Зачарованный мир - Мзареулов Константин - Страница 33

– Отвечай, собака, кто тебя подослал.

– Не убивай, эфенди, – взмолился лежавший. – Незнакомец заплатил нам…

Магическое чутье предупредило о новой угрозе. Метнувшись в сторону, он едва успел увернуться от летящей смерти. В тот же миг вторая стрела пронзила сердце поверженного противника. Вдали какая-то фигура юркнула в тень и растворилась в толпе.

Вокруг собирались зеваки, обрадованные бесплатному развлечению. Городские стражники содрали повязки с лиц убитых, после чего десятник копьеносцев сказал агабеку:

– Мы знаем их, эфенди. Наемные убийцы из Гюлаб-Тепе. У каждого на счету не меньше двух десятков смертей. За их головы назначены немалые награды.

– Оставьте себе. – Сумук отмахнулся. – Я тороплюсь.

Весьма довольные таким оборотом стражники не стали задерживать его пустыми формальностями вроде составления протокола и выяснения личности. Гирканец засунул за голенище свой кинжал и обе стрелы, кивнул на прощание десятнику и торопливо поднял дракона в небо.

Уже в полете, убедившись, что Длиннозубый крепко держит курс на заходящее солнце, Сумукдиар осмотрел трофейные стрелы. Ничего подобного он прежде не видел ни наяву, ни в книгах. Длинные тяжелые стержни, выкованные из бронзы, имели стальной наконечник, причем вдоль всей стрелы извивались аккуратно выгравированные змеи. Само собой, наконечник был заколдован, так что мог бы наверняка поразить и очень сильного чародея. Даже Сумук, считавшийся лучшим в Средиморье знатоком магического оружия, затруднялся определить, в какую эпоху и в какой стране изготовлены эти смертоносные игрушки.

Глава 7

КНЯЖЬЕ ВЕЧЕ

– Ай, балам, куда торопишься?

Насмешливый голос остановил Сумукдиара, что называется, на всем скаку. Сбавив шаг, джадугяр завертел головой, отыскивая Пушка – кто же еще в этих краях мог использовать чисто гирканский оборот «ай, балам», то есть «дитя мое».

Белоярский князь сам подошел к нему, бурча:

– Целый день тебя искал, никак найти не мог. А теперь мчишься, как очумелый, ни на кого не глядишь.

Не объяснять же ему, что ценнейшие сведения о сюэнях который час вянут без толку, потому что никто не знает, куда подевался Златогор. В крепости он Сумука не встретил, даже записки не оставил, а в городской управе Приказа Тайных Дел надменно заявили, что царедарский воевода им не отчитывается.

– Златогор мне нужен.

Присвистнув, Пушок сказал:

– Ищи беса в темном подвале… Вся кодла еще ночью смылась в Туров. Меня, гады, не прихватили, то есть не нашли… А может, разбудить не сумели. – Он смущенно похмыкал. – Теперь без моей подмоги Ефимбор вообще сожрет Ваньшу.

– Стало быть, Вече собирается в Турове, – подытожил Сумукдиар. – И Златогор там будет, и Ползун, и Охрим, и Светобор. Так?

– Чересчур много знаешь, чернокнижник! – шикнул на него Саня. – Какое такое Вече, нет никакого…

– Не шуми. – Гирканец раздумывал. – Тебе туда очень надо? – Саня молча кивнул. – У меня дракон…

– Так летим же, чего молчишь, зараза! – взвыл Пушок.

И снова бедняга Длиннозубый, даже не передохнув толком, отправился в дальний полет. На этот раз – по северо-западному маршруту. В дороге Саня объяснял гирканцу вероятный расклад сил на Вече.

Далеко не все удельные владыки разделяли благородную идею собрать под общее знамя братские племена рыссов – даже перед угрозой вражеского нашествия. Громче всех ратовали за единение Пушок, Ползун и Добровлад, князь Славомира, коих горячо поддерживали Великий Волхв Светобор, а также два прославленных полководца: сколот Охрим Огарыш и варяг Алберт, сын Громарда. В пику им полной самостоятельности всех крохотных уделов требовали Ефимбор, князь Древлеборска, Чорносвит из Тигрополя, командир норманнских наемников Бравлин, сын Хаскульда, а также скандально знаменитый колдун-алхимик Андис. Явно тяготел к банде Ефимбора волчьегорский старикашка Герослав. Колебались, постепенно склоняясь на сторону Ползуна, Борис Туровский и Веромир Змиевский, представлявшие западную и восточную окраины.

Остальные князья, не владея реальной силой, не имели и права голоса, а потому попросту выжидали, чем завершится схватка титанов, чтобы затем присоединиться к победителю. Главная драка ожидалась сегодня в первой половине дня. В Туров для участия в Княжьем Вече должны были съехаться самые влиятельные владыки Великой Белой Рыси.

– Если победим мы, то есть заединщики, – без особой надежды в голосе размечтался Пушок, – сегодня же выберем царя, поставим над всеми дружинами Верховного Воеводу…

– Хорошо бы Ползуна царем…

– Не допустят Ваньшу. – Огорченный Пушок вздохнул. – Мы же с ним – сколоты, потому венеды супротив нас шибко народец будоражут. А венеда выбрать мы не позволим. Так что либо ант царем станет, либо склавен. Видать, придется Борьку Туровского – он вроде мужик рассудительный, хоть и тяжелодум.

Что творится в этом мире – чем дальше, тем веселее! Уже и рыссы ополоумели до того, что принялись делить друг дружку по племенам! Для южан, включая Сумукдиара, все рыссы – венеды, сколоты, древляне и прочие – были одним народом. А вот сами они, гляди-ка, удосужились вдруг вспомнить, что венеды произносят согласные мягче, анты «окают», сколоты «гукают», а древляне и склавены не такие уж курносые, как положено северянину. Хорошо хоть не учинили покудова замеры – у кого черепушка круглее или половая трубка длиннее. Если так пойдет дальше – снова жди Большую Междоусобицу на радость Орде и Магрибу! Нет, срочно требуется вразумить людей, чтоб покаялись, взялись за ум да призвали Единого…

– Может, хоть ты понимаешь, тогда объясни мне, откуда ползет эта зараза, – продолжал между тем Пушок. – С чего это некоторые князья вздумали рвать вековую дружбу? Должны ведь соображать: коли посеют раздоры промеж рыссов, так плоды взойдут столь кровавые, что им самим голов не сносить.

– По-моему, ответ очевиден, – сказал Сумук. – Какие-то из них творят это по одной лишь глупости, желая заполучить побольше богатства или власти. А вот другие, самые опасные, попросту продались Магрибу и выполняют хорошо оплаченный заказ – вконец погубить великую державу.

Коротко хохотнув, Саня заметил:

– Узнаю птицу по полету. В тебе ж за версту видать приверженца Джуга-Шаха. Вечно вы в любом несогласном магрибского лазутчика подозреваете.

– И, как правило, не ошибаемся, – обидчиво огрызнулся гирканец. – Чем зубоскалить, попытайся по-другому объяснить. Давай-давай, не стесняйся. Попытка – не пытка, как говаривал батюшка Джуга-Шах.

Пушок вынужден был признать, что иного толкования не находит. Разрушать Отечество способен, разумеется, только лютый тать-изменник.

Внизу тянулась однообразная равнина, щедро разукрашенная лесами, рощами, реками, озерами, прудами, цветущими полями. Дракон проносился сквозь воздушное пространство крохотных до полной беззубости княжеств, с которыми – ввиду их бессилия – никто никогда не считался, но которые неимоверно кичились мнимыми своими «незалежностью» и «самостийностью».

Власти местных горе-правителей не хватало ни на изничтожение воров и прочих лиходеев, ни на то, чтобы заставить мужиков пахать по-человечески. Но власти этой, к прискорбию, было достаточно, чтобы творить злые дела – несколько раз Сумук видел из поднебесья жуткие костры, на которых жгли колдунов и ведьм, ведунов и облакопрогонителей. Торжествующие князьки остервенело истребляли хранителей мудрости, повелителей магических сил, ибо ничтожества всегда боятся тех, кто обладает какими-нибудь талантами…

Окруженный лесами и полями, впереди показался город, рассеченный пополам речным лезвием. Туров – западный форпост Белой Рыси. Трижды в этом столетии крепость захватывали враги, и трижды ее освобождали дружины рыссов. Из города этого давно не поступало тревожных вестей – по крайней мере, здесь никого не сжигали заживо. Страшное же настало время, коли радуемся даже такой малости!

– И все-таки нельзя подозревать изменника в каждом, кто с тобой не согласен, – высказался напоследок белоярский князь. – Сам же говоришь, мол, иные не по злому умыслу, но по неразумию творят…