Хорек в мышеловке - Мзареулов Константин - Страница 26

Часом позже Мак с Кохинором вышли из блокгауза. С плоской верхушки высоты Горбатая отлично просматривалось поднимавшееся вдали поле сражения, где визжали залпы реактивных минометов и шли в атаку танки.

…Максим невольно вспомнил казус из ранней истории космонавтики. Лет 270 назад первый спускаемый аппарат, совершив мягкую посадку на грунт, замерил кое-какие параметры венерианской атмосферы. Изучив телеметрические данные, ученые пришли к выводу, что газовой оболочке Венеры должна соответствовать совершенно извращенная рефракция, по вине которой световые лучи распространяются параллельно поверхности, а далекие предметы, как следствие, не скрываются за горизонтом, но поднимаются над оным. Потом со Второй планеты вернулись Ермаков и Нисидзима, и пришлось констатировать, что те старые замеры были неверно интерпретированы – оптика венерианской атмосферы подчинялась тем же линейным законам, что и на Земле. Однако, через два с половиной столетия, когда «призрак» Службы Дальнего Поиска впервые коснулся радиоактивной почвы Саракша, разведчики с легким недоумением увидели на обзорных экранах вздернутый горизонт. Если верить легендам, поначалу во множестве плодились гипотезы об изогнутом пространстве и гравитационных линзах, но вскоре стало ясно, что всему виной злополучные законы преломления…

Береговая линия была видна примерно посередине того, что заменяло Саракшу небо. Выше раскинулось море, заставленное черточками вражеских кораблей. Даль скрывалась в дымке, но можно было разобрать, что фланговые группировки неодолимо рвутся к точке рандеву, а корабли горят и взрываются.

Болезненно морщась, Кохинор сказал:

– Еще на десять лет океан загадили. Сколько атомных котлов на дно ушло!..

– Тут и без этих реакторов радиации хватает, – Максим, по молодости лет, был наивен и легкомысленно отмахнулся. – Два года друг по дружке боеголовками футболили.

– Шутник…– Кохинор укоризненно покачал головой. – Чему вас только учат в нынешних школах! Неужели никогда не слышал про закон «семерки»?

К стыду своему, Мак о таком законе действительно не знал, а потому немедленно потребовал объяснений у кибер-блока. Оказалось, что радиоактивное заражение, порожденное продуктами ядерного распада, «выдыхается» очень быстро. Уже через 7 часов после вспышки фон местности уменьшается в 10 раз, а затем монотонно падает падает еще на порядок с каждым семикратным увеличением времени. Иными словами, по прошествии двух суток на месте взрыва сохраняется лишь сотая доля первоначальной радиоактивности, а через две недели – тысячная. Спустя два с лишним десятилетия после большой войны старая радиация снизилась практически до уровня природного фона. Тем не менее, по милости имперского флота, местный океан постоянно получал новые дозы высокоактивных изотопов изотопов: островитяне регулярно сливали за борт рабочие жидкости из реакторов, установленных на атомных кораблях…

Вечером следующего дня, когда окруженный десант агонизировал в бесплодных усилиях пробиться или хотя бы просочиться к побережью, в штабе генерала Эзу закатили на радостях колоссальную пьянку. В разгар торжества Копыто Смерти зачитал полученную из Столицы поздравительную шифрограмму за подписью Секретаря, Генерала и Шекагу. По такому поводу все окончательно упились, а земляне, непривычные к подобным порциям алкоголя, сбежали на ветерок – освежиться.

Помнится, глянув сквозь линзы стереотрубы на руины портового городка, Мак прошептал, немного переиначив, старые стихи, которые читал черт знает когда:

Где мог я видеть этот ежик

Домов с бездонными проломами?

Свидетельства былых бомбежек

Казались сказочно знакомыми…

– Не помню такого у Верблибена, – насторожился Кохинор. – Сам переводил, что ли?

– Это не Верблибен, это – Пастернак, – пояснил Максим. – Землянин чуть ли не двадцатого века.

И тогда его вдруг прорвало. К тому времени пребывание на Саракше уже избавило Максима от немалой части идеализма и прочих внушавшихся в школе благоглупостей. Он даже почти усвоил, что в большинстве случаев следует держать язык на приколе, но самогон растормозил его подсознание, и будущий галбезовец напрямую спросил ветерана:

– Почему начальство всегда глупее исполнителей? Чугунный Тоб и верхушка Ревкома не верит нам, хотя именно наши действия привели к победе. Мировой Совет постоянно ставит резидентуре палки в колеса. Даже мои родители почему-то убедили себя, что их сын тут занимается ерундой, хотя понятия не имеют о моей работе…

– Закон природы, – Кохинор вздохнул. – Им со стороны непонятны действия профессионалов, основанные на специфических законах ремесла, и потому чудится, будто исполнители бездельничают. Сложные операции всегда развиваются медленно, от этапа к этапу, а высокое руководство всегда хочет быстрых и эффектных успехов. Заруби это себе на разных частях тела, если выйдешь в большие чины. Торопливость и верхоглядство особенно опасны в нашем деле. Высший класс для галбезовца – грамотно расставить силки и, терпеливо поджидая добычу, решительно отгонять шестимесячных недоносков, которые требуют немедленного результата. Главное – терпение, а если не обладаешь этим качеством, то нечего делать в Галбезе…

Они увидели, как имперская армада запустила пару дюжин крылатых ракет. Помчавшиеся на север самолеты-снаряды вскоре скрылись за плотным слоем облачности, а корабли ушли в открытое море, бросив на берегу обреченный десант. Спустя минуту на отступающую эскадру имперцев обрушились их же снаряды – континентальные системы радио-электронной войны перехватили управление ракетами и навели на две последние авиаматки. Увы, удалось взять под контроль не все ракеты – некоторые все-таки достигли целей, которые были запрограммированы в головках самонаведения.

Если верить записям, общий сбор в кабинете Странника состоялся 18 ноября. Уже завершилась ликвидация последних ошметков десанта на рубеже Больших Дюн. Уже стало ясно, что прорвавшаяся по западному шоссе дивизия морской пехоты никогда не выйдет из перенасыщенного боевыми роботами Леса. Уже поступила с Земли шифровка с известием о зачислении М.Ростиславского в штат управления "К". Уже рассеялись грибовидные облака над Островной Империей, и Тахорг благополучно вернулся на Главную Базу, изъятый из кабины ракетоплана за пять минут до начала атаки.

И только Максим не мог смириться с горечью потери, хотя умом понимал, что никогда не увидит Раду. Последний залп имперской армады испепелил столичный пригород, где бедная девочка ждала его возвращения в роскошной полуторакомнатной квартирке.

Друзья понимали его состояние, и Мак был благодарен за то, что коллеги не докучают бесполезным соучастием. Только легче все равно не становилось, да и не могло бы стать. Лишь где-то к середине итоговой разборки полетов он частично вышел из ступора, даже подал пару-другую дельных замечаний. После совещания Странник велел Маку задержаться и, когда они остались вдвоем, негромко сказал:

– Крепись, малыш, а не то будет еще хуже. Хочешь, отправим тебя на Землю?

Покачав головой, Максим отказался – дома он бы совсем расклеился. Только спросил о наболевшем: мол, не напрасны ли были все усилия. Прищуренные зеленые глаза резидента засверкали из-под надбровий, подобно сдвоенному лазерному прицелу. Шеф явно ждал продолжения, и Мак нехотя пробормотал:

– Мы пришли в чужой мир, не спросив у хозяев разрешения. Мы откровенно встали на сторону не самой порядочной державы, мы пытались наставить аборигенов на путь истинный. А в результате – война и множество страданий.

– Война все равно бы случилась, – мрачно ответил Странник. – И, не будь здесь землян, наверняка бы победили островитяне. Можешь себе представить, что бы началось: тотальные проверки на правильность формы черепа, публичные казни неполноценных особей с выставлением отсеченных голов на всеобщее обозрение. Я уже не говорю о кампаниях по селекции высшей расы…

Максим грустно кивнул. Он не забыл сушеные головы пленных и рентгенограммы черепов, которых было так много на каждой подлодке Империи. Помнил он и утонченную тиранию Патрициев, упивавшихся кровавым беспределом низшей касты и страхом, парализовавшим прослойку Граждан.