Хорек в мышеловке - Мзареулов Константин - Страница 46

– У меня нет надежного канала для связи с этим живым идолом, – признался Эльф. – Когда ему нужно, Колдун сам назначает время и место встречи. Только такая радость случается один, много – два раза в год. Обычно мы общаемся со старостами общин.

– Думаю, со мной он повидаться не откажется, – самоуверенно заявил Максим. – Ты только скажи, сколько у меня времени в запасе.

Кобольд задумчиво прищурился, как бы пытаясь разобраться: хвастает ли геноссе Каммерер, или действительно припрятал козырного туза в манжете. Потом сказал, что точных цифр назвать никто не может. Во всяком случае, планетолет пробудет на Саракше несколько часов, пока защищенные от радарного обнаружения орбитальные платформы перезаряжают свои конденсаторы.

Антигравы бесшумно опустили полусферу планетолета на крохотную площадку, расчищенную в чахлом перелеске, отделявшем мрачные заросли на Севере от обильно удобренных стронцием южных джунглей. Голованы величественно спустились по трапу, построились колонной (молодые матери и щенки – в середине походного строя, матерые бойцы обоего пола – по периметру) и затрусили в родные края. Проводив их взглядом, Максим оттолкнулся от корпуса и полетел вдоль русла Голубой Змеи, рассекая плечом ночной воздух. Он снова оказался на планете, безжалостно и бестолково переломившей его судьбу. Планета-фатум. Планета-проклятие. Планета навязчивых воспоминаний. Планета несбыточных надежд.

Максим летел с милого севера в не менее милую сторону южную, почти не вмешиваясь в работу начиненного миниатюрными агрегатами пояса. Местность прочно впечаталась в память, так что он отыскал бы верную дорогу, даже изменись эти края гораздо сильнее. А перемены были заметны даже при таких неблагоприятных факторах, как ночь, высота, скорость и дождь. Джунгли затягивали раны, причиненные жаром плазменных шаров и последовавшими осадками.

Обитатели этих мест тоже стали немного другими. Радиация падала в строгом соответствии с «законом семерки», и мутации мало-помалу сходили на нет. Перенасыщенный землянами Департамент науки наладил выпуск медикаментов и дезактиваторов, пусть не слишком эффективных, но все-таки помогавших очищать местность и лечить генетические уродства. Судя по добротности строений, народ здесь жил несравнимо лучше, чем во времена, когда на Саракш впервые занесло Макса Ростиславского. Хотя, спору нет, попадались мутанты того самого пошиба, которых нежелательно показывать несовершеннолетним детям…

Сбросив напряженность антигравитации, он сделал круг над поселением, которое за сорок земных лет основательно разрослось и похорошело. На месте прежних, из хвороста, хижин стояли бревенчатые и каменные хаты с антеннами на крышах, деревню окружали ухоженные квадраты огородов. А вот исполинское здание ангара бесследно исчезло, лишь кое-где из высоких колючих кустарников выглядывали бетонные плиты фундамента. Уже наступил поздний вечер, но в окнах горел свет – деревня еще не спала. Наверняка всем миром смотрели по второму национальному каналу какой-нибудь душетерзательный сериал.

Сверху даже без ночного зрения был отлично виден яркий желто-зеленый фонарь на крыше, которым полагалось обозначать жилище старосты. Максим приземлился во дворе и вошел в дом, вспоминая слова, подобающие позднему гостю. Многочисленное семейство раздраженно зашипело: мол, не отрывай от экрана. Лишь дряхлый старец с жиденькими седыми ниточками на подбородке и верхней губе ответил ритуальной формулой, добавив:

– Сейчас уже никто так не говорит. Скажи, сынок, какая незадача привела тебя в наши убогие края?

Услышав, что ночной пришелец желает видеть Колдуна, домочадцы стремительно прониклись священным трепетом. Подобная реакция показалась Максиму странной – его просьба не должна была напугать мутантов. Но вот напугала же! Или это не испуг, а любопытство?.. Желая успокоить аборигенов, землянин пояснил:

– Вы ему передайте, что пришел человек, который жил здесь полсотни дождей назад, а потом улетел на большой крылатой машине.

Внимание обитателей большого дома снова возвратилось к голубому экрану, где близилась к апосаракшию (термин «апогей» был здесь, безусловно, неуместен) очередная любовная драма. А староста вдруг заулыбался и прошамкал вставными челюстями:

– Не утруждай себя долгими речами. Пойдем, не будем мешать моим родичам смотреть это зрелище…– В коридоре старик затараторил: – Прости, уважаемый, я поначалу и не узнал тебя сослепу. Мак Сим твое имя, с тобой еще солдат был. Вроде, брательник твоей невесты. А ты меня и не помнишь-то, спору нет. Мал я был, меня еще Винтоносом дразнили…

Мутант жалобно смотрел на гостя, подрыгивая причудливо закрученным носом. Весь вид его будто молил: ну, вспомни же меня, вспомни… Максим действительно припомнил кривоногого пацана со штопором вместо органа дыхания и выпирающими из боков ребрами. Старик был на треть моложе Максима, однако, по меркам Страны Мутантов, его возраст давно перевалил за черту средней продолжительности существования…

– Как же я мог тебя забыть, – слегка покривил душой начальник отдела ЧП. – Ты – Капу, сын кузнеца.

– Точно! – радостно вскричал Винтонос-Капу. – Помнишь, значит. Только мы трое и дожили до сего дня: я, ты и Колдун. Так что ты, уважаемый, проходи в светлицу. Ждет он тебя. Как заявился к ужину, так прямо и сказал: Мак, мол, придет сегодня. То есть не сам он, конечно, сказал, а птица его сказала…

– Погоди-погоди, – взмолился Максим. – Да перестань ты тарахтеть, массаракш тебя за ноги! Кто меня ждет в светлице-то?

Не отвечая, хозяин подтолкнул инопланетянина к циновке, множество которых исполняло в этом доме дверные функции. Шагнув через порог, Максим увидел хорошо знакомую фигуру. Невысокий, коренастый, с непропорционально большой («Как у голована», – подумалось вдруг) головой, поросшей короткой, но жесткой щетиной серо-свинцового цвета. Уникальный пример благополучных мутаций, подаривших мальчишке из джунглей полный спектр экстрасенсорных качеств от банальной телепатии до телекинеза и ясновидения.

Землянин знал, что Колдун приходится ему ровесником, но за эти десятилетия бессменный повелитель Страны Мутантов ничуть не изменился внешне. Даже пернатое существо – помесь ворона с куликом – по-прежнему наводил уныние, сидя на плече, затянутом в зеленую ткань.

Максим молча сел на свободный табурет. В разговоре с Колдуном не имело смысла тратить время на приветствия, воспоминания или объяснение целей визита. Его собеседник не признавал условностей. Раз соизволил встретиться – значит, есть, о чем поговорить.

– Как ты находишь мою страну и мой народ? – спросил Колдун, не разжимая губ.

– Вы стали жить лучше.

– Нам помогают. И вы, и северяне. Мы не можем отказываться от помощи. Почему вы не помогаете так же северянам?

– Мы помогаем, – сказал Максим. – Но не делаем это слишком открыто. Благотворительность унижает. Пусть они думают, что сами добились таких успехов.

Колдун не задал естественного вопроса: «Почему пришельцы не боятся унизить своей помощь мутантов?» Он все понимал и продолжил, не вступая в дискуссию:

– Вы не всегда понимаете, какой может оказаться цена ваших действий. Существа, способные путешествовать во мраке ледяной бездны, должны предвидеть последствия своих поступков – хотя бы из вульгарного инстинкта самосохранения. Прежде мне казалось, что высший разум, дерзающий опекать младших братьев, не имеет права на ошибку. Действительность жестоко поколебала мою веру во всемогущество логических выводов. В дни нашей первой встречи ты отчаянно старался развязать войну. Разумеется, ты заставлял нас воевать из самых высоких побуждений, заботясь о судьбах мира в целом, а при столь грандиозных масштабах не имела значения такая мелочь, как судьба крохотного вымирающего племени мутантов. Прошло немного времени, и оказалось, что ты был неправ, что мутанты вовсе не обречены и что война не является единственной дорогой к спасению мира. По крайней мере, та война, которую стремился разжечь ты. А теперь представь – что случилось бы, согласись мы тогда атаковать север?