сделалось вполне однозначным – фашисты.

– Эти фитаклиды – не гуманоиды? – растерянно спросил он, не без труда ворочая пересохшим языком.

Миран печально улыбнулся, сказав:

– В Галактике гуманоидов вообще немного. Мы, таренийцы, и вы, земляне, – вот и все, о ком известно.

Сильнее всего аборигены Фитакло напоминали больших сов: крупная голова с крючковатым клювом, типично птичьи ноги с кривыми когтями. Только вместо крыльев у них были четырехпалые руки, покрытые по локоть мелкими перьями.

На голограмме огромная толпа этих пернатых существ обступила взвод облаченных в боевые скафандры космических пехотинцев-гуманоидов. Фитаклиды что-то рассказывали, бурно жестикулируя. Затем по изображению побежали разноцветные пятна, и Миран выключил свой проектор.

Остаток дня и начало следующего Кузьма Петрович провел в различных конторах, а вечером перед отлетом вручил старшему сыну пухлую пачку документов:

– Вот, малыш, теперь этот дом и машина – твои.

У Егора потемнели глаза, и он резко проговорил:

– Не понял, батя. Ты, чего, помирать вздумал?

– И понимать тут нечего, – Отец похлопал его по плечу. – Здешние врачи меня не вылечат, а этот мужик обещает помочь. Так что на некоторое время уеду с ним в другой город.

Злобно покосившись на сидевшего перед телевизором Мирана, Егор сказал, повысив голос:

– Батя, ты ведь не хуже меня понимаешь, что твоя болезнь неизлечима. Зачем же веришь какому-то аферисту, который вознамерился поживиться на твоем несчастье? Нет, я понимаю, что в таком положении человек хватается за любую соломинку, но ты же взрослый, разумный человек…

– Уймись, пацан! – Старик сделал грозное лицо. – Ни о каких деньгах речь не идет. Если я не вернусь – вы с Иваном поделите наследство.

Сын, однако, продолжал ворчать что-то неразборчивое о знахарях-шарлатанах и прочих бессовестных экстрасенсах. Не сдержавшись, Миран оторвался от экрана, подошел поближе и, пригнув голову, чтоб не видно было его неподвижных губ, протелепатировал:

– У вас, юноша, весьма неприятная бородавка над бровью. Тоже может переродиться в злокачественное образование.

– Вот и залечите ее, если вы такой кудесник, – вызывающе предложил Егор.

Космический доктор с готовностью кивнул и поднес к лицу собеседника замысловатый хромированный прибор. Отрывистый гудок, вспышка – и бородавка исчезла. Егор долго и недоверчиво разглядывал себя в зеркале, после чего, так до конца и не переубежденный, развел руками и промямлил:

– Делай как знаешь… Когда тебя ждать обратно?

– Как только, так сразу, – весело ответил Кузьма Петрович, воодушевленный наглядной демонстрацией могущества галактической медицины. – Я, как вылечусь, может, еще попутешествую, кой-кого из старых друзей-подруг навещу… Ну, ступай.

– Давай-ка я пацанов приведу? – робко предложил Егор. – Проводим тебя до вокзала, попрощаемся по-людски…

– По-людски мы встречу отметим, когда вернусь живой и здоровый, – отрезал старик. – Ступай, ступай, не рви душу.

Сын все-таки увязался за ними до автобусной остановки. На прощание они обнялись и прослезились. Егор шепнул отцу на ухо: «Возвращайся, мы тебя ждем», – а потом долго махал вслед старенькому «икарусу».

Шестоперов с Мираном вылезли из автобуса на окраине города. Короткий марш-бросок привел их на заснеженный пустырь, протянувшийся вдоль замерзшей речушки. Здесь, вдали от лишних глаз, доктор вызвал с орбиты катер.

Старт прошел без перегрузок, которых Кузьма Петрович втайне побаивался. Землянин вообще ничего не почувствовал – просто пейзаж на панорамной голограмме внезапно рухнул вниз. Промелькнули облака, затем появилось изображение звездного неба, мимо катера промчался растопыривший датчики и солнечные батареи искусственный спутник.