Экстремальные услуги - Мзареулов Константин - Страница 1

Константин Мзареулов

Экстремальные услуги

Часть 1ДЫРОЛАЗ

1. Конгресс

Воспоминания пришли вместе со скукой. Взгляд по-прежнему блуждал по залу, инстинктивно задерживаясь на симпатичных частях тел посетительниц, при этом на лице – без особых усилий с моей стороны – висела дежурная светская улыбка, выработанная специально для бесед с заказчиками и женщинами. Но мысли мои сфокусировались где-то далеко-далеко, а точнее – в давней давности

Такое случается со мной в самых неожиданных ситуациях. Временами подсознание назойливо воспроизводит события прошлых десятилетий, изводя меня кровавыми сценами и воспоминаниями о совершенных промахах. Вот и сейчас перед моим внутренним взором возникли три луны и тускло-вишневое солнце-карлик, украшающие темно-зеленое небо над изломанным горизонтом. Это 2290 год, и 119-я пехотная бригада штурмует город, названия которого мы никогда не сможем произнести, вернее просвистеть.

…В небе висят боевые корабли огневой поддержки, посылающие кассетные боеголовки на укрепления противника. Впереди горит голубоватым пламенем пригород мегаполиса, где наши снаряды разнесли реактор энергоузла. Но крепость противокосмической обороны уцелела и продолжает палить по флоту вторжения, высасывая энергию из окружающего пространства

Холод сковал холмы и рощи, над которыми летят в атаку наши танки, развернутые тройной линией. За ними по заснеженному рельефу бредут пехотные цепи. На мне зеркальная броня, которая теоретически должна отражать лучи, поглощать высокие температуры и задерживать механические удары, но все это лишь до определенного уровня энергии. В руках у меня «митра-4Ф2» – мощное оружие, куда сильнее модели ЗМ9, которой довелось пользоваться на родном Монтеплато. Главный ствол бьет самонаводящимися шипами на дистанцию до 1700 метров , нижний стреляет на полкилометра реактивными гранатами, а левый испускает лазерный луч, способный прожечь сталь в палец толщиной с расстояния до трехсот метров.

Я командую взводом, наспех сколоченным из курсантов учебного курса. Еще неделя – и три сотни аспирантов, закончив сборы и получив положенное звание лейтенантов запаса, вернулись бы к науке, забыв об армейской тягомотине. Но тут внезапно вспыхнула война с цивилизацией панцирных дикобразов, командованию сектора срочно понадобились резервы, какой-то облеченный высоким чином гориллоид подмахнул бессмысленный приказ, в результате чего нас впопыхах погрузили в транспорт и отправили на другой конец Империи. Так начался затянувшийся на два года фронтовой бардак…

Преодолев нагромождение ледяных кристаллов и пластиковых обломков – замерзшая вода, увеличившись в объеме, разорвала водопровод, – мы приближаемся к оборонительным рубежам. Артиллерия и флот так и не сумели полностью подавить эти укрепления. Капониры извергают огонь и снаряды, в поле моего зрения растет число подбитых танков. Микромонитор, расположенный внутри шлема перед левым глазом, показывает общую обстановку в зоне батальона: три полосы основательно оборудованных позиций, опоясанных рвами с подогреваемой кислотой, колючей проволокой под высоким напряжением, вихрями силовой защиты и густыми россыпями прыгающих мин.

Над головой рвутся снаряды, шрапнель барабанит по шлему и наплечникам, но отскакивает, не в силах пробить зеркальные пластины. Танки, расстреляв первый рубеж капониров, прорываются в глубину, и пехота вливается в проход, почти очищенный от тяжелого оружия Цвай.

Здесь уничтожено многое, но не все. Торчат из снега непостижимые деревья, чьи стекловидные стволы расколоты ударной волной и оплавлены жаром взрывов. На полупрозрачных разломах уже распускаются, несмотря на адскую стужу, бледно-розовые побеги. Кое-где искрят, расшвыривая молнии, остатки электростатических заграждений и вращаются башни незамеченных танкистами броневых куполов. Оборона противника продолжает плевать беспорядочными залпами. Мы бьем по узлам сопротивления из всех стволов и продолжаем переть в указанном направлении, опустошая магазины и аккумуляторы.

Над вторым рубежом беснуются смерчи, извергаемые снующими в стратосфере корабликами. Мы уже начинаем привыкать к такой жизни, но тут рота получает приказ развернуться фронтом влево и при поддержке танкового взвода разгромить уцелевший опорный пункт.

Легкая суматоха. Сзади подтягиваются десять «диплодоков» – это бронетранспортеры нашей роты, – и почти одновременно подходят снятые с переднего края танки – четыре старенькие машины типа «динго». Всему квартету сильно досталось: я вижу опаленную броню, развороченные гнезда сбитых вражескими снарядами гравигенов. Теперь эти «динго» больше не способны летать и лишь ползают по грунту, оставляя в снегу глубокие отпечатки широких гусеничных лент.

Перестроившись, танки посылают на опорный пункт потоки металла, разогнанного магнитными толкателями до космических скоростей. Боеприпасы пробивают блиндажи и капониры, разнося вдребезги укрытия неприятельской пехоты. Одновременно по укреплению начинают лупить оставшиеся в тылу гаубицы. Под аккомпанемент жуткого грохота порхают факелы ракет. Огонь противника угасает, и мы, уточнив ориентиры, бросаемся в атаку.

Из развороченного капонира выбегают солдаты-цвай, палящие из реактивных карабинов. Рядом со мной валится на снег исполосованный осколками гранатометчик. Проникший внутрь скафандра воздух проклятой планеты разъедает его кожу, и лицо мертвеца под прозрачным щитком забрала быстро покрывается язвами.

Как сейчас помню – абсолютно хладнокровно, словно на полигонных тренировках, ловлю прицелом уродливую фигуру и, нажав гашетку полного залпа, стреляю одновременно из всех трех стволов. Лучи, граната и серия шипов в мизинец размером разваливают врага на куски. К моим ногам падает шестипалая рука с кривыми пальцами. Рука несколько раз дергается и затихает

Рядом со мной опускается на колено Матильда – стрелок-оператор, аспирантка кафедры молекулярного клонирования. Первая мысль: девушке стало плохо, или она хочет поплакать над растерзанным однокурсником. Но нет, Матильда всего лишь принимает позу для стрельбы с колена и короткими очередями хладнокровно укладывает закопавшегося в сугроб вражеского солдата.

А потом горизонт наливается голубым заревом. Ослепительная голубизна пульсирует, приняв форму исполинского веретена, и забрала наших шлемов темнеют, защищая глаза от нестерпимо яркого света. Это корабли поддержки сбросили на крепость крупнокалиберные бомбы, начиненные антивеществом, и от такого удара не спасают даже самые мощные силовые экраны. Командир роты отчаянно кричит: «Всем лечь, мордами в снег!». Мы едва успеваем выполнить приказ, и налетает ударная волна, которая сдувает снежный покров вместе с прочими легкими предметами вроде веток, трупов и солдат в бронированных скафандрах.

Меня несет и переворачивает, я бьюсь обо что-то разными частями тела, но каким-то чудом ухитряюсь не выпустить «митру». Наконец воздушный поток теряет некоторую толику ярости, швырнув оглушенного комвзвода в кучу мусора.

В трех шагах от меня кто-то шумно ворочается, потом из грязного снега появляется панцирь, на котором пучками растут длинные гибкие иглы. Солдат-цвай громаден, на голову выше меня, но встретил волну без скафандра, а вдобавок лишился оружия и одежды. Привстав на четвереньки, он трясет остроносой башкой и пытается протереть глаза верхней парой конечностей. Машинально вскидываю «митру» и стреляю в упор главным стволом Шипы, летящие впятеро быстрее звука, пробивают мягкие пластинки брюшной брони, и цвай, упав на спину, дергается в агонии…

Я помотал головой, отгоняя совершенно несвоевременные видеомемуары. Перед глазами снова ресторан, незнакомые люди танцуют танго. Моя спутница бросает на меня обиженные взгляды поверх богато сервированного стола